Капкан для Бешеной - Александр Бушков

– Конечно, – сказала Даша.

Астролог подал ей толстый черный конверт, украшенный золотыми загадочными символами, и, благостно глядя поверх ее плеча добрыми глазами звездочета из детского мультфильма, сообщил:

– Можете спокойно полюбопытствовать, у вас за спиной никого нет…

Она принялась перебирать цветные фотографии – быстро, но не суетливо, тренированным взглядом схватывая главное. Отличная была работа – полное впечатление, обоих беседующих снимали с разных ракурсов практически в упор. Хотя, дураку ясно, они не позволили бы к себе приблизиться и на километр, аппаратура, должно быть, задействована фантастическая, о которой нищие опера могут только мечтать…

– А запись? – спросила она, тщательно собрав фотографии в конверт. – Удалось сделать?

– Обижаете, Дарья Андреевна…

Благообразный старичок положил перед ней самый обычный плеер, любезно воткнул штекер в крохотное гнездышко, расправил тонкое полудужье наушников. Она откинула волосы назад, прижала к ушам маленькие черные подушечки.

Не прошло и минуты, как она поняла, что в который уж раз оказалась права. Угадала все точно – вернее, вычислила. Угадать – это, скорее, от случая, слепой фортуны, здесь все наоборот, скорее уж математика…

Еще через пару минут решительно сняла наушники, вернула старичку плеер. Он с видом полнейшей невозмутимости прибрал все в небольшой «дипломат», поднял глаза:

– Вы уверены, что этого достаточно?

– Абсолютно, – кивнула она. – Последний штрих, тут нет нужды разводить долгие церемонии…

– И что теперь? – глаза у него были умные и колючие.

– А ничего, – сказала она. – Есть полная картина. Мелкие детали уже не играют…

– Мне так и сообщить?

– Конечно, – сказала Даша.

– Но ведь понадобится что-то предпринять?

– Конечно, – повторила она. – Вы предпримете очень немудрящую штуку. Мне нужно нечто совсем несложное…

Выслушав, он склонил голову, словно вышколенный дворецкий, но изумления все же скрыть не смог:

– Простите, и это – все?

– Не совсем. Мне нужен микромагнитофон. К сегодняшнему вечеру. Часам, скажем, к восьми. Только по-настоящему миниатюрный, габаритов таблетки аспирина.

– Никаких проблем. Куда доставить?

– Положите в конверт и бросьте ко мне в почтовый ящик.

– Будет сделано. Еще?

– Все, – сказала она устало.

– Позвольте, вы хотите сказать, что к десятому числу сможете уладить…

– Вы вот что еще передайте, – сказала она. – Это все липа – насчет пресловутого десятого числа. Голимая липа. И никак иначе. Я за свои слова отвечаю – вот и все, что господину Гордееву следует знать. Лишь бы вы выполнили все в точности… Народу не нужны нездоровые сенсации, народу нужны здоровые сенсации. Именно такую я и гарантирую. Знаете, что такое здоровая сенсация? То, что разыгрывается в узком кругу, не будоража постороннюю публику… Всего наилучшего.

Встала, подхватила тощенькую папку, с которой пришла. Широкоплечий страж ловко посторонился, глядя словно бы сквозь нее. Из-за прилавка в букинистическом отделе беспокойно поглядывал Санчо Панса.

– Ну вот, а ты боялся, – сказала Даша, взяв его под руку и направляясь к выходу. – Какие тут, к черту, патроны?

– Куда теперь?

– Домой. Ко мне, естественно.

– Ты не думаешь, что там могут…

– Не думаю, – сказала Даша. – Не могут. Ты что, еще не убедился, что я все просчитываю наперед? Вот и помалкивай.

– Значит, все дела переделала?

– Ага. Все на сегодня.

Он помялся и, глядя в сторону, предложил:

– Может, пройдемся немного? Погода отличная. Машина никуда не денется…

Мальчик еще не вышел из того возраста, когда душа требует романтики, поняла Даша. Хочется погулять, держась за ручки, косясь на прохожих якобы невзначай: «Видали? Моя, собственная!» может и в подъезде поцеловать. И нет сил над ним смеяться – скорее уж завидовать надо. Стерва ты, Дашка, вот что, взрослая, опытная стерва…

– Ладно, – сказала она. – Дисциплинированному солдату всегда полагается поощрение. Можешь нежно обнять за талию, и пойдем погуляем…

…«Волгу» она поставила на платную стоянку неподалеку от своего дома. Папку взяла с собой, держа двумя пальцами, небрежно помахивая.

– Патроны отдай, – сказал Федя, когда они вышли со стоянки и двинулись к дому.

– Да зачем они тебе? Дома-то?

