Сборник научной фантастики. Выпуск 36 - Кир Булычев

Это делает Фродо Бэггинс – мирный, хотя и отважный "маленький Хоббит" (все время так и тянет сказать: "маленький человек"), взваливший на свои плечи неподъемную ответственность за все творимое в окружающем мире.

Фродо-герой – это тема отдельного разговора. Как мне представляется, еще не состоявшегося на страницах литературно-критической толкинианы.

История сделала из маленького Хоббита героя – разумеется, при этом она проявила и заложенные в нем нравственные качества. Но в отличие от героев большинства сказок и мифов Фродо не явился в мир изначальным героем-мессией, ожидаемым народами со смирением и восхищением и воспринимавшим свою звезду как нечто должное…

Разница между традиционным сказочным героем (пусть и выступающим поначалу в роли Иванушки-дурачка) и Фродо Бэггинсом огромна. Дело не в личной скромности Фродо; он не тянет на роль "записного" героя хотя бы потому, что постоянно раздвоен, постоянно мучается от свалившейся на него ответственности. Все время ему приходится трезво оценивать себя: справлюсь ли? И порой испытывает приступы слабости, даже впадает в отчаяние, и бывает нерешителен, и делает ошибки. Словом, это человек, а никакой не герой.

Но есть еще одно качество, весьма редкое у традиционных сказочных героев…

Вот, к примеру, более чем странная история взаимоотношений двух Бэггинсов – Фродо и его дяди Бильбо – с мерзким Голлюмом (он, кстати, на придуманном автором "древе видов" приходится далеким родственником Хоббитам).

Голлюм постоянно охотится сначала за старшим Бэггинсом, а потом чинит всякие козни и Фродо. Самое удивительное, что Хоббиты с не меньшим постоянством прощают злодея, который и по самым гуманным законам несомненно заслуживал бы смерти! Но именно это странное всепрощение – милосердие, сказали бы мы сейчас – оказывается "прагматичнее" любых обоснований типа "на войне не до сантиментов", "кто не с нами, тот против нас" и тому подобных. Не кто иной, как Голлюм, сам того не желая, уничтожает зловещее Кольцо – а ведь он не раз мог пасть жертвой справедливого гнева всех тех, кого обманул, предал, пытался уничтожить…

Случайность? Только, разумеется, не в волшебной сказке. Ибо и в мире, где правит магия, соблюдаются свои особые законы, среди коих первый – жесткая моральная заданность, необходимость всех "случайностей".

Это в жизни Добро может случайно потерпеть неудачу, а Зло – ускользнуть от расплаты. Если автор сказки не в состоянии разобраться со всеми подобными "случайностями", право, не стоило ее и придумывать…

Итак, злодей должен был уничтожить еще большее Зло, и… Голлюма пощадили. Не с далекой целью "подставить", а по соображениям совсем иным. Даже и не по соображению, поскольку тут не разум выбирает, а чувство – чувство милосердия. Члены братства Колец не мстят без крайней необходимости, ими движут в большей мере сострадание мирных людей, гуманистов, нежели беспощадная ярость солдат. И это обеспечивает им победу.

Такие вот необычные герои…

Само же превращение сказочного персонажа в героя романа происходит для читателя незаметно.

Вспомним, как начинается повествование – неторопливо и обстоятельно, как самая обычная традиционная сказка, быть может, лишь чересчур перегруженная деталями. Но стоило Фродо и его спутникам отправиться в поход, как произошло смещение точек отсчета. И мы видим – с удивлением ловим себя на мысли! – что возглавляет поход уже не фольклорный Фродушка-дурачок, вышедший на бой с очередным драконом, а хорошо знакомый нам "маленький человек" реалистической прозы, вдруг ощутивший себя средоточием каких-то поистине вселенских столкновений, случайно выделенным силовым центром, в который, как в воронку, ввинчиваются события и людские судьбы.

Это осознание собственного места в мире, перехода от позиции "хаты с краю" (все Хоббиты – скорее "обыватели", а никакие не борцы за идею!) к внутренней ответственности за все растет постепенно. Продвигаясь по тексту трилогии – страница за страницей, глава за главой, – читатель вместе с Фродо как бы взбирается в гору: горизонт все дальше, перспектива – все шире… Чтобы там, на вершине охватить взглядом все, о чем бесстрастно сказано в многочисленных приложениях к книге: Мир и Историю, творящуюся в нем.

Историей буквально пропитаны романы трилогии. Она – то самое "преданье старины глубокой", о коем обычно принято говорить с оттенком безразличия (а то и вовсе с иронией), – определяет судьбу героев. Прошлое тянет их вперед, и в этой фразе гораздо больше смысла, нежели эффектной игры слов.

Все члены Братства Колец рано или поздно придут к пониманию того, что прошлое не сбросишь с рук и ног, как оковы; все ошибки и неверные действия, совершенные в нем, еще выстрелят в настоящем. И как-нибудь да отзовутся в неопределенном пока будущем. Поэтому маленькими Хоббитами движет, кроме всего, тревога – как бы "не подставить" собственное будущее.

Так же постепенно погружается читатель и в злополучную проблему "роли личности в истории", лишившуюся за последнее столетие остатков "сказочного" очарования. Шаг за шагом, спотыкаясь вместе с Фродо о нравственные "кочки", вновь вставая на ноги, блуждая по лабиринтам и все-таки находя свой путь в потемках. Узнавая новое, теряя иллюзии, беспечность и боевых товарищей и платя сполна за только что узнанное…

Именно так – как в жизни, а не как в сказках.

Эти-то постепенность и противоречивость процесса познания – а о простых, скорых решениях в сказочном мире Средьземелья приходится забыть раз и навсегда! – также роднят творение Толкина скорее с философским романом, нежели детской сказкой. Сказочный герой ограничен в своем выборе, и все эти "налево пойдешь… направо пойдешь…" озадачивают лишь читателя юного и неискушенного. Ведь каким бы дурачком ни был с самого начала задан Иванушка, неумолимыми законами жанра ему на роду написаны и принцесса в жены, и полцарства…

Фродо же становится героем, личностью, вершителем судеб – не сразу, не просто так: взял да стал. Для него это – драма.

Обычный человек, вовлеченный в самый эпицентр глобальных событий, добровольно, хотя поначалу неосознанно, взваливший на свои плечи тяжкое бремя "всех грехов мира" и мысленно готовый платить, когда минет час, цену этой ответственности… Нет, поистине только в наш сложный и грешный век впору было сочинять подобную "сказку"! В век, ставший свидетелем превращений удивительных: массы вполне ординарных людей совершали чудеса героизма, и наоборот, из ничем не примечательных законопослушных "винтиков" как на питательном бульоне произрастали разного рода "благодетели человечества", вожди и фюреры всех мастей; в век, когда от каждого живущего в значительной степени начала зависеть судьба решительно всех.