Эта покорная тварь – женщина - В. Гитин

Ну, а если предмет ненависти преступницы окажется одушевленным, тогда эта ненависть возрастает во много раз.

1993 год. Харьков.

Раиса П., ее сын Станислав и его приятель девятиклассник Владислав зверски убили их соседку по подъезду Нину 3., после чего труп был расчленен и выброшен на цветочную клумбу перед многоэтажным домом.

И Раиса П., и ее жертва были приятельницами. Обе нигде не работали, обе изрядно выпивали, обе подторговывали чем придется.

ПОКАЗАНИЯ СОСЕДЕЙ:

«Нигде не работала. Через бюро брала квартирантов. Поживут неделю-другую, и она их выставляет, вещи выбрасывает, а деньги, взятые авансом, не отдает. Если начинают грозить милицией, отвечает: «А я на справке, я вольтанутая»... Сявки к ней ходили потоком... Сына она часто выставляла на лестничную площадку. Потом в интернат сдала...»

Жертва, Нина 3., была подобного рода и характера женщиной. Иногда, при случае, и подворовывала у соседей.

Станислав, сын Раисы П., и Владислав, его «кореш», естественно, были известны всем как «трудные подростки», причем еще задолго до того времени, когда достигли подросткового возраста. Мать Владислава тоже с полным правом можно отнести к городской накипи.

А история с убийством началась с того, что сосед пожаловался Раисе на Нину, утверждая, что та его обворовала во время посещения, в ходе которого они распили бутылку водки. (Сосед, видимо, тоже не принц Датский). По его словам, Нина, уходя, прихватила с собой хрустальные рюмки.

«Вот стерва,— возмутилась Раиса,— а еще подруга! Ну ничего, я с ней разберусь, будь спокоен!»

И вечером того же дня она послала сына позвать к ней Нину «по срочному делу»...

ИЗ ПОКАЗАНИЙ СТАНИСЛАВА И ВЛАДИСЛАВА:

«Мы затащили Нину в спальню. Мать сказала, что нужно ее связать... Затем мы били ее минут пятнадцать. Я с Владиком — по туловищу, а мать — ногами по лицу. У Нины изо рта пошла кровь. Мать продолжала бить ее ногой по затылку. Нина билась лицом об пол...»

«Мать пошла готовить суп. Мы остались в комнате, играли в карты. Владик время от времени бил ее ногой по ступням. Она билась головой о батареи... Кричала... Пришла из кухни мать. Она стала душить ее полотенцем, а мы — бить...»

«Мы пошли кушать на кухню. Потом зашли в комнату и увидели, что у Нины в руках ножницы, и она пытается освободиться. Я ножницы выбил ногой...»

«Мы со Стасиком, когда уставали бить, выходили слушать музыку».

«Мать сказала: «Ты посмотри, какая живучая! Я на нее три флакона «Корбазоля» израсходовала, а она все не подыхает!» Тогда я взял у матери флакон и попросил Владика бить Нину, чтобы она кричала, а я в это время вливал ей в рот отраву...»

«Мама Стасика сказала: «Ее нужно кончать», и мы снова стали избивать ее»».

«Потом я начал душить руками... Мама принесла мне веревку. Я сделал петлю и задушил ее. Правда, не сразу. Пришлось душить ее, наверное, целый час...»

На крики и шум соседи не обращали внимания, давно привыкнув к пьяным дебошам в квартире Раисы.

Выбросив труп на цветочную клумбу, убийцы спокойно легли спать.

Все трое признаны психически нормальными.

Суд приговорил Раису к 14 годам лишения свободы в колонии общего режима (строгий она, видимо, не заслужила), Станислава — к восьми, а Владислава — к пяти годам.

Это только начало кровавой эпопеи — продолжение последует сразу же после их освобождения.

Это неизбежно, по крайней мере до тех пор, пока наши законодатели не осознают простую истину: закон должен быть слеп, и карать за преступления нужно строго адекватно причиненному злу.

