Пора убивать - Джон Гришем

Вышла Салли с напитками. Взяв у Джейка его пиво, она поставила его в холодильник. Отхлебнув, Люсьен облизал губы. Вытерев их тыльной стороной ладони, вновь поднес стакан ко рту.

– Тебе понятно, что это будет значить?

– Конечно. Полностью белое жюри.

– Плюс еще канитель с апелляциями, которые посыплются, если Хейли признают виновным.

– Не будь столь категоричен. По этому вопросу Нуз уже проконсультировался со своим дружком из Верховного суда штата. Он считает, что Верховный суд поддержит его. Он очень уверен в себе.

– Он просто идиот. Я могу показать ему штук двадцать дел, в каждом из которых утверждается, что суд может и должен быть перенесен в другое место. Думаю, он просто боится пойти на это.

– Чего ему бояться?

– Кое-кто на него давит.

– Кто?

Люсьен восхищенно любовался цветом золотистой жидкости в своем объемистом стакане. Опустив в него палец, легонько помешал им кубики льда. Он усмехался с таким видом, будто давал понять, что знает нечто, но поделится своими знаниями, если только его начнут молить об этом.

– Кто? – повторил Джейк, глядя на друга уже покрасневшими блестящими глазами.

– Бакли, – с самодовольным видом выдал секрет Люсьен.

– Бакли, – эхом отозвался Джейк. – Не понимаю.

– Я знал, что ты этого не поймешь.

– Не мог бы ты объяснить?

– Думаю, что это мне по силам. Но дальше тебя это не пойдет. Информация в высшей степени конфиденциальная. Пришла ко мне из хорошего источника.

– От кого?

– Не скажу, не могу.

– Кто у тебя источники? – настаивал Джейк.

– Я ведь ответил тебе, что не скажу. Не скажу. Ну?

– Как это Бакли смог надавить на Нуза?

– Если ты в состоянии меня слушать, я объясню тебе.

– Бакли никак не в состоянии влиять на Нуза. Нуз презирает его. Он сам сказал мне об этом. Сегодня, за обедом.

– Я понял тебя.

– Тогда как же ты можешь говорить о том, что Бакли давит на Нуза?

– Если ты заткнешься, я поделюсь с тобой информацией.

Осушив стакан с пивом, Джейк позвал Салли.

– Тебе известно, насколько жесток Бакли, знаешь ты и о том, какую политическую проститутку он собой представляет.

Джейк согласно кивнул.

– Ты прекрасно понимаешь, с какой жадностью он ждет победы в этом суде. Если он выиграет, то это, как он считает, поможет ему перебраться в кресло Генерального прокурора.

– Губернатора, – поправил Люсьена Джейк.

– Какая разница. Словом, у него амбиции, так?

– Так.

– Сейчас он занят тем, что подговаривает своих политических сторонников на территории всего округа звонить Нузу и требовать от него, чтобы суд состоялся здесь, в Клэнтоне. Что-нибудь вроде: если перенесешь суд, прокатим тебя на следующих выборах. Оставишь его в Клэнтоне – поможем при переизбрании.

– Я не могу в это поверить.

– Ну и прекрасно. Только это правда.

– Откуда ты знаешь?

– У меня есть источники.

– Кто ему звонил?

– Один пример. Помнишь того громилу, что был шерифом в округе Ван-Бюрен? Мотли? ФБР добралось до него, но сейчас он уже вышел. У себя в округе очень известная фигура.

– Я помню его.

– Мне доподлинно известно, что он заходил в дом Вуза с двумя своими головорезами и очень настоятельно потребовал от Нуза, чтобы тот не вздумал переносить куда-нибудь суд. И это с подачи Бакли.

– Что ответил им Нуз?

– Они долго поливали друг друга грязью. Мотли пригрозил, что в следующие выборы судья не наберет в их округе и пятидесяти голосов. Он пообещал ему напихать в урны для голосования всякого мусора, спровоцировать черных, навыписывать кучу бюллетеней для тех, кто якобы уезжает и будет голосовать в другом месте, ну и прочие предвыборные штучки, которые в ходу у них в округе. И Нузу хорошо известно, что так они и сделают.

– А чего ему об этом беспокоиться?

– Не будь таким тупицей, Джейк! Он уже старик, а что он умеет делать, кроме того что быть судьей? Ты в состоянии представить себе, что он вдруг начинает заниматься юридической практикой? Да сейчас он получает шестьдесят тысяч в год. Он умрет с голоду, если его не переизберут. И так большинство наших судей. Так что ему ой как нужно держаться за свою должность. Бакли прекрасно знает об этом, поэтому-то он и науськивает своих дружков, говоря им, что грязного ниггера почти наверняка оправдают, если суд перенести в другое место. Вот они и давят легонько на судью. А Нуз что ж – Нуз ощущает на себе это давление.

