Богатство - Майкл Корда

– Зачем, Артур? Для чего?

– Если со мной что-то случится, отдашь этот ключ Саммерсу. Он проводит тебя в хранилище, где есть депозитный сейф на твое имя. Сделай это немедленно. Поняла?

– Да, но зачем? С тобой ничего не случится.

– Надеюсь, что нет. У в е р е н, что нет. У меня нет причин в этом сомневаться. Но это предосторожность. В конце концов, никто не покупает страховой полис, потому что собирается умереть на следующей неделе – не, чтобы, конечно, у меня когда-то б ы л страховой полис…

– А что в сейфе, Артур?

– Документы. Инструкции. Есть лишь один шанс из миллиона, что тебе придется его открыть, так что не беспокойся. Однако, не потеряй этот ключ. Он – то удостоверение личности, которое тебе нужно. – Он положил ключ обратно в конверт, запечатал его и протянул ей. – Чтобы ты несколько приободрилась, – сказал он, открывая следующий конверт, – вот это – для тебя. Свадебный подарок.

Он достал из конверта великолепное бриллиантовое кольцо. Оно не отличалось изысканной оправой – только узкий золотой кружок, увенчанный огромным бриллиантом круглой огранки.

Баннермэн надел ей кольцо на палец с деликатностью ювелира, и кивнул.

– Кажется, подходит, – удовлетворенно сказал он.

– Это как хрустальный башмачок? Если бы не подошло, значит, я бы оказалась не той, кого ты искал?

Он рассмеялся.

– Нет, нет. Оно очень давно принадлежит семье, однако, насколько мне известно, никакой особой магии оно в себе не заключает. Камень – подарок Киру от Сесила Родса, после того, после того, как Он вложил часть капитала в открытие Южно-Африканских золотых шахт. Кир велел изготовить из него кольцо для бабушки, но она его никогда не носила. Подарила его моей матери, а та – Присцилле. Оно, конечно, не имеет такой родословной, как драгоценности Британской короны, но ты – четвертая миссис Баннермэн, которая будет им владеть.

Она взглянула на бриллиант, пытаясь представить, сколько оно может стоить. Возможно, больше, чем ее отец заработал за целую жизнь, полную тяжелого труда. Впервые мысль о том, что она может действительно вскоре стать "миссис Баннермэн", показалась ей реальной.

Довольно странно, но бриллиант вовсе ее не обрадовал. Кольцо словно принадлежало иному миру, не имеющему с ней ничего общего. Она сомневалась, что когда-нибудь почувствует его своим.

– У тебя такой вид, будто ты готова заплакать, – сказал он.

– Не готова. И не заплачу. Но не думаю, что привыкну носить это кольцо.

Он улыбнулся.

– Вот увидишь. – Поднял бокал с шампанским. – За долгий и счастливый брак.

Она чокнулась с ним и выпила. Посмотрела на кольцо и задумалась, какова будет ее жизнь в браке. В ближайшем будущем, понимала она, мало что изменится. Но когда Артур столкнется со своей семьей, привезет ее в Кайаву, открыто представит ее всему свету, как свою жену, тогда что? Она вглядывалась в бриллиант, словно стремясь разглядеть в нем свое будущее, но он лишь сверкал светом холодным, ярким, и удивительно зловещим.

День прошел, как в тумане. На заре Джек отвез ее на анализ крови. Джек, казалось, относился к браку – ибо он, разумеется, был посвящен в тайну – как к некоему развлечению. Он всегда оказывал ей уважение, но сейчас в его отношении просвечивало изменение – слабое, очень слабое, но заметное возрастание почтения. Александра Уолден, подружка или любовница Артура Баннермэна – это одно дело, а новая миссис Баннермэн – совсем другое. За рулем он сидел прямо, и взамен своей обычной спокойной неторопливой повадки, поспешно выскочил из машины, чтоб открыть перед ней дверь.

Утром она чувствовала, что относится к работе с определенным пренебрежением, и ее порадовало, что Саймон, как часто бывало в это время, еще не потрудился прийти. Она надела – удачно, с ее точки зрения – бледно-кремовую юбку и жакет, сшитые по модели Шанель, которые, казалось, превосходно подходили к случаю. Кольцо она положила в сумочку – не могла заставить себя надеть его. Что, если его украдут? Или она его п о т е р я е т, Господи помилуй? Каждые полчаса она заглядывала в сумочку, дабы убедиться, что кольцо на месте. Нужно ли положить косметику, гадала она. нервничая, как кошка.