КСТАТИ:

(Из воспоминаний Эдмона де Гонкура)

«Сегодня (5 марта 1876 г.) И. С. Тургенев пришел к Гюставу Флоберу со словами: «Никогда еще я не видел так ясно, как вчера, насколько различны человеческие расы: я думал об этом всю ночь... Ведь мы с вами люди одной профессии, не правда ли, собратья по перу... А вот вчера, на представлении «Госпожи Каверле», когда я услышал со сцены, как молодой человек говорит любовнику своей матери, обнявшему его сестру: «Я запрещаю вам целовать эту девушку...», во мне шевельнулось возмущение! И если бы в зале находилось пятьсот русских, все они почувствовали бы то же самое возмущение. Однако, насколько я заметил, ни у Флобера, ни у кого из сидевших со мной в ложе не возникло такого чувства!.. И я об этом раздумывал всю ночь. Да, вы люди латинской расы, в вас еще жив дух римлян с их преклонением перед священным правом; словом, вы люди закона... А мы не таковы... Как бы вам это объяснить? Представьте себе, что у нас, в России, как бы стоят по кругу все старые русские, а позади них толпятся молодые русские. Старики говорят свое «да» или «нет», а те, что стоят позади, слушают их. И вот перед этим «да» и «нет» закон бессилен, он просто не существует; у нас, русских, закон не кристаллизуется, как у вас. Например, воровство в России — дело нередкое, но если человек, совершив даже и двадцать краж, признается в них и будет доказано, что на преступление его толкнул голод, толкнула нужда,— его оправдают... Да, вы — люди закона и чести, а мы, хотя у нас и самовластье, мы люди...

Он ищет нужное слово, и я подсказываю ему:

– Более человечные?

– Да, именно! — подтверждает он.— Мы менее связаны условностями, мы более человечные люди!»

Так-то оно так, но при этом не следует забывать известного изречения Луция Сенеки: «Кто щадит плохих, тот вредит хорошим».

А что касается фурий, то эти исчадия ада далеко выходят за рамки понятий «хорошо» или «плохо».

Как отмечал Ч. Ломброзо. «они» проявляют по отношению к окружающим ненависть, для которой нельзя найти никакой даже отдаленной причины и которая может быть объяснена только разве какой-то врожденной, слепой злостью их. Так, многие нарушительницы супружеской верности и отравительницы совершают свои преступления с непонятной бесцельностью. Женщины эти, будучи по натуре властолюбивыми и склонными к насилию, обыкновенно импонируют своим слабым мужьям, которые, из боязни чего-нибудь более худого, уступают им во всем. Но это ведет, однако, только к тому, что они начина ют тем более ненавидеть своих мужей, чем более последние покладисты и уступчивы по отношению к ним.

Вначале кажется, что мир должен будет перевернуться, если желания этих женщин будут исполнены хотя бы одним днем позже, но потом, как только цель их достигнута, страсть их угасает...»

Женское зверство — это бунт упрямой, самолюбивой, капризной, деспотичной и вместе с тем — покорной твари, которая, осознавая в себе эту покорность, тяготится ею, ненавидит ее и поэтому мстит за нее всем, кто в недобрый час попадется под руку. Да и не только им. Они мстят всему миру, который устроен так, как он устроен. 

КСТАТИ:

«Я не создан для этого мира, где стоит только выйти 4 из дому, как попадаешь в сплошное дерьмо».

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЗВЕРИНАЯ АЛЧНОСТЬ 

I

КРЫСЫ В КОВЧЕГЕ

(Воровки, мародерки, мошенницы, шпионки.)

«Введи также в ковчег из всех животных и от всякой плоти по паре, чтоб они остались с тобою в живых: мужеского пола и женского пусть они будут».

Естественно, крысы тоже были в числе спасшихся от потопа