Норы аспидов - Иван Романчук

Ну что-ж, пора станцевать.

Плавно перетекши, мои противники обтекли меня полукольцом, ровно на полувзмахе меча друг от друга.

А мечи то у них длинные, что для меня очень не выгодно, когти у меня много короче.

Камни в меня не полетели, видно опасаясь помешать своим.

Не знаю что за бойцы, но отнеслись они ко мне весьма серьезно. Осторожно ограничивая взмахами и пируэтами мое пространство, теснили меня вызывая на ответный удар. Я же пока не выявил серьезных пробелов в их свистящем узоре. Разве что равномерно появляющиеся прорехи?

Не такие впрочем то большие оплошности, так без опаски не сунешся, уж очень похоже на ловушку. Медленно пятясь я отошел что-то около десятка шагов, почти упершись в заслон с тыла. Резкий бросок назад распугал падальщиков сзади, и заставил насторожится воинов с фронта. Они сосредоточились, ускорились, их узор стал размашистей, лазейки сузились.

Мне пришло в голову, откуда эти оплошности в полете черных клинков, раз линия один, два линия второго, и первого, три линия третьего заплетает петли, стягивая пространство, и вот тут нужна еще одна, которая аккуратно обхватит петли в пучок сконцентрированного удара. А её нет, и вот цикл сначала.

Вот оно что, был четвертый, а его как раз с ними нет. Их тренировали драться вчетвером, мастер который должен завершить безупречный узор, скорее всего мертв. А то бы было кому догадаться как заштопать прорехи. Ну что ж я кажется знаю как исправить этот танец. Я отпрыгиваю еще на пару шагов назад, выпадаю на более менее освещенное пространство проспекта. Мне теперь некуда упереться стеной, и ничто более не сможет правильно написать вязь танца. Моя правая рука вплетается органично в взмахи противников. Начинаю замечать особенности каждого.

Вот пожалуй первая партия, четыре руки тонкий гибкий (на все сто восемьдесят градусов), почти такой же высокий как я. Два передних клинка у него тонкие жала, что как шпаги, два задних крепкие с обратным изгибом вроде как ятаганы. Качественная ячеистая броня защищает только грудь. Эмблему на ней, не могу разглядеть в беспрестанном движении. В редкие моменты танца, когда его голова застывает на полсекунды, на его вполне человекообразном лице можно разглядеть презрительную иронию. В танце он — тонкая вязь с затейливыми вензелями.

Второй боец зашит броню по самые брови, мощные короткие руки, удерживают длинные изогнутые клинки похожие на шашки. Длиной клинков он компенсирует недостаток роста. Этого бойца все время выдвигают во фронт мне, а остальная атака пляшет вокруг него. В танце он — мощный толстый акцент.

Третий — иной, среднего роста, текучий и пластичный, держит двумя ловкими руками прочную и длинную катану, он пожалуй единственный кто охотно идет на схлестывания со мной, преимущественно пытается уколоть, и коротко рубануть. Он в танце ставит точки.

Через два десятка движений я вплетшись в танец смыкаю свои когти с клинками противников. Куски металла падают на землю, они отшатываются разрывают дистанцию. Затем коротко кивнув начинают танец снова, но теперь берегут клинки, впрочем уже изрядно укоротившиеся. Все траектории их ударов норовят пройти через мою шею. Меня изрядно это напрягает. Я перевожу борьбу в партер. Лежа на земле атакую их ноги. Кого то задеваю, танец нарушается. Я опять вскакиваю, теперь я гонюсь за их клинками, от стали летит стружка. На клинках вспыхивают выгорая гравированные заклятия. Ничего не помогает, через минуту у них руках останутся рукоятки.

Они опять разрывают дистанцию. Коротко шепнув друг другу пару слов, они разделяются. Два бросаются в глубь переулка, а последний тот самый «Первая скрипка», устало встряхивая руки, держа в руках уже пожалуй четыре кухонных ножика очертя бросается в бой.

Он максимально ускоряется, его движения лихорадочны, главное для него не отпустить меня от себя, не дать погнаться за товарищами. Я же понимаю еще минута и вскоре вслед за клинками я начну отрубать по чуть-чуть от этих ловких рук.

Улучив момент вплетаю в танец пинок ногой, и почти обезоруженный противник отлетает и больно ударяется в контрфорс.

Я подхожу к нему наклоняюсь, его глаза не отрываясь дерзко смотрят в мои, чувствую не отведет до самого конца.

Тут я наконец смог рассмотреть эмблему на грудных пластинах брони. Желтый круг разорванный на части рваными бороздами — клан Шифу.

Так вот оно что, то-то они такие слаженные, и профессиональные!

Я ткнул в эмблему:

— И много вас таких?

— Все кто остался от Шифу, кто не был в тотелме в черный день для клана.

— Ну я понимаю ты воин, а вот это отребье, чернь чего тут? Неужто тоже Шифу.

Затаившиеся в углах тени, беззвучно клокотали, и лишь решение старшего товарища удерживало их от самоубийственного как им теперь стало ясно нападения.

— Если ты не верен своему клану то ты не Шифу, нет, среди нас таких не было. Ну что ж вот и все.

Надо что сказать:

— Как грустно испортить окончательно такую красивую вязь для четверых.

Он растерянно моргает:

— Мой учитель тоже мне говорил, что фехтование есть красивая вязь каллигрфии, а я так и не понял этих слов, мне всегда казалось что это танец.

— Как звали твоего учителя каллиграфа?

— Ай-мллеур.

— А тебя?

— Просто Хратт.

— Пойдем Хратт, я доучу тебя, и ты поймешь что имел ввиду твой учитель.

Немного попозже, через несколько дней на этаже занятом службой интересов в главном тотелме клана Арват.

— Хффургов помет, недоделанный хффургов хвост, горпов понос, горпов глист в конце концов (Все таки мой конфликт с горпами пошел на пользу местным средствам выражения, хорошо никто не догадался, что эти твари за мной бродят)!

— Как ты мог вздумать приволочь целый отряд специальных операций Шифу в расположение нашей секретной базы! Да ты вообще соображаешь кто они! Это же самые лучшие диверсанты Арккрасса!

Фанкл на несколько секунд прервал ор и хлебнул глоточек гравижидкости из своих секретных запасов. Вот разорался то, подумаешь пара парней стала тренироваться, что от нас убудет. Да и мне стало на тренировках интересно, не то что раньше. И чего он собственно недоволен, не он же в конце концов лично уничтожил клан а я. Меня опять стошнило, и прямо Фанклу на ковер.

Тот аж поперхнулся следующей порцией ругательств. Он подошел к дыре в полу, глянул на пару этажей вниз. Снизу уже стал поступать вал ругательств.

— Ну, ты, это. Не серчай так уж. Я чуть-чуть только поругался а ты мне сразу кабинет портить. Воровато закинув дыру ковром, он присел за свой стол. Стал перебирать на нем разложенное оружие.