Мое советское детство - Шимун Врочек

class="p1">А тут папа забирает меня из продленки детского сада, за окном глубокая ночь. Кажется, это была осень или весна. Я плохо помню, потому что мы сели в автобус, и папа сказал, что меня дома ждет котенок.

Котенок! У нас котенок!

Больше я ни о чем думать не мог. Все было как во сне. Конечно, я хотел знать подробности. Мы ехали в автобусе сквозь ночной Вартовск, в сиянии огней, а я спрашивал:

- Папа, папа, а какой он?

- Ну... Маленький.

- Маленький! А какого цвета?

- Черненький.

- Черненький! - я не знал, куда деваться от нахлынувшего счастья. Что может быть лучше? Я еду в автобусе с папой и у меня есть черненький котенок.

- А лапки белые.

- Белые!

- Как носочки.

- Как носочки!

Как здорово, думал я. Какой красивый у меня котенок.

- Грудка тоже белая.

- Белая!

- Как манишка.

- Манишка! Ух, ты! Ничего себе! А что такое манишка?

Отец собирался ответить, но я уже не ждал:

- А что он делает?

- Играет.

- Играет! - надо же, котенок играет! И он мой. - А что он ест?

Отец вздыхал.

- Пьет молоко.

- Молоко!

Через пару дней я превратился в глубоко исцарапанное, но абсолютно счастливое существо.

Мой страх перед кошками исчез напрочь.

Мы с Ивашкой играли так, что со стороны это казалось заклинанием змей, только вместо королевской кобры был черненький котенок. Ивашка шипел, прижимал уши и держал лапу, готовясь отражать атаку. Я держал руку, готовясь его погладить...

Тут, кажется, должна играть мелодия Морриконе. И встречные крупные планы прищуренных глаз.

...Упражнение на реакцию. Стоило Ивашке зазеваться, как я молниеносно выбрасывал руку и гладил его между ушей. Стоило мне зазеваться, как у меня появлялась новая царапина. Мы могли играть так часами. У моей мамы появился новый привычный крик: "Оставь кота в покое!" – и легкий ужас при виде ребенка, точно обработанного с головы до ног командой крошечных Джеков Потрошителей. Царапины не сходили с моих рук (да и лица) годами.

Зато теперь я мог взять и погладить любую кошку. Даже сиамскую. Ха-ха. Кошка бабы Дины пряталась от моей нежности за коробками на шифоньере и только тоскливо кричала оттуда, пока я подтаскивал табуретку. Если бы мне по дороге попался тигр, я бы только порадовался. Кис-кис-кис. Иди ко мне, маленький. Ух, ты, какой клевый!

Кошки, увидев мой взгляд, теряли самообладание. Прятаться бесполезно, читалось в их мерцающих глазах. Этот все равно найдет и отгладит.

При этом я их не мучил. Нет, я их любил. Со всем пылом своей детской души.

К чему я это все рассказываю? В общем, если бы у меня в детстве была собака, я бы, может, и не женился... Тьфу, черт!

В смысле, если бы кроме кошки, мы завели еще и собаку, я бы вообще был обнаглевший.

111. Танцы народов-2. Пионер танцует вприсядку

В лагере спортивный корпус стоял отдельно от других зданий, а перед ним была небольшая площадь - на ней мы строились поотрядно во время линейки. "К поднятию флага..." и так далее.

На этой же площади проходили наши дискотеки.

Именно эта площадь стала местом эпической битвы двух музыкальных культур - старой советской, с опорой на народную и классическую музыку, и западной современной "бум-бум-бум... ай кэнт дэнс, ай кэнт нав".

Грохот басов против нежного розлива гармони (ладно, не такого уж нежного. Хорошая гармонь перекроет запилом десять магнитофонов, именно поэтому она незаменимый инструмент на большой деревенской свадьбе - от ста человек и выше. И в драке, кстати. Помню, мы с мальчишками сидим на бревне в Полетаево, мне было года три, и смотрим, как под наяривание гармони дерутся в деревенской пыли несколько подвыпивших мужиков - шла свадьба).

Настоящая битва культур, понятно, происходила в сердцах юных пионеров, а не на площади. Но на площади все это выглядело - гораздо нагляднее.

На ступенях там постоянно тусовались несколько модных пацанов. И стрижки подлиннее, и лица понаглее. И особое презрительное выражение в глазах - ты не с нами, мы крутые.

Рядом играл кассетник. Крутилась пленка. Что-то западное, конечно.

Я проходил мимо. Я думал, что эта музыка неправильная, а правильная - только народная и классическая. Мне так сказали по телевизору, а я тогда верил телевизору. Хотя с удовольствием смотрел передачу "Мелодии и ритмы зарубежной эстрады" (и мне нравился Джо Дассен, например). Но...

Кто не хочет кормить свою культуру, будет кормить чужую.

И хорошо, если только культуру, а не армию.

Рок-н-ролл больше сделал для Америки, чем вся американская военная машина. Что уж говорить о Голливуде. В общем, вопрос тут был не музыкальный, скорее, а мировоззренческий - с кем ты, юный пионер? Что выберешь? Советский Союз, государство труда и народа, или загнивающий капиталистический Запад?

На тот момент я еще не понимал (да, в общем, и не задумывался), что битва уже проиграна. И никакая "Играй, гармонь", собиравшая по утрам целые семьи у экрана телевизора, этого уже не изменит. Запад на тот момент победил Советский Союз в главном - в сердцах советских людей. Все хотели импортное - шмотки, еду, музыку, яркие жевачки, машины, фильмы, развлечения. А знать международную обстановку, перспективы развития народного хозяйства, проблемы рабочего класса и цели пятилетки - нет, не хотели.

Это был день дискотеки. Кажется, последняя дискотека до отъезда из лагеря (ох, как я этого ждал — не дискотеки, конечно, а отъезда!).

Физрук вышел с гармонью. Мы аж все офонарели от такого поворота - несколько человек засмеялись. Физрук надулся, побагровел и пошел наяривать. Меха раздувались и вибрировали, толстые пальцы прыгали по кнопкам. Звук гармони взвился над алычевыми садами и окрестными виноградниками - где-то внизу, под горой, на которой стоял лагерь, селяне удивленно подняли головы.

Вот он, момент истины. Толпа пионеров сразу разбилась на два неравных лагеря.

Я видел огромный приплясывающий круг вокруг магнитофона - мальчишки, девчонки, даже пионервожатые. Там стучали барабаны, волнисто пела "ионика" и что-то выводил на английском высокий надрывный голос. Кажется, мне даже нравилась эта песня.