И не раньше, чем она оказалась перед судьей, рядом с Джеком в качестве свидетеля, брак оказался для нее реален. Она поставила подпись под документами, вцепилась в руку Артура Баннермэна и застыла перед судьей, словно в ожидании приговора, с трудом различая его слова. В какой-то миг она сказала "Да", но не помнила этого. Остался смутный образ судьи, чье лицо выражало определенный скептицизм по поводу всей процедуры, а может, подумала она, он просто завидовал Баннермэну, своему ровеснику, женившемуся на совсем молодой женщине. С одной стороны от него был американский флаг, с другой – флаг штата Нью-Йорк, а прямо за спиной – фотография Фрэнклина Делано Рузвельта с автографом, на которую Артур взглянул с открытым отвращением. Когда все было кончено, Артур поцеловал ее, судья пожал ей руку, и она вновь очутилась в машине, чтобы вернуться в офис женой одного из богатейших людей страны.

Бриллиантовое кольцо так и осталось в сумочке. Она забыла его надеть.

Брачная ночь не была ничем примечательна и прошла на редкость прозаично. Артур казался усталым, даже раздраженным – она приписала это обстоятельству, что его юрист отложил подписание документов на день или два.

– Проклятый волокитчик, – жаловался Артур. – Он так же ленив, как Кортланд.

Они перекусили и посмотрели кино по телевизору.

– Думаю, я опять подхватил простуду, – сказал он. – Ужасно жаль. Только этого не хватало в брачную ночь.

– Ну, это не первая наша ночь вместе. Так что не беспокойся. Однако, у тебя утомленный вид.

– Да. Приму пару капсул витамина С и лягу спать пораньше, чтобы убить простуду в зародыше.

Он крепко заснул, но утром выглядел не лучше, и даже оставался в постели, пока она одевалась перед работой, что было совсем на него не похоже.

– У судьи было слишком жарко, – посетовал он. – Я не выдерживаю излишне натопленных комнат. Неважно. Вечером пойдем куда-нибудь. Негоже начинать семейную жизнь, каждый вечер просиживая дома перед телевизором.

– Я не возражаю.

– Я тоже. Но вскоре могла бы возразить.

– Мне нужно заехать к себе на квартиру, чтобы переодеться после работы.

– Об этом нам нужно поговорить. Ты собираешься продолжать работать?

– Конечно.

– На Саймона? Он, знаешь ли, мог бы предложить тебе что-нибудь получше.

– Мне нравится то, чем я занимаюсь. Когда у нас будет настоящий дом и исчезнет необходимость скрываться, тогда посмотрим.

Он не стал спорить. Казалось, для этого он слишком утомлен.

– Правильно, – медленно произнес он, с трудом подбирая слова. – Я никогда не верил в женщин, сидящих дома в золотой клетке. Я заеду к тебе на квартиру к семи. – Он сильно закашлялся, дыхание возвращалось к нему рывками, с величайшим трудом. Она подумала, не статься ли с ним, но знала, что он не захочет и слышать об этом.

Днем она дважды звонила ему, понижая голос, чтобы Саймон не услышал, но оба раза Баннермэна не оказалось на месте, следовательно, сочла она, ему стало лучше.

В семь, когда он появился у нее на квартире, он действительно выглядел лучше, его лицо покрывал румянец вместо бледности. Он поцеловал ее, почти так же нежно, как обычно.

– Каково чувствовать себя миссис Баннермэн? – спросил он.

– Не ощущаю особой разницы. Я была счастлива раньше. И счастлива теперь.

– Я вос-хищен, как говорил мой отец. – Он налил себе скотча и тяжело сел. – У меня был трудный день. Задержался в банке, потом подпалил шерсть этому проклятому юристу. Эти люди считают, что впереди – все время мира…

В его голосе слышалось раздражение. Это влияние простуды, решила Алекса, она это знала по себе.

– У тебя все еще усталый вид, – заметила она.

– Так я и устал, черт побери. Выпил пару таблеток, но без всякой пользы. Не уверен, что мы достигли прогресса с тех дней, когда доктора прописывали от простуды чай с лимоном и ложку меда.

Под глазами у него были темные круги, и он явно двигался с усилием, словно у него ныли кости.

– Послушай, – твердо сказала она. – Нет необходимости выходить. Полежи, отдохни, я приготовлю что-нибудь поесть.

– Я не голоден, но я обещал тебе обед.

– Не говори глупостей. Для этого у нас будет масса времени.

К ее удивлению, он кивнул. Она готовилась выдержать борьбу, но он, казалось, был счастлив подчиниться – красноречивый признак, что нему нехорошо.

– Небольшой отдых не повредит, – сказал он. Сбросил ботинки, снял пальто и лег на кровать. И почти сразу уснул.

Она позволила ему проспать больше часа – это пошло бы только ему на пользу. Затем ее осенило, что будет еще лучше, если он проведет здесь ночь. Она спустилась на улицу, отыскала машину и постучала в окно. Джек опустил стекло.