Пояс Богородицы.На службе государевой – 4. - Роберт Святополк-Мирский

принимал, — сказал Ахмат, — но все же в шахматы я

выиграл у тебя больше раз.

— Это не удивительно, всемогущий, — улыбнулся

Сафат. — Я думаю, в мире найдется мало игроков, ко­

торые смогут равняться с тобой.

— Ты льстец, Сафат, но я тебя прощаю. Так ты от­

правляешься завтра утром?

— Да, о великий хан, на рассвете.

— Тогда прощай и помни — я искренне полюбил

тебя.

— Благодарю, о светлейший, — низко поклонился

Сафат, окидывая взглядом юрту хана.

Три телохранителя дремали на матрасах в шатре хана, но они были отделены от него легкой занавес­кой из китайского шелка.

— Сегодня холодная ночь, позволь, о великий, я ук­

рою тебя этим мехом, — Сафат снял со своих плеч ту­

луп, который он купил некогда у купца Манина за

один золотой.

Он бережно и ласково укрыл хана расшитым заячь­им тулупом и сказал:

— В этом походе у тебя, о светлейший, было много

прекрасных свершений. Но лучшим и самым гениаль­

ным из них была операция по захвату московитской

лучницы. Неважно, что она кончилась не так, как ты хо­

тел. Важно, что никто на свете не придумал бы такого

великолепного решения — выкрасть хорошо охраняе­

мую женщину из-под носа целого московского войска!

Подумай об этой женщине перед сном… Прощай…

Сафат погладил старого хана по заячьему тулупу, накрывшему его маленькое старческое тело, и вышел.

Лагерь спокойно спал, часовые лениво ходили по

периметру. ,Сафат подошел к часовому, стоящему на краю кус­тарника, спускавшемуся к берегу Дона.

— Все тихо? — спросил он.

— Тихо, — ответил часовой.

Сафат ударил его ножом под лопатку, точно в серд­

це и, хоть тот упал без звука, на всякий случай закрыл

ему рот. i

Потом сложил руки раковиной и пропел ночной птицей.

Через минуту из зарослей вышел хан Ибак.

— Он там, — указал на шатер Ахмата Сафат.

— Там еще кто-то есть?

— Да, трое охранников. Но они крепко спят. Я уго­

стил их чем нужно.

— Где Ахмат?

— Ты легко узнаешь его, — улыбнулся Сафат, — он

укрыт расшитым заячьим тулупом.

— Хорошо, — просто сказал Ибак и спокойно на­

правился к шатру Ахмата.

Сафат вошел в соседний шатер и разбудил Чулпан.

— Пойдем со мной, девушка, — сказал он и, пота­

щив ее к зарослям, отпустил. — Немедленно уходи от­

сюда. Через пять минут здесь не останется ни одного

живого из тех, кого ты знаешь. Как, ты говорила, фа­

милия того великана, который спас тебе жизнь?

—   Бартенев, ->- белыми, дрожащими губами про­

шептала Чулпан.

—   Хорошо, что ты помнишь, — сказал Сафат и

толкнул девушку вниз.

Она покатилась с обрыва, а Сафат вернулся к шатру хана.

Навстречу ему из шатра вышел Ибак.

Он широко улыбался и держал в руке голову хана Ахмата.

Голова хана была лысой, и потому Ибак держал ее за длинные волосы, свисающие с затылка, вытянув вперед руку, чтобы не запачкаться кровью, которая обильно текла из шеи.

— Это он? — спросил Ибак, протягивая голову пря­

мо к лицу Сафата.

Сафат посмотрел в полузакрытые мертвые глаза ха­на Ахмата, подумал о Настеньке и испытал чувство спокойствия и удовлетворения.

— Да, — подтвердил он.

— Возьмешь для московского Ивана? — спросил

Ибак. ,

— Не надо, он мне и так поверит, — ответил Сафат.

— Ну и отлично! — сказал Ибак и, отшвырнув голо­

ву великого хана в кусты, громко и пронзительно сви­

стнул.

На поляну ворвалась бешеная стая ногайских вол­ков, и через четверть часа никого из воинов покойно­го хана Ахмата в живых не осталось.

Сафат отправился в Мрскву с донесением о том, что Великому Московскому княжеству больше никогда не будет угрожать опасность со стороны Великой Зо­лотой Орды, в чем заверяет Московское княжество со словами дружбытсан тюменский Ибак, собственноруч­но отрезавший голову хану Ахмату, каковому событию он, Сафат,, был прямым свидетелем и очевидцем…

Эпилог

1482 ГОД

12 января

…В этот день в кремле празднова­ли большое торжество — свадьбу наследника москов­ского престола, двадцатичетырехлетнего великого князя Ивана Ивановича Молодого с восемнадцатилет­ней волошской принцессой Еленой Стефановной, до­черью короля молдавского володаря Стефана, которая навсегда вошла в российскую историю как Елена Волошанка.

Празднество было торжественное, гостей множест­во, как именитых, так и лростых, молодую княгиню ок­ружала ее свита, прибывшая из Валахии, — с ней по­стоянно были рядом ее первая фрейлина красавица Марья Любич, которая прекрасно говорила по-русски, и молодой толмач Неждан Кураев. Толмач, впрочем, во­лошской принцессе был нужен только для перевода многочисленных поздравлений иноземных послов — готовясь к свадьбе, Елена хорошо выучила язык же­ниха.

Великая княгиня Софья смотрела на свою юную и стройную невестку, не снимая с лица доброй материн­ской улыбки, но о чем она думала, не знал никто, даже ее придворный горбатый лицедей Савва, который, лю­буясь издали расцветшей красотой Марьи Любич, вспоминал, как часто видел ее еще совсем юной дале-

ко отсюда в другом княжестве, в поселке горвальских боброловов…

На улицах по случаю свадьбы, как Обычно, выстав­лялись огромные бочки пива, и народ, попивая из кру­жек, выкрикивал здравицы в честь молодых.

Два человека, одетых как простые мастеровые, про­следив взглядом медленно проезжающий мимо сва­дебный кортегк, повернулись друг к другу и чокнулись пивными кружками.

— Ну вот, ты снова — в который уже раз! — побы­

вал в том месте и в то время, где происходит истори­

ческое событие, которое, будем надеяться, изменит

ход истории! — сказал Елизар Бык — Ты удовлетво­

рен?

— Вполне, — улыбнулся Симон Черный, заправляя

под шапку седые космы волос. — За двадцать лет суще­

ствования Братства нам еще никогда не удавалось по­

добраться столь близко к престолу. Я смотрю и не ве­

рю своим глазам — та ли это Елена, которой еще два

года назад я при дворе Стефана проповедовал основы

нашего учения…

— Да, Симон, да, и теперь Елена — сестра Второй

заповеди — будет делить ложе с наследником москов­

ского престола. Это твой замысел и твое исполне­

ние — я преклоняюсь!

— Подожди, еще рано… Мне очень не нравится доб­рая улыбка свекрови. Как бы она свою невестку со све­ту не сжила.. Ты же знаешь, как хорошо и бесследно действуют венецейские яды…