Некоторое время оба сидели в тишине, прихлебывая из стаканов и мерно раскачиваясь в креслах. Пиво в стакане Джейка было превосходным.

– Даже больше того, – произнес после паузы Люсьен.

– В каком смысле?

– В смысле Нуза.

– И что же это?

– Он получил несколько угроз. Причем не политических. Он напуган до предела. Окружил свой дом полицейскими, не расстается с оружием.

– Это ощущение мне знакомо, – негромко сказал Джейк.

– Да, я слышал об этом.

– О чем ты слышал?

– О динамите. И кто же это был?

Джейк был ошеломлен. Изумленными глазами он уставился на Люсьена, не в силах выговорить ни слова.

– Не стоит и спрашивать. У меня есть связи. Так кто это был?

– Никто не знает.

– Похоже на работу профессионала.

– Спасибо, утешил.

– Можешь оставаться здесь. У меня пять пустых спален.

Когда в четверть девятого Оззи остановил свою патрульную машину позади красного «сааба», уткнувшегося передним бампером в грязный «порше», солнце уже село. По асфальтовой дорожке шериф направился к высокому крыльцу. Люсьен увидел его первым.

– Привет шерифу! – попытался он приветствовать Оззи, но язык повиновался ему уже с трудом.

– Привет, Люсьен. А где Джейк?

Люсьен кивнул в сторону от себя, где в углу крыльца в кресле-качалке лежало распростертое тело Джейка Брайгенса, адвоката.

– Он прилег вздремнуть. – Люсьену очень хотелось чем-нибудь помочь шерифу.

По скрипящим доскам Оззи приблизился к находящемуся в коматозном состоянии Джейку, из чьей груди вырывался довольно-таки миролюбивый храп. Несильно Оззи ткнул лежащего кулаком под ребра. Джейк раскрыл глаза и без всякого успеха попытался сесть.

– Карла не смогла тебя разыскать и позвонила мне. Она жутко волнуется. Звонила тебе с полудня и нигде не могла застать. Никто тебя и не видел. Она думает, тебя уже нет в живых.

Джейк принялся тереть глаза, кресло под ним заходило взад-вперед.

– Скажи ей, что я жив. Скажи ей, что ты видел меня, разговаривал со мной и у тебя нет и тени сомнения в том, что я не мертв. Скажи ей, что я позвоню завтра утром. Скажи ей, Оззи, прошу тебя, скажи ей.

– Ну уж нет, дружище. Ты теперь взрослый мальчик, ты сам позвонишь ей и все скажешь.

Развернувшись, Оззи начал спускаться по ступенькам. Удивлен он ничуть не был.

Кое-как поднявшись, Джейк проковылял в дом.

– Где тут телефон? – прокричал он Салли едва не в самое ухо.

Набирая номер, он слышал, как Люсьен на крыльце залился гомерическим хохотом.

Глава 26

Последний раз он мучился похмельем в колледже лет шесть или семь назад – точнее вспомнить никак не удавалось. Дата, все дело в дате – она отказывалась всплыть из глубин памяти. Но гудящая голова, сухой рот, короткое, прерывистое дыхание и резь в глазах с удивительной рельефностью воскресили в нем воспоминания о студенческих оргиях, на которых золотисто-коричневая божественная влага текла рекой.

Джейк понял, что с ним происходит что-то ужасное, сразу же, как только раскрыл левый глаз. Правый не раскрывался: веки его слиплись так, что размыкать их нужно было вручную, а он не мог заставить себя пошевелиться. Он лежал на кушетке в темной гостиной, полностью одетый, в туфлях, прислушиваясь к ударам крови в голове, тупо уставившись одним глазом в медленно вращавшиеся под потолком лопасти вентилятора. К горлу подступала тошнота. Шея болела: он спал без подушки, – ноги в туфлях были потными и чесались, желудок скручивало, он был готов вот-вот взорваться. Смерть представлялась блаженством.

Похмелье изнуряло Джейка потому, что даже сон нисколько не освежал его. Как только глаза раскрывались и мозг оживал, в висках начинали стучать молоточки, и заснуть он больше был не в состоянии. «Почему, – вечно задавал он себе вопрос, – мои товарищи по учебе могли целыми днями не просыпаться после попоек, а у меня это не выходит? Самое большее – несколько часов сна».

«Почему? – спросил он себя, проснувшись в ночи. – Ну почему нужно было так напиваться? Банка холодного пива дарила бодрость. Ну, может, вторая, третья. Но десять, пятнадцать, а то и двадцать?» Он терял счет. После шестой банки пиво утратило вкус, и все дальнейшее происходило лишь ради того, чтобы пить, чтобы напиться до чертиков. Очень помог и Люсьен. Еще до того как стемнело, он послал Салли в магазин за целым ящиком «Коорса», с готовностью сунув ей деньги, а потом все подливал и подливал Джейку. Нетронутыми остались всего несколько банок. Это Люсьен виноват.