Он огляделся в подступавших сумерках:

– До дома еще идти…

– Да ладно тебе, – сказала она увещевающе. – Идти-то триста метров. А пушка у меня у самой есть. И стреляю я, пардон, получше. И вообще, если во-он на том чердаке сидит снайпер, какой от твоей пушки будет толк?

Он встрепенулся, зашагал быстрее, таща за собой Дашу.

– Фу ты, шуток не понимаешь? – фыркнула она.

– Слушай, ну нельзя же так наплевательски относиться… Ты что, про Воловикова забыла? И про Славку…

Даша мгновенно помрачнела:

– Вот про них-то я помню…

Ситуация, конечно, дурацкая – откровенничать с ним нельзя, и дело не в недоверии, просто это ее игра, маленькая персональная вендетта, и не стоит выплескивать на парня лавину дерьма, успеет еще нахлебаться его вдосыт, тут следует приучать юнцов постепенно, малыми дозами, брать пример с анатомички…

– Не хвост?

– Глупости, – сказала Даша. – Человек бежит с пузырем до хаты, догоняться…

Гипотетический хвост обогнал их, зажав в кулаке горлышко литровой бутылки водки, скрылся в сумерках.

– Ну вот, а ты боялся, – хмыкнула Даша.

И отметила мимоходом, что ни один душевно относящийся к спиртному человек не станет нести бутылку так безразлично, словно бы даже с отвращением, как будто он сам по себе, а сосуд сам по себе. Можно рассмотреть, что он остановился, извел целых три спички, чтобы раскурить сигарету – а ведь ни ветерочка, и движения совершенно трезвые.

Когда она увидела, что весь ее подъезд сверху донизу словно бы пересечен черной полосой – ни одна лампочка на площадке не горит, – уверилась окончательно. Конечно, неприятное чувство осталось – могла в конце концов и просчитаться, нельзя ведь считать себя умнее всех, – но приходилось рисковать…

Они вошли в совершеннейшую темень. Нащупывая ногой ступеньки, Федя беспокойно сказал:

– Во, капкан… Дай зажигалку.

– В машине забыла, – соврала она. – Осторожненько ступай…

Первый этаж, площадка, второй этаж…

Именно этого она и ожидала, но все равно получилось внезапно – темнота вокруг вдруг оформилась в рванувшиеся к ним фигуры, яркий свет фонарика мгновенно ослепил, Даша получила удар под горло и задохнулась, в глотке словно встала пробка.

Из ослабевших пальцев рванули папку. Еще удар, не столь уж сильный, но угодивший как раз по точкам за ушами – моментальный рауш-наркоз…

Все вокруг сразу поплыло, ноги подогнулись, она сползла вниз по стене, гаснущее сознание еще заставило тело кое-как, вяло сгруппироваться, чтобы защититься от ударов ногами. Рядом еще шла возня – хрип, оханье, мелькнул в луче фонарика золотой погон, двойной ряд ярких пуговиц на шинели…

Больше ее не били. Словно сквозь толстенный слой ваты Даша слышала стук сапог, утихавший внизу. Долго сидела, вытянув ноги, сквозь сложенные трубочкой губы втягивая крохотные порции воздуха, борясь с удушьем, перекрывшим горло словно бы печной заслонкой. Рядом охал и ворочался Федя.

Понемногу удалось продышаться, а там и выпрямиться на подгибавшихся ногах. Растирая левой ладонью горло, она хрипло позвала:

– Живые есть?

Глаза уже чуть-чуть привыкли к темноте, и она видела, как Федя старается встать, цепляясь за перила, мотает головой, оскальзывается. Присела рядом с ним на ступеньку, пропыхтела:

– Не дергайся. Я в порядке.

Он с усилием выплюнул матерную тираду, негодующе возопил:

– Говорил тебе, нарвемся… Нет, умнее всех…

– Больно?

– Иди ты! Нарвались, как…

– Мужички такой печали отродяся не видали… – продекламировала она, героически превозмогая затухающие уколы боли и удушья. – Ничего, Теодор. Что это за мент, если его ни разу по чавке не охаживали? Ничего, злее будешь…

– Ведь голову могли оторвать…

– Так не оторвали же? – Она с преувеличенной заботой спросила: – Сам встанешь или, может, помочь?

Конечно же, он вскочил, все еще постанывая, – с ним явно обошлись погрубее. Впрочем, когда они дотащились до Дашиной квартиры и быстренько провели процедуру, описанную классиком как «…тогда считать мы стали раны», выяснилось, что особых повреждений и нет. Даша со знанием дела заключила:

– Это тебе двинули под солнечное, а потом ребром ладони пару раз добавили…

– А то я не знаю… – поморщился он, потирая ушибленные места, – Даш, надо звонить дежурному, я разглядел, это натуральные шумковцы, один даже в портупее…

– А лица разглядел? – спросила Даша ехидно.

– Нет…

– То-то.

– Все равно нужно звонить…