ОМУ - Герман Мелвилл

Билли Лун [так], веселый маленький негр, щеголяющий в грязной голубой куртке, сплошь разукрашенной позеленевшими бронзовыми пуговицами и потрепанными золотыми галунами, исполняет обязанности королевского барабанщика и тамбуриниста. Джо, португалец с деревянной ногой, потерявший ногу при охоте на кита, состоит скрипачом; а Мордухай, как его называют, омерзительный бездельник, расхаживая с бильбоке[111] в боковом кармане, увеселяет двор фокусами. Эти ленивые негодяи не получают определенного жалованья и всецело зависят от случайных щедрот своего хозяина. Время от времени они кутят в долг в танцевальных залах Гонолулу, а прославленный Камеамеа III затем является туда и оплачивает счета.

Несколько лет назад при дворе короля чуть было не появился еще аукционист его величества. По всей вероятности, то был первый представитель этой профессии, вздумавший заняться ею на Сандвичевых островах. Король, восхищенный игрой в набавление цены на распродаваемые вещи, был одним из завсегдатаев аукционов. В конце концов он стал упрашивать предприимчивого дельца бросить все и перейти к нему на службу, обещая прекрасное положение при дворе. Но аукционист отказался; и молотку слоновой кости не суждено было, чтобы его несли на бархатной подушке перед владельцем, когда настанет время коронации следующего короля.

Но не в качестве странствующих актеров или лакеев без определенных обязанностей надеялись мы с доктором в ближайшее время получить доступ ко двору королевы Таити. Напротив, как я упоминал раньше, мы рассчитывали, что по цивильному листу будут сделаны дополнительные ассигнования плодов хлебного дерева и кокосовых орехов, чтобы мы могли с соизволения ее величества занять какие-нибудь почетные должности.

По дошедшим до нас слухам, королева для борьбы с французской узурпацией стремилась объединить вокруг себя как можно больше иностранцев. Ее склонность к англичанам и американцам была хорошо известна, и это служило дополнительным основанием для наших надежд на благожелательный прием. Больше того, Зик сообщил нам, будто бы королевские советники в Партувае всерьез подумывали о наступательной войне против обосновавшихся в Папеэте захватчиков. Если бы это оказалось верным, то мы, как подсказывал нам наш оптимизм, безусловно могли рассчитывать на должность хирурга для доктора и лейтенанта для меня.

Таковы были наши виды и чаяния, когда мы замышляли путешествие в Талу. Но, полные столь великих стремлений, мы не забывали и о мелочах, которые могли помочь нам выдвинуться. Доктор как-то рассказал мне, что прекрасно играет на скрипке. Теперь я предложил, как только мы прибудем в Партувай, постараться достать у кого-нибудь инструмент; если же это не удастся, то ему придется смастерить самодельную скрипку и, вооружившись ею, попросить у королевы аудиенции. Ее всем известная страсть к музыке обеспечит ему немедленный прием, и таким образом мы достигнем того, что она обратит на нас внимание при самых благоприятных обстоятельствах.

— И кто знает, — заявил мой веселый товарищ, откинув назад голову и исполняя воображаемую мелодию, быстро водя одной рукой поперек другой, — кто знает, не удастся ли мне моей скрипкой завоевать благосклонность ее величества и стать кем-то вроде Риццио[112] при таитянской королеве.

Глава 66

Как мы предполагали добраться до Талу

Бесславные обстоятельства нашего несколько преждевременного ухода из Тамаи наполнили проницательного доктора и меня всякого рода мрачными опасениями за будущее.

Под защитой Зика мы были в безопасности от наглого вмешательства туземцев в наши дела. Но, странствуя по острову одинокими путниками, мы подвергались риску, что нас задержат как беглецов и отправят обратно на Таити. Вознаграждение, неизменно назначаемое за поимку сбежавших с кораблей матросов, побуждало некоторых туземцев подозрительно относиться ко всем иностранцам.

Желательно было поэтому иметь паспорт, но о такой вещи на Эймео никогда и не слыхивали. В конце концов Долговязому Духу пришла в голову следующая мысль: так как нашего янки хорошо знали и очень уважали на всем острове, нам следовало попытаться получить от него какой-нибудь документ, который подтверждал бы не только то, что мы у него работали, но и то, что мы не являемся ни разбойниками, ни похитителями детей, ни сбежавшими матросами. Такое удостоверение, если даже оно будет написано по-английски, пригодится на все случаи жизни, ибо неграмотные туземцы, испытывавшие благоговейный трепет перед всяким документом, не осмелятся причинить нам неприятности, пока не ознакомятся с его содержанием. Если даже дело примет для нас самый плохой оборот, мы сможем обратиться за помощью в ближайшую миссию, и там островитянам дадут разъяснения.

Когда мы изложили Зику суть дела, он, видимо, был очень польщен тем мнением, какое у нас сложилось о его репутации на Эймео, и согласился оказать нам услугу. Доктор сразу же предложил составить черновик документа, но он отказался, заявив, что напишет сам. Итак, вооружившись петушиным пером, листом плотной бумаги и мужеством, янки принялся за работу. Он явно не привык к сочинительству, ибо его творение рождалось в таких жестоких муках, что доктор стал уже подумывать о необходимости чего-нибудь вроде кесарева сечения.

Наконец, драгоценный документ был готов. И каким диковинным он оказался! Нас очень позабавили объяснения янки, почему он не поставил даты.

— В этом растреклятом климате, — заметил он, — человек никак не уследит за ходом месяцев, потому как времен года здесь не бывает; нет чтобы лето чередовалось с зимой. Всегда кажется, что июль — такая несносная жара.

Раздобыв паспорт, мы стали обдумывать, как нам добраться до Талу.

Остров Эймео почти повсюду окружен настоящим волноломом из коралловых рифов, отстоящим не больше чем на милю от берега. Тихий внутренний канал служит наилучшим путем сообщения между поселками, которые все, за исключением Тамаи, расположены у самого моря. Жители Эймео так ленивы, что, не задумываясь, проплывут вокруг острова двадцать или тридцать миль в пироге, чтобы достичь места, до которого по суше в четыре раза ближе. Впрочем, как мы упоминали, некоторую роль в этом играет страх перед быками.

Мысль совершить путешествие морем пришлась нам весьма по вкусу, и мы немедленно стали расспрашивать, нельзя ли нанять у кого-нибудь пирогу. Но из этого ничего не вышло. Не говоря уже о том, что нам нечем было платить за наем, мы вообще не могли надеяться раздобыть на время лодку, так как ее добросердечному хозяину пришлось бы, по всей вероятности, идти вдоль берега за нами, иначе он не смог бы получить обратно свою собственность, когда она нам больше не понадобится.