В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчета. 1941-1945 - Готтлоб Бидерман

Батальон в спешном порядке погрузили в автомобили, и мы направились на юг по дорогам, забитым облаками пыли. К концу дня мы уже находились к югу от Дюны. После короткой паузы, отведенной для сбора батальона, мы двинулись на юг, а затем сошли с автомашин. Гренадеры приготовились к бою, затянули ремешки своих стальных шлемов, проверили фляжки с водой, убедились, что автоматные магазины заряжены полностью и что оружие вновь действует без отказа. Были розданы брезентовые подсумки с ручными гранатами, и гренадеры поделили между собой бремя запасных пулеметных лент. Вдруг к нашим позициям подъехал открытый вездеход, и сидевший на переднем месте пассажира обер-лейтенант Кацман перекричал рокот работавшего двигателя «фольксвагена» с воздушным охлаждением:

— Лейтенант Бидерман! А теперь покажите нам, на что вы способны!

Я приложил руку к краю своего шлема в знак согласия, и он исчез в клубах пыли.

Мы нанесли удар на юг, не имея артиллерийской поддержки, прорвались через заградительный огонь советских гаубиц и вскоре после этого попали под сосредоточенный минометный огонь, но чудом не понесли потерь. Я повел роту вперед, и, как только мы очистили маленькую высоту, мы вдруг очутились на дороге, заполненной русскими саперами, усердно занятыми минированием в вечерних сумерках. Русские бросились в укрытия, в то же время открыв огонь из автоматов в попытке защититься, но их подразделение попало под пулеметный огонь, который открыл Эйнер, стреляя с бедра.

Враг был рассеян, и мы под прикрытием своего стрелкового оружия и ручных гранат захватили две телеги и грузовик. В течение нескольких секунд все было кончено, и оружие замолчало. Мы немедленно принялись обыскивать трупы, которыми была усеяна дорога, и на пассажирском месте изрешеченного пулями грузовика я обнаружил умирающего русского полковника. Я быстро обыскал его и при последних лучах заходящего солнца нашел забрызганный кровью планшет и рядом с приятно пахнувшими брусками мыла и коробками папирос нашел документы и карты. Затолкав содержимое обратно в кожаную сумку, я повесил ее на плечо и присоединился к гренадерам, которые были заняты обыском телег в поисках дополнительных трофеев. В данный момент наибольшую ценность для голодных гренадеров имело то, что они нашли несколько картонных коробок, надписанных карандашом по-английски, и они энергично набили свои карманы и продовольственные сумки консервированным мясом, обнаруженным в этих коробках.

Офицер разведки дивизии впоследствии подтвердил, что документы, найденные у смертельно раненного полковника, содержали детальный план боевых действий 3-го Белорусского фронта, и по картам можно было определить основные точки прорыва нашей обороны. В документах также содержатся основные принципы новой системы наступления, которая будет использована против нас: наступление будет предваряться мощной артиллерийской подготовкой, за которой последует заградительный огонь на флангах коридора прорыва. А за этим внутри двух стен рвущихся снарядов в район, часто не более 100 метров шириной, входят танки и пехота. Снова враг использует нашу тактику.

На оставшуюся часть ночи мы не дали врагу возможности пользоваться этой дорогой, а на следующее утро мы снова двинулись на юг и прибыли на место, где находилась брошенная советская гаубичная батарея. Десятки гильз были разбросаны посреди груд пустых и брошенных коробок с маркировкой «Оскар Майер — Чикаго».

К югу от нас в это же время сражался другой батальон нашего полка. Из-за заградительного огня этой русской батареи он понес тяжелые потери, а командир батальона майор Шнепф, его адъютант лейтенант фон дер Штайн и многие другие пали на поле боя.

В результате этой атаки мы углубились на 30 километров в открытый фланг русской армии, чьи соединения в этом районе были нацелены прямо в часть нашей родины, Балтийское море и Восточную Пруссию.

«Вперед на Берлин!» было лозунгом Советов. «Отец Сталин приказал, и патриотический фронт рвется вперед, чтобы уничтожить ненавистных германских захватчиков. Вы должны идти на запад, отомстить за ваше Отечество, страну рабочих и крестьян. Женщины врага будут вашими; там вода течет из стен, и вы сможете мыться и пить из фарфоровых сосудов». Мы инстинктивно чувствовали несчастье, которое лежало впереди, но даже самые скептически настроенные среди нас не могли даже вообразить себе ярость, с которой наши противники с Востока обрушатся на нашу Родину.

Державший позиции с юга полк был обойден, и возникла угроза окружения. В течение ночи с 30 июня на 1 июля мы получили приказ двигаться на юг в направлении Миория. Батальон разделился на две группы. Я был назначен командиром группы в составе боевой группы Амброзиуса, в которую вошли две гренадерские роты, резервная рота, две самоходные зенитки и тяжелое противотанковое орудие. Полковник Амброзиус недавно командовал курсами унтер-офицеров в Риге, а потом среди бела дня был выдернут оттуда вместе со своим штабом и курсантами и брошен в бой.

Этот фронт, как и многие другие, на которых мы побывали, можно было оборонять лишь слабыми силами, но даже в этом случае оборона была ограничена отдельными стратегически важными секторами. Нашей боевой группе было поручено защищать участок примерно 2 километра длиной. Я установил на левом фланге противотанковое орудие и 20-миллиметровые зенитки, чтобы прикрыть дорогу, которая проходила через наши позиции на юго-восток. Остальную территорию предстояло защищать пехотными ротами. Четыре тяжелых пулемета и два 80-миллиметровых миномета усиливали правый фланг.

С рассветными лучами солнца русские предприняли разведку боем, введя в действие роту. К обеду в нашем секторе стали падать тяжелые артиллерийские снаряды, и скоро мы очутились под ливнем снарядов, который стих только тогда, когда враг вновь попытался прорвать нашу оборону. Мы держали свою линию обороны вплоть до 4 июля, когда русские углубились в нашу оборону к югу от нашего правого фланга. Удерживавшая правый фланг 1-я рота была вынуждена контратаковать, пытаясь ликвидировать вражеский прорыв, и командир роты оказался среди других убитых в этом бою.

В 14.00 замолчало наше радио. Мы уже не могли установить связь с полковником Амброзиусом и его штабом в Миории. С целью установить с ним связь в направлении правого фланга был послан взвод разведки моей старой роты, и это подразделение, вернувшись, смогло лишь сообщить, что они выяснили, что город занят русскими.

Наша боевая группа продолжала удерживать свои позиции, несмотря на неоднократные попытки русских прорваться сквозь наш левый сектор пехотой, усиленной танками. В вечерних сумерках, когда гренадеры находились на своих боевых постах, я, припав к земле, был рядом с радистом, который, склонившись над рацией, безуспешно пытался установить связь на старой частоте: «Мина, Мина, пожалуйста, выйди на связь… Мина, пожалуйста, ответь».