Свой среди волков - Шон Эллис

Что же касается нас с Хелен… Конечно, мы переборщили с физической и психической нагрузкой во время съемок, но все-таки истинная причина нашего разрыва — а возможно, и ее срыва — во мне. Хелен обожала волков, почти как я. Она и секунды не колебалась, когда нужно было затащить мертвую тушу в загон или отрубить голову и копыта теленку, привезенному со скотобойни. (Овец и оленей сейчас уже можно скармливать хищникам целиком, но коров со времен эпидемии «коровьего бешенства» в восьмидесятых — только без головы и копыт.) Именно это мне всегда в ней так нравилось: Хелен не страдала ложной брезгливостью, не боялась запачкать руки. Она спокойно воспринимала, например, проделки Дерека, мясника со скотобойни, который по ночам иногда закидывал дохлых кроликов на крышу нашего фургона. Он рассчитывал, как сам потом признался, однажды увидеть Хелен в ночной рубашке: вдруг бы она вышла посмотреть, что за шум? Вряд ли ей по-настоящему не хватало комфорта и плодов цивилизации. Скорее ей все это время не хватало меня.

Конечно, физически-то я постоянно находился рядом с ней, но душой оставался среди волков. Моя жизнь проходила в двух противоположных мирах: один полон эмоций, другой — начисто их лишен. В волчьем вольере эмоции приходилось отключать. Но я-то думал, стоит мне выйти обратно, как все человеческое тут же возвращается ко мне. Увы, я ошибался. В сущности, я никогда не покидал леса, и только сейчас осознал: если я хочу и дальше как-то строить отношения с людьми, будь то Хелен, мои дети или кто-то еще, то должен вспомнить, как же на самом деле у них положено себя вести.

Еще я понял, что с годами обзавелся паранойей. Опасности волчьего мира, который есть не что иное, как постоянная борьба за выживание, я автоматически переносил на мир людей. Я был как ветеран давно забытой войны, в чьей голове до сих пор звучит рев когда-то разорвавшегося снаряда. Когда у нас гостил Арран, я превращался в типичного самца, охраняющего свою стаю. Враги мерещились мне повсюду, даже на тихих улицах Барнстейбла — близлежащего городка, где не происходило ничего страшнее ярмарки. Я успокаивался, только когда мы оказывались в безопасном месте — например, дома. Молчу уж о том, чтобы беззаботно прогуляться по скверу, сходить в зоопарк или на пляж — я вечно напрягался, дергался, переживал, если они без меня подходили к воде, бегали, копались в песке. Я вел себя как плохо выдрессированный колли, постоянно норовящий согнать овец в кучу. Мне мерещилось, что вот-вот произойдет что-то ужасное, а меня не окажется рядом в нужный момент. А для животных это страшнейшее преступление — не прийти на помощь, когда кто-то из твоей стаи попал в беду. Я проходу не давал бедной Хелен, одолевая ее вопросами вроде «куда ты?», «когда вернешься?» и тому подобной чепухой. Я всегда требовал от нее полного отчета. Вряд ли такая навязчивая опека была ей по душе.

Кроме волков, меня ничего особенно не интересовало, а она скучала по другим, человеческим радостям. Ей хотелось развлекаться, встречаться с друзьями, следить за собой, в конце концов, ведь она оставалась женщиной, а я затащил ее в свой полудикий мир и вознамерился заточить там. Она любила иногда поваляться в постели с утра, а я просыпался ни свет ни заря и бежал встречать восход, как будто все еще жил среди индейцев. Хелен — любовь моей жизни. Я с юных лет мечтал о такой любви, всепоглощающей и безоглядной, но все никак не складывалось, и я почти уже смирился с этим. А тут вдруг появилась она. Я просто обезумел в своем стремлении защитить и сохранить ее, а в итоге почти все уничтожил.

