Бал Сатаны - Джеки Коллинз

В финансовом отношении Майкл мог позволить себе все, что угодно. У него имелся офис на Уолл-стрит, небольшой штат компетентных специалистов, включая старого приятеля Чарли, который теперь работал у него бухгалтером. Несколько лет назад Майкл оплатил ему курсы делового администрирования, и Чарли более чем преуспел. Теперь он заколачивал большие деньги, имел стабильную работу и даже женился на симпатичной девушке из числа коллег.

Можно сказать, у Майкла было все: красавица-жена, умная дочь, куча денег. Почему же не было счастья?

Этого он не понимал.

Однажды Макс, который теперь владел несколькими автосалонами, объявил ему за обедом, что это происходит из-за того, что он нечестен перед самим собой.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Майкл.

— Стелла — большой сноб, — пояснил Макс. — Столичная штучка с жутким гонором.

Майкла так задела критика, что он даже перестал с Максом видеться. Что было очень стыдно, поскольку, не считая Чарли, Макс был единственным преданным Майклу другом.

Он скучал по старым временам. Когда они ходили с Максом и Тиной по кабакам и дурачились.

Утешением была работа. Он сам не заметил, как стал настоящим трудоголиком.

Стелла решила, что объявить Мэдисон о переводе в пансион должен отец. Услышав новость, дочь расплакалась.

— Папа, я не хочу никуда ехать! — рыдала она.

— Куколка моя, это для тебя же будет лучше.

— Ничего не лучше!

— Ты быстро привыкнешь…

— Не привыкну! — упрямилась девочка.

— Обещаю тебе!

Неожиданно Мэдисон вытерла слезы и посмотрела на него в упор. Они были очень похожи, отец и дочь, хотя ее смуглая кожа и блестящие черные волосы всегда напоминали ему о Бет.

— Я поеду, папа, — наконец выдавила она. — Но обещаю, тебе будет меня очень не хватать.

Так и вышло, несмотря на все усилия Стеллы разнообразить его досуг — от этого отсутствие Мэдисон ощущалось лишь сильнее.

Майкл стал чаще ездить в командировки — то проинспектировать какой-нибудь торговый центр, то посмотреть, в каком состоянии очередной объект недвижимости. А его империя все прирастала.

Майкл Кастелли был очень преуспевающим человеком.

Майкл Кастеллино остался далеко в прошлом.

ГЛАВА 40

В свои семнадцать Винсент был несравненно хорош собой. И точная копия Майкла. Черные волосы, идеальные черты лица, сто восемьдесят три сантиметра роста и великолепное телосложение. Девчонки с ума сходили, но все без толку — Винсент был увлечен только учебой и спортом.

Дэни было слегка за тридцать, но она оставалась такой же красавицей и не верила, что у нее уже взрослый сын. Мальчику был нужен отец, и она благодарила господа за Дина, который заполнял этот вакуум. Он старался проводить с Винсентом как можно больше времени, что давалось ему нелегко: ведь он продолжал жить в Хьюстоне.

Впрочем, после развода Дину стало полегче. Дэни никогда не спрашивала, почему у него не сложилась семья, — она сама знала, почему. Дин так и не смог ее разлюбить. Это была любовь на всю жизнь. Она его тоже по-своему любила, но скорее как старшего брата. Романтических отношений между ними уже давно не было.

Нельзя сказать, чтобы в последние семь лет она хранила обет целомудрия. Отношений с Дином она не возобновляла, но другие мужчины время от времени появлялись. Ни один, однако, не отвечал ее высоким меркам, а в данный момент Дэни ни с кем не встречалась. Почему-то Дэни намного лучше чувствовала себя одна.

Винсент недавно получил известие от Нандо: у него умер дедушка, и он собирался вернуться в Нью-Йорк. Винсент пришел в возбуждение.

— Мам, вот здорово! — восклицал он. — Мне так не терпится его увидеть!

— Вы с Нандо давно не виделись, — заметила Дэни. — Не жди от встречи слишком многого, за столько лет он мог измениться.

Дэни продолжала выступать на сцене в программе «Маджириано», теперь на самых первых ролях. У нее были два выхода за вечер, а круг ее поклонников все ширился. Дэни Касл, великолепная танцовщица варьете, стала в Лас-Вегасе легендой.

Тот факт, что она по-прежнему выходила на сцену с обнаженной грудью, невероятно бесил Винсента.

— Мам, когда ты наконец уйдешь? — теребил он ее. — Ты уже слишком стара, чтобы выступать голышом!

— Спасибо, милый Винсент. Обожаю, когда ты делаешь мне комплименты, — говорила она. — Но ты, очевидно, забыл, что благодаря моей работе у нас есть кусок хлеба на столе, а ты учишься в лучшей школе. Я уйду в тот день, когда ты окончишь колледж.

— То есть ты и в сорок будешь выступать? — огорчался он. — Это уже слишком. К тому же я не хочу, чтобы об этом узнал Нандо.

— Так не приводи его на программу.

— Уж поверь, не стану. Но твои фотографии — по всему отелю.

— Так не ходите в этот отель. Дин был солидарен с Винсентом.

— Может, тебе в самом деле подумать о пенсии? — как-то спросил он.

— Зачем? Или я уже недостаточно хорошо выгляжу?

— Выглядишь ты всегда великолепно, — заверил Дин.

— Тогда зачем мне уходить? Ничего другого я делать не умею.

— А ты выходи за меня замуж, — предложил он со своим извечным оптимизмом. — И тебе вообще ничего больше делать не придется.

«Ну вот, опять за свое», — подумала Дэни. Но невольно почувствовала себя польщенной.

Винсент поехал в аэропорт встречать Нандо. Он был охвачен волнением. Скорей бы увидеться с другом детства! Неужели Нандо действительно так изменился, как предсказывала мать?

Нандо сошел с трапа с большой сумкой и пачкой журналов под мышкой. Не узнать его было невозможно — в глазах его по—прежнему скакали бесенята, а одет он был в невероятно тесные джинсы и черную рубашку. Кто, кроме Нандо, мог додуматься напялить черное в разгар лета? Его нельзя было назвать красавцем в обычном понимании, но он был по—своему привлекателен — подвижный, раскованный и очень худой.

Винсент перевел дух. Как полагается здороваться мужчинам? Этого он не знал — у него не было отца, чтобы научить.

Нандо помахал рукой, обронил половину журналов, нагнулся поднять и бросился к приятелю.

— Сукин сын! — вскричал он. — Еще красивее стал. Ну ты даешь, старик!

— Ты тоже даешь, — проворчал Винсент. Они обнялись.

— Мне жаль, что у тебя умер дед, — неловко проговорил Винсент, выходя из здания аэропорта.

— Ничего страшного, — отмахнулся Нандо. — Жалкий был старикашка. А главное, через четыре года все его состояние достанется мне. Я теперь богатенький.

— Тебе?

— Ну я же единственный внук. Сейчас деньги в трастовом управлении, так что покамест я не могу на них лапу наложить. Но уж когда доживу до совершеннолетия — знай держись!