Ангел - Ольга Мяхар

Наконец под утро живот у Оськи прошел, я с облегчением рухнула в постель, еще разок прогнала перед глазами все самые страшные воспоминания и… надежно заперла их в самых дальних уголках моей памяти. В конце концов, небо все еще было открыто для меня и одно только это давало силы продолжать жить.

На подушке храпел замотанный в теплые платочки Оська, за окном продолжал барабанить холодный дождь, а под пуховым одеялом было тепло и уютно. Да, здесь определенно стоит еще задержаться, сонно подумала я, зарываясь в подушки и слушая шум дождя.

ЭПИЛОГ,

который читать необязательно

Ося чистит пистолет, закладывая в него патроны. Я старательно намазываю на лицо грязь, сверяясь по рисунку и тихо хихикая над собственным отражением. Лис спит у костра, делая вид, что бдит. Дика нет. Сон дома – болеет.

Что ж, все готово. Вперед.

– Держи.

Шепот Оськи подобен грому. Прикладываю палец к губам и глазами указываю на спящего Лиса.

Ося понятливо кивает и молча подает мне два пистолета и обойму с патронами. Закрепляю все на поясе, чувствуя себя крутой и страшно опасной.

Ползем в лес, сохраняя выражение мрачности на физиономиях и радостно предвкушая хорошее приключение.

– Так, теперь можно говорить – вроде бы отползли достаточно далеко.

Я киваю и достаю компас, сверяясь с вертящейся во все стороны стрелкой. Оська с умным видом склоняется над нею же.

– Ну и как? Где находится кладбище?

– Там, – тыкаю пальцем налево.

– Точно?

– Угу. Оно большое, так что выйдем в любом случае.

– А, ну тогда ладно, – мудро соглашается Ося.

Ползем дальше. Лес смотрит на нас сотнями глаз притаившихся зверьков, ветер хмуро шевелит его кроны, а где-то наверху тихо ухает филин.

Отползла на триста метров от лагеря, встала, отряхнула джинсы, жалея о том, что они теперь безнадежно испорчены. Ося поправляет висящий у него на боку маленький ножик.

– Вперед, мы сами прибьем мертвеца-маньяка и усем докажем, что и мы что-то можем!

Ося хмуро кивнул и на всякий случай перелетел мне на плечо.

– Вперед, подруга, – шепчет он, и я иду, а точнее, крадусь, как невидимая тень по ночному лесу.

Скрипнула под ногой первая ветка, потом вторая.

– Тише ты, крадешься, как медведь! – возмущенно шипит совенок.

Я киваю и старательно щупаю почву прямо перед собой. Все чисто, шаг вперед, нога цепляется за какой-то корень, и я с визгом падаю вниз.

Тишина.

– Эзь эа!

Кое-как встаю на четвереньки и поднимаю с земли угрюмого Оську.

– Извини, – шепчу я.

– Да чего уж там, после твоего визга шептать совсем не обязательно.

Мне стыдно, но я упорно встаю, сажаю Оську на плечо и, плюнув на безопасность, иду дальше.

Кладбище показывается неожиданно, мы замираем у кромки леса и смотрим на него во все глаза.

– Видишь маньяка? – Я вздрагиваю и отрицательно мотаю головой. – Может, еще не откопался? – Голос Оськи задумчивый, а у меня по спине носятся табуны мурашек, ища, где бы спрятаться.

– Так, ладно, я пошла.

– Угу, а я полетел – буду осуществлять прикрытие с воздуха.

И в следующую секунду ветер взъерошил собранные в хвост волосы, а маленький белый совенок скрылся где-то наверху.

Я пару раз глубоко вздохнула, вытащила из-за пояса пистолеты с серебряными пулями, которые мы приобрели в каком-то другом своем приключении (я уже столько миров повидала, что впору мемуары писать), и решительно пошла вперед, вспоминая темный кинотеатр и фигурку одинокого ковбоя, рвущегося всем доказать, что он не трус, а в итоге оказывающегося полным придурком.

Первая преграда – забор кладбища. Стараюсь перелезть. Ой! Ай! Блин, застряла.

– Ну чего ты там? – Голос сверху весьма символичен.

– Я застряла!

– Отцепляйся.

– Не могу – штаны зацепились за острый зубец.

– Блин! О, смотри, маньяк идет. Подкрадывается сзади!

Сердце рухнуло вниз, сзади и впрямь что-то хрустнуло. Я завизжала, выхватила пистолеты и, крепко зажмурив глаза, принялась палить. Послышались крики и стоны, воодушевившись, я продолжила стрельбу, при этом раскачивая забор, чтобы слезть-таки с него. Ура! Штаны таки треснули, и я в уже дырявых джинсах рухнула на землю, затаившись и стараясь хоть что-то услышать сквозь бешеный стук собственного сердца.

– Ирлин. Это мы! – Голос очень знаком. Но я не поддаюсь на провокации. – Ты мне ногу прострелила!

– Я тебе еще и не то прострелю, маньяк!

– Кто маньяк?

– Ты! Чудовищное порождение смерти, разговаривающее голосом Лиса! Но я не поддамся на провокации…

Рядом со мной упало что-то мелкое и дымящееся. При ближайшем рассмотрении это оказался Оська. Я осторожно потрогала его пистолетом, он слабо застонал.

– Ось, ты чего? Кто тебя так, скажи! Маньяк?

– Да. – Тихий и очень грустный голос.

– Я убью его!

– Тогда застрелись.

– Зачем?

– В меня попала ты! Думаешь, если я бессмертный, то можно вот так палить направо и налево?

Мне стало стыдно. А тут и Лис подошел, а точнее, прихромал к нам.

– Ты успокоилась? – строго спросил он.

Я кивнула и осторожно передала часть сил Оське, чтобы заживить раны.

Оська сначала сел, потом встал и скептически себя оглядел. Проплешины на оперении зарастать отказывались, что его сильно удивляло.

– Ладно, возвращайтесь в лагерь, а я найду Дика, и мы вместе выкурим этого маньяка из могилы, – подытожил Лис.

– Но…

– Никаких «но»! – Он ткнул пальцем в окровавленную ногу. – Лучше лечи давай, а то я стану следующей жертвой маньяка.

Оська тихо захихикал, я не удержалась и тоже хрюкнула. Все жертвы маньяка были молодые симпатичные девушки. Правда, рассказать о нем ни одна так и не смогла – умирали.

– Чего смеетесь?

– Нет-нет, ничего, – мотнула я головой. – Ну мы пошли.

Обратно в лагерь шествие было не столь триумфальным, плюс еще Оська ворчал на меня по поводу своей внешности.

– Нет, ну еще бы чуть-чуть – и прямо в сердце! – поражался он. – Ты чего так разошлась?

– Испугалась.

– И не делай такое несчастное лицо! Я ведь прекрасно знаю, что ты не раскаиваешься.

– У-у-у…

– И не мычи, тебе не идет.

– А я и не мычу.

Тут я остановилась, удивленно глядя на Оську. Тот почесал крылом затылок и тихонько спросил:

– А если ты не мычишь, то кто тогда сказал «у-у-у»?

– М-может, он? – Я неуверенно ткнула пальцем в высокого бледного мужчину, стоявшего неподалеку и прислонившегося плечом к стволу дерева. – Маньяк?

– К вашим услугам, – расплылся в белоснежной улыбке он.

– А почему не воняете? – влез Оська.

Маньяк состроил оскорбленное лицо и принюхался.