После Нового года Хелен пошла на поправку. Силы понемногу возвращались к ней. Время от времени она писала мне сообщения. Нужно было уладить кое-какие денежные вопросы, кроме того, у меня в фургоне лежали ее вещи, да и у нее завалялся с давних времен чемодан с моей одеждой. Однажды она даже звонила посоветоваться насчет одной из ее собак. В конце разговора я сказал, что если ей снова потребуется круглосуточный домашний кинолог, пусть только свистнет. Как я и рассчитывал, она прекрасно поняла, что имелось в виду. Потом у нее состоялась долгая беседа с матерью. Хелен призналась, что все еще неравнодушна ко мне и надеется в будущем как-то наладить отношения. С сыном она тоже посоветовалась, и он ее охотно поддержал.

В начале февраля мы наконец встретились за чашечкой кофе. Как выяснилось, Хелен тоже посещала психоаналитика. У нас было достаточно времени, чтобы оценить ситуацию и понять, где именно мы допустили ошибки. Хелен пришла к тем же выводам, что и я: любовь к волкам и желание им помочь объединяли нас, но мы чересчур много работали. У нас совсем не оставалось времени на личную жизнь. Пускай с виду мы и ненормальные, особенно я, но на самом-то деле мы такие же люди, как и все остальные, и нам тоже нужно обычное человеческое счастье. Обсуждению этой темы мы посвятили еще несколько встреч.

Все только начинается. Хелен теперь работает в министерстве здравоохранения и снимает небольшой дом в Барнстейбле. Теперь она чаще общается с друзьями, которых забросила по моей вине. Мы каждый день созваниваемся и встречаемся регулярно, но понимаем, что не следует торопить события. Они развиваются потихоньку, своим чередом, но я надеюсь, что в один прекрасный день мы снова будем вместе. Сам я переехал в небольшой коттедж: надоело жить в фургоне, да и детей туда приводить как-то неудобно. Они гостят у меня через выходные: после долгих судебных разбирательств я отстоял свои родительские права, и мне разрешили видеться с ними.

Я хотел бы забрать сюда, в Девоншир, свою маму. Мне удалось отыскать ее, и теперь мы постоянно поддерживаем связь. В начале прошлого года я ездил в Норфолк. Оказавшись лицом к лицу со своими страхами, я обнаружил, что наконец-то могу справиться с ними. Посетив могилы бабушки с дедушкой в Большом Мессинхэме, я поразился, насколько неправильно представлял себе даты их смерти. И со старыми друзьями я тоже встретился. Впервые мне удалось взглянуть на свое детство в норфолкском захолустье глазами взрослого человека. Как трудна и безрадостна была здешняя жизнь! Храбрость моей матери поразила меня: вырастить меня в одиночку в таком месте, в такое время. А я-то причинил ей столько боли своей твердолобостью. Она, правда, так и не открыла мне тайну моего рождения, но, видимо, у нее есть на то свои причины.

Было бы здорово однажды познакомить Кайру, Бет, Джека и Сэма с их сводной сестрой Джеммой. Все эти годы они даже не подозревали о ее существовании. Да я и сам очень хочу получше узнать свою старшую дочь.

Что касается работы, то основная моя цель — купить землю. Много земли. В идеале — по полгектара дикого леса на каждого волка. Я еще не расстался с мечтой доказать миру, что если волки снова будут жить в лесах, это принесет большую пользу окружающей среде, а значит, и человеку. Обязательно приглашу ученых, чтобы оценили флору и фауну в моих владениях до появления там волков, а через несколько лет пусть проведут повторное исследование и сравнят результаты. Полагаю, выяснится, что виды, входящие в рацион волков, множатся и процветают: в присутствии хищников самки дают более сильное и многочисленное потомство. Растительность тоже поимеет свою выгоду: бегая от волков туда-сюда, травоядные не смогут истощать ее сверх предела в одном месте, как это происходит сейчас во многих регионах. А роскошная флора станет приманкой для самых разнообразных видов птиц и прочей живности.