Если останемся живы... - Андрей Быстров

Михаил Яковлевич считал, что оказывает услуги российской разведке, которая в свою очередь не остается в долгу и успешно проталкивает «Русские ворота» и на американском, и на отечественном рынке. Зачем разведке понадобилось прибегать к помощи коммерсанта — об этом Гольданский не задумывался. У всех свои резоны.

Лифт доставил Гольданского на первый этаж. За рулем «Вольво» уже ждал шофер Саша, он же телохранитель директора «Русских ворот». Михаил Яковлевич сел в машину, сильно хлопнул дверцей. Саша тут же лихо рванул с места, и «Вольво» влился в поток машин.

Гольданскому некогда было глазеть по сторонам и любоваться захламленными улицами Москвы.

Он достал из «дипломата» почти готовые к подписанию документы, разложил на крышке чемоданчика.

Как будто все в порядке, но по поводу пятнадцатого пункта о размерах неустойки в случае срыва сроков монтажа можно бы и поспорить.

«Вольво» затормозил на перекрестке на красный свет. Ни впереди, ни сзади машин не было, поэтому Саша слегка удивился поведению мотоциклиста, который остановился вплотную к задней дверце «Вольво». Одежда мотоциклиста также выглядела странно для жаркого дня — наглухо застегнутая кожаная куртка, на голове шлем с отражателем, прозрачным только в одну сторону. Саша занервничал, подал машину вперед — проскочить под красный он не мог, наперерез «Вольво» один за другим мчались автомобили.

— Михаил Яковлевич, — предостерегающе окликнул Саша.

— А? — Гольданский оторвал взгляд от документов. Это раздосадованное восклицание оказалось последним в его жизни.

В руке мотоциклиста блеснула вороненая сталь пистолета с глушителем. Выстрел был только один, но ювелирно аккуратный. Пуля попала в самую середину лба. Коммерсант нелепо дернул руками, обмяк и сполз по спинке сиденья. «Дипломат» соскользнул на пол с его колен, бумаги закружились в воздухе, как огромные бабочки.

Саша выхватил пистолет, но серебристое крыло мотоцикла уже скрылось за углом.

Милиция отнесла убийство Гольданского на счет разборок в криминально-коммерческих кругах столицы. Преступление было явно заказное, а следовательно, практически нераскрываемое.

Фрэнк Коллинз, опросив присутствовавших на приеме в Балтиморе два года назад лиц, установил, что на снимке, оставленном Берринджером, изображен русский коммерсант Михаил Гольданский.

Михаил Яковлевич оказывал услуги отнюдь не разведке, как он считал то ли по простоте душевной, то ли из нежелания лезть в опасные дебри. Он был единственным звеном, связывавшим заместителя шефа АНБ и российскую группу заговорщиков, единственной нитью, за которую могло потянуть ЦРУ. Поэтому независимо от судьбы Берринджера он был обречен.

3

Лесли Энджел продолжал неусыпные бдения на своем наблюдательном посту. Поимка наемного убийцы в компании Стефи и особенно записанный на пленку допрос последнего уже давали ему материал для сенсационной статьи, но что это за история без захватывающего финала? Лесли жаждал присутствовать при окончании пьесы.

В бинокль он видел входящего в подъезд дома Корина Андрея Шалимова и отметил портретное сходство незнакомца с фотографией погибшего космонавта в газете, но посчитал это совпадением.

Лицо Шалимова не обладало ярко выраженной индивидуальностью, он не был ни писаным красавцем, ни прирожденным уродом. Лица такого типа встречаются не так уж редко. Но Лесли запомнил пришедшего и зафиксировал его визит в записной книжке, как делал всегда, когда в дом Корина входил неизвестный ему человек (постоянных жильцов он давно изучил). Он даже заметил, как на улице к неизвестному подошла темнокожая девушка, и они направились в ресторан.

Шалимов и Саманта сидели в притемненном зале третий час. За это время они съели и выпили все, что могли (не особенно, правда, налегая на спиртное), и официанты начинали коситься на них, подозревая неплатежеспособных клиентов. Шалимов устроился у занавешенного окна и наблюдал за улицей в приоткрытую щель.

Промчавшийся мимо них ураганом «Ситроен» как вкопанный встал у коринского дома. Водитель вышел из машины, поднял капот и с недовольным видом принялся ковыряться в моторе.

— Это Корин, — шепнул Шалимов Саманте.

— Ты не ошибаешься?

— Нет, это он… — Шалимов порывисто встал.

Перед ним как из-под земли вырос официант со счетом. Саманта полезла в сумочку за деньгами, а Шалимов, мешая французские и английские слова, объяснил, что ненадолго отлучится, а девушка подождет его здесь. Раз было заплачено и в сумочке оставалось немного наличности, официант не возражал.

Саманта сжала руку Андрея.

— Пусть все будет хорошо!

Шалимов поцеловал ее в щеку и вышел, Каждый шаг давался ему с трудом. Метрах в трех от «Ситроена» он остановился. Корин видел его краешком глаза, но не придал значения. Когда не ладится с двигателем, вечно набегают любопытные и советчики.

— Корин, — тихо позвал Андрей.

Корин недоуменно вскинул голову. В отличие от Лесли и остальных он мгновенно понял, кто стоит пер„д ним. И не только то, что это человек с газетного снимка. Он слишком хорошо знал брата Андрея, а между братьями существовало несомненное сходство. Немного ошарашенный Корин видел перед собой считавшегося погибшим космонавта Андрея Шалимова, брата его старого московского друга. Корин захлопнул капот и открыл дверцу.

— Садитесь в машину, — пригласил он. Шалимов пригнулся и забрался на переднее сиденье рядом с водительским местом. С полминуты оба молчали, приглядываясь друг к другу.

— Полагаю, вы догадались, кто я, — произнес Шалимов по-русски.

— Да. — Корин также ответил на родном языке. — Вы космонавт Шалимов, брат Дмитрия.

— Что ж, раз представляться излишне, разговор будет проще Только вот я не знаю, с чего начать.

Понимаете… — он замялся.

— Сергей Николаевич, — помог Корин.

— Понимаете, Сергей Николаевич, эта история… Словом, в нее нелегко поверить.

— Возможно, я бы и не поверил, расскажи ее мне кто-нибудь другой, — успокаивающе заметил Корин, — Но вы передо мной, и я не предвижу ничего более невероятного.

Лесли, врубивший подслушивающее устройство, проклинал все на свете. Они говорили на незнакомом языке! А между тем одинаково звучащие на всех языках мира слова «космонавт Шалимов» недвусмысленно указывали, что он наконец-то на пороге еще одной суперсенсации. Это не совпадение, не просто похожее лицо. Это — Шалимов, похороненный в закрытом гробу, и он здесь! А Лесли не может понять ни слова из их беседы… Ладно, переводчика будем искать потом, сейчас главное — записывать и наблюдать. Лесли приник к окулярам бинокля. С высоты второго этажа он разглядел только фигуру Шалимова ниже плеч и руку Корина.

— Наверное, вы правы, — сказал Шалимов. — Очень коротко так: на «Атлантисе» не было никаких технических повреждений. На нас напали террористы, убили весь экипаж. Мне удалось бежать, но меня преследуют. Когда я ехал в аэропорт, чтобы лететь во Францию, они обстреляли мою машину…

Шалимов твердо решил не упоминать о Саманте, пока не сориентируется в обстановке.

— Почему же вы обратились ко мне, а не к американским властям? — спросил Корин, думая о Коллинзе: «Ай-ай, господин полковник, секретность — дело святое, но не будь вы таким скрытным, глядишь, и я оказался бы более полезным вам…»

— Потому что я — уникальный свидетель, — пояснил Шалимов. — И это не обычный налет гангстеров. Такая операция невозможна без массы крупных и мелких информаторов во всех правительственных структурах. Если же террористы узнают, где меня содержат, тогда я и дня не проживу хоть в бронированном бункере со взводом охраны.

— И чем, по-вашему, могу помочь я, обозреватель радио? — Корин полез за сигаретами. В пачке сиротливо болталась одна, Корин рассудил, что космонавт вряд ли курит, и зажег ее сам.

— Именно тем, что вы журналист. Программа об этом превратит вас в звезду. Нашу смерть придумало правительство… — он прикусил язык, а Корин сделал вид, что злосчастная оговорка прошла мимо, и спрятался за дымовой завесой. Не время расспрашивать о том, кто еще уцелел. Когда Шалимов станет доверять ему больше, он все выложит сам.

— Мою смерть придумало правительство, — неловко поправился Шалимов, — чтобы скрыть собственное фиаско и беспомощность перед террористами. За мной охотятся убийцы, а мы с вами устроим охоту на них. Ну, как? По-моему, это тема не для жалкой радиопередачи или статейки. Это тема для книги, самого потрясающего документального бестселлера в истории журналистики.

— Заманчиво, — сказал Корин. — Но что можем противопоставить мы вдвоем… Едва ли не всемирному заговору, по вашим словам?

— Я пришел к вам, потому что верю вам… Дима верил. Как у журналиста, у вас должны быть определенные связи… Или подходы… Словом, это ваша кухня, вам лучше знать. Мы обязаны найти выход на группу людей — в спецслужбах ли, в полиции или администрации — к которым мы… К которым я смогу питать доверие. Тогда я передам им информацию, ведущую напрямую к террористам, в обмен на заботу о сохранении моей жизни. А вы опишете все это в книге.