Если останемся живы... - Андрей Быстров

— Так, зайцы, слушайте сюда. Сейчас двигаете вдоль стоянки до того длинного ангара и направо.

Там туалеты, около них ждут Стенмарк и Мэри.

Переодеваетесь и валите на все четыре стороны.

— Спасибо, Мик, — от души поблагодарил Андрей.

— Если я понадоблюсь, свистни, — рассмеялся Брайан. — Тебя возить одно удовольствие. Десять раз туда-обратно — и я миллионер. Но хорошо бы без стрельбы.

— А как Стенмарк узнает нас? — спросила Саманта.

— Вот дубье! — возмутился Брайан. — По форме и описанию Флойда.

— Ах, да…

Они попрощались. Полчаса спустя Саманта и Шалимов остались совершенно одни в чужой для обоих стране. Шалимов был одет в джинсовый костюм. Саманта выглядела еще привлекательнее, чем раньше, в легком белом платьице и туфельках на высоких каблуках.

— Куда ж нам плыть, — пробормотал Шалимов по-русски, провожая взглядом фигуры Стенмарка и Мэри в аллее.

— Что? — переспросила девушка.

— Это стихи русского поэта Пушкина, — пояснил Шалимов. — Они означают затруднительное положение.

— Почему затруднительное? Поехали на радиостанцию.

— А деньги у тебя есть?

Саманта раскрыла сумочку.

— Мэри передала мне пятьсот долларов от Флойда.

Ладонь девушки лежала на руке Шалимова.

Была ли тому причиной близость Саманты или удачный перелет во Францию, но Шалимова переполняла эйфория уверенности в том, что самое страшное позади.

Он вряд ли мог ошибаться сильнее.

У двойных стеклянных дверей офиса с золочеными буквами «Радио Европа» таксист затормозил.

Саманта расплатилась, расщедрившись на чаевые.

— Войдем вместе? — предложила она.

— Нет. Я пойду один. Лучше, если нас не будут видеть вдвоем, хотя бы пока.

— Но я не хочу оставаться одна!

— Придется, — Шалимов погладил ее по руке. — Посиди на той скамеечке в парке.

— Но ты недолго?

— Как получится. Я не сбегу.

Саманта побрела в парк. Шалимов толкнул дверь и вошел в вестибюль. За полированной стойкой светлого дерева восседала крашеная блондинка.

Шалимов избегал ее взгляда и неловко встал вполоборота.

— Я к мсье Корину, — составил он самую простую фразу по-французски, какую сумел.

— Подождите, мсье, я сейчас узнаю. — Девушка подняла трубку внутреннего телефона и долго щебетала что-то непонятное Шалимову, а потом повернулась к посетителю.

— Мсье Корина сейчас нет. Что ему передать?

— Я… Мне… Тьфу, черт! Вы говорите по-английски?

— Да, мсье.

— Слава Богу, — облегченно вздохнул Шалимов. — Передавать ничего не нужно. Я его старый друг и хотел бы сделать ему сюрприз. (В какой-то степени и то и другое было правдой.) Где я могу найти мсье Корина?

— Видите ли, — сказала блондинка по-английски, — наши правила запрещают давать посетителям домашние адреса и телефоны сотрудников.

Было несколько неприятных инцидентов, когда недовольные герои некоторых передач угрожали… — Видя, что Шалимов очень расстроен, она добавила: — Но я могу вызвать шефа мсье Корина мсье Сильвэна или мсье Полякова из русского отдела.

Может быть, вы договоритесь с ними. Это другое дело, тут я не нарушу инструкций. Наших людей нет даже в телефонных книгах, как вы понимаете.

Шалимов задумался: он выбирал.

— А кто из них говорит по-английски?

— Оба. Но если хотите выудить адрес мсье Корина, обращайтесь к Полякову. Они вроде приятели.

— Буду очень вам признателен, — начал Шалимов, но блондинка уже накручивала номер. Вскоре в холл спустился Поляков, разбитной малый из эмигрантов доперестроечной эпохи. Шалимов мог беседовать с ним и по-русски, но предпочел не афишировать свою национальную принадлежность.

— Я Свен Андерсон из Стокгольма, — представился он. Скандинавская версия имела два преимущества: объясняла акцент и сводила к минимуму перспективу общения на якобы родном языке — вряд ли Поляков знает шведский.

— Поляков… Зовите меня Бьорн, если вам так привычнее. Ищете Корина? Напрасно. Он у нас вроде приходящей няни-пьяницы: то ли явится, то ли нет… Пошли пройдемся и покурим. Здесь шеф не разрешает дымить…

Они вышли на тротуар. Шалимов скользнул глазами в сторону парка и увидел одинокую фигуру Саманты на скамейке.

— Там есть бистро, — взял Поляков быка за рога. — Пропустим по рюмочке, а?

— Принимается, — кивнул Шалимов.

Бистро располагалось метрах в двухстах от офиса. Они заняли столик на свежем воздухе, и Поляков заказал джин.

— А зачем вам Корин? — полюбопытствовал он, сдирая обертку с пачки «Мальборо».

— Я его старый знакомый, — Шалимов внезапно спохватился. Сейчас Поляков начнет расспрашивать, где и как они познакомились с Кориным, и расколет его в два счета: ведь Шалимов не знает о журналисте практически ничего! Мысль Полякова сработала в другом, но тоже не оптимальном для Шалимова направлении.

— Тогда как же получилось, что вам неизвестен его адрес?

— Мы давно не виделись, — неопределенно пояснил Шалимов. «Давно» — понятие расплывчатое, когда бы Корин ни поселился там, где живет сейчас, все равно это «давно».

— Вот как. — Поляков вытряхнул сигарету из пачки, протянул Шалимову. Тот взял ее, хотя не курил. — Но знаете, тут дело тонкое. Вам дать адрес, а вы жулик какой-нибудь, ха-ха…

— Я не жулик, — заверил Шалимов и выпил джин. — Хотите сто долларов?

— За адрес старого друга? — хмыкнул Поляков. — Недорого же вы его цените. И вообще, это подозрительное предложение. Ходите тут, адреса покупаете… Полицию, что ли, позвать?

При упоминании о полиции Шалимов сжался, и это не осталось незамеченным Поляковым. Он приподнялся, но Шалимов крепко ухватил его за запястье и заставил сесть.

— Послушайте! Я друг Корина. Я всего день пробуду в Париже и вечером улечу в Стокгольм. Я хочу повидать его. — Давление пальцев Шалимова усилилось. — И если вы сейчас же не дадите мне адрес, я сломаю вам руку.

Поляков с выпученными глазами судорожно огляделся вокруг, но под тентом бистро они сидели одни. Шалимов начал выворачивать руку Полякова.

— Кретин! — взвизгнул тот. — Пустите! Вот психованный швед… Да получайте ваш адрес, я пошутил! Улица Риволи…

— Дом, квартира?

Поляков торопливо назвал. Шалимов отпустил его руку. Поляков потер покрасневшее запястье.

— Ну вы псих… Да я же просто хотел поболтать.

— У вас своеобразная манера шутить, Бьорн.

Когда-нибудь вас пристрелят.

С этим жутковатым пророчеством Шалимов вышел из-за стола, предоставив незадачливому собеседнику платить за выпивку. Поляков посидел, пока странный швед не скрылся из виду, швырнул деньги на столик и побежал звонить Корину домой.

Не дозвонился.

— Да какое мне в конце концов дело, — ворчал он под нос, возвращаясь в кабинет на радиостанцию. — Пусть Корин сам разбирается в проблемах со своими друзьями… Но кого мне так напоминает этот швед? На кого он похож? Может, на того типа, который в прошлом году ободрал меня в Монте Карло как липку?

Тут Полякову принесли сводку русской прессы для вечернего обзора. Он углубился в работу и выкинул шведа из головы.

Шалимов сел на скамейку рядом с Самантой.

Она прижалась к его плечу — короткая разлука стоила девушке немало нервов.

— Ну, что?

— На станции Корина нет, но я раздобыл его домашний адрес. Улица Риволи — где это?

— Какая разница… Доедем на такси.

Таксист вез их окольными путями. Они вышли из машины, не доезжая метров ста до указанного Поляковым дома. Таксист развернулся и умчался.

Шалимов рассматривал престижные особняки справа, многоквартирные дома слева. У подъезда особняка напротив дома Корина стоял темносиний «Сааб». Саманта осталась ждать на углу, Шалимов поднялся к двери квартиры, позвонил. Сердце колотилось, как отбойный молоток. Тишина.

Шалимов еще раз надавил кнопку звонка и держал ее, пока не устал палец. Никто не подошел к двери.

Андрей вернулся к Саманте и поведал ей о неудаче.

— Что же делать?

— Подождем, — сказал Шалимов. — Должен же он когда-нибудь прийти домой.

— А если он уехал?

— Гм… На радиостанции этого не говорили.

Девушка оглянулась в поисках удобного наблюдательного пункта:

— Не можем же мы торчать до вечера посреди улицы!

— Не можем, — согласился Шалимов. — Но вон из того ресторанчика мы увидим, если кто-нибудь появится у подъезда. Пошли кутить.

Он подхватил Саманту под локоть и повел к ресторану.

— Эндрю, а ты узнаешь Корина издали? Ведь ты не видел его уйму лет.

— Узнаю, — решительно сказал Шалимов. — Обязательно узнаю. Не могу не узнать.

Он твердо верил, что так оно и будет.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Преследователь