Интервенция - Игорь Валериев

Отару. Судя по всему, мне придётся лететь с ним, чему я не особо рад. Соседство зажигательных бомб и водорода заставляет меня чувствовать себя неуютно в дирижабле.

Про гелий пока речь не идёт. Нет отработанной технологии его получения в промышленных масштабах, да и, насколько я помню, в России залежи природных газов с содержанием гелия имеют низкую его концентрацию, не больше 0,1 %. Соответственно, себестоимость этого газа будет очень высокой. Это, кстати, и привело к тому, что в начале XX века летательные аппараты такого типа на самом взлёте своей популярности были оставлены в ангарах, а затем и вовсе забыты.

Небо было полностью отдано самолётам, хотя на тот момент времени грузоподъёмность дирижабля была значительно выше, чем у самолёта. Например, средний дирижабль объёмом 22 000 кубических метров мог нести восемь тонн груза. Самый крупный самолёт «Илья Муромец» брал на борт всего 1300 килограммов полезной нагрузки.

Именно во время Первой мировой войны встал вопрос безопасности дирижаблей и себестоимости добычи гелия. Позже в Германии нашли способ добыть первые объёмы газа из монацитового песка, но этих мощностей явно было недостаточно. Их не хватило, чтобы применить гелий для своего знаменитого «Гинденбурга». Этот дирижабль, который немцы строили с 1931 по 1936 год, имел объём в 190 000 кубических метров. Германия хотела приобрести гелий в США, но те ввели эмбарго на его экспорт. Именно это и привело к тому, что «Гинденбург» наполнили водородом, а дальше произошло то, что произошло.

В самом начале двадцатых годов двадцатого века в США создано и функционирует специальное хранилище гелия – «федеральный запас гелия». Этой стране очень повезло с их природным газом, в котором доля гелия доходит до пяти процентов. Объёмы добываемого в США гелия могли бы поддерживать строительство всех дирижаблей Земли, но вот что удивительно, США никому не продавали этот газ с самого начала его добычи. Ни когда он был необходим для дирижаблестроения и военных целей, ни по последний день моего пребывания в прошлом-будущем. Вот такая интересная тема к размышлению и задача на будущее.

– Господа, скажу, что это ужасное оружие. Не хотелось бы мне когда-нибудь оказаться под его воздействием, – прервал мои мысли генерал-губернатор Гродеков, продолжая смотреть на бушующее пламя с огромными клубами дыма на острове. – Честно скажу, мне жаль японцев.

С этими словами Николай Иванович повернулся к командиру крейсера и произнёс:

– Евгений Александрович, дайте команду кораблю следовать во Владивосток.

* * *

– Примерно через час будем на месте. Отдохну немного, – произнёс Сандро и сел рядом со мной в кресло.

Я достал часы, открыл крышку и посмотрел на циферблат. Одиннадцать часов и двенадцать минут мы находились в воздухе, следуя по курсу Владивосток – Отару.

Надо сказать, что воздушный корабль получился очень даже ничего. Жёсткий деревянный каркас – это пока. Менделеев получил задание от императора, которого уломал Сандро, создать в России производство дюралюминия.

В начале прошлого года попалась мне на глаза информация из отдела аналитики по мировым научным изысканиям, что германский инженер-металлург Альфред Вильм установил, что сплав алюминия с добавкой четырёх процентов меди после резкого охлаждения, находясь при комнатной температуре в течение четырёх-пяти суток, постепенно становится более твёрдым и прочным, не теряя при этом пластичности.

Сам того не предполагая, Вильм изобрёл дюралюминий, который так будет востребован в изготовлении летательных аппаратов. Хорошо, что он опубликовал статью о своём открытии в одной из газет.

Пока же дирижабль – дальний бомбардировщик – имел деревянный каркас. Граф Цеппелин, Сантос-Дюмон, академик Жуковский вылизали в аэродинамической трубе его форму. С учетом использования на дальние расстояния не забыли и о комфорте экипажа.

Я, Сандро и ещё восемь членов экипажа сейчас находились в гондоле управления летательным аппаратом. Ещё был отдельный отсек, где располагались четыре двигателя Тринклера – Костовича с запасом топлива для них и шестью механиками. А также гондола, где располагались заряды и четыре человека, контролирующие сброс бомб.

Все три гондолы имели кресла для свободной и отдыхающей смен, в которых можно было отдохнуть. Горячее питание обеспечивалось из термосов в отведенном для этого специальном месте для приёма пищи. Имелся и отдельный гальюн. Связь между гондолами осуществлялась по телефону.

Длина дирижабля составляла сто шестьдесят метров, диаметр – восемнадцать метров. Этот аппарат строился уже с использованием метрической системы. Объём составлял 33 580 кубических метров. Силовая установка из четырёх двигателей позволяла развивать максимальную скорость в девяносто шесть километров в час, или почти пятьдесят два узла. Немыслимая скорость для морского корабля, но не для воздушного. Полезная нагрузка составляла двенадцать с половиной тонн, из которых до девяти тонн можно было использовать для бомб. Испытательный полёт на расстояние в полторы тысячи вёрст туда и обратно с бомбовой загрузкой в сорок десятидюймовых бомб прошёл успешно. Сейчас нам надо было преодолеть восемьсот вёрст до порта Отару, отбомбиться и вернуться обратно. Пока всё шло очень хорошо.

– Не промахнёмся? А то боковой ветер сильный, – поинтересовался я у великого князя.

– Не должны. Штурман у меня подполковник Аверьянов, он ещё Корпус флотских штурманов застал. Я в нём уверен. В крайнем случае, над островом сориентируемся. Подробная карта Хоккайдо есть. Только выйдем на порт чуть позже, – вытягивая ноги и потягиваясь, произнёс Сандро.

– Позже не хотелось бы, народу в порту будет много. Не хотелось бы большого количества жертв среди мирного населения, – задумчиво проговорил я.

– Да и мне, честно говоря, не хотелось бы. Ужасные бомбы ты изобрёл, Тимофей Васильевич. Наверное, и сам уже не рад?! – В приватной беседе я и Александр Михайлович обращались между собой на ты. – Как вспомню горящий остров Фуругельма, так страшно становится, а там только десять зарядов было, сейчас же у нас их в шесть раз больше. Ужас!

Я промолчал, потому что сказать на это было нечего. Двухсотлитровая зажигательная бомба получилась страшной, особенно при воздушном подрыве. А потушить водой горючую смесь практически невозможно.

– Да, ужас. Думаю, японский император не захочет, чтобы такие бомбы упали на его дворец. Так что заключит с нами мир на наших условиях, никуда не денется, – великий князь усмехнулся. – Тем более в Корее от его армии скоро ничего не останется. Мы японцев уже выбили из Конджу, и сколько их доберётся до Масана или Пусана, не скажет и Господь Бог. Ладно, подремлю с полчасика, а то всю ночь не спал.

Сандро закрыл глаза и буквально сразу засопел, провалившись в сон. А я задумался, вспоминая события последнего месяца. В Корее было всё хорошо. Несмотря на распутицу, переброшенные русские войска под Сеул начали его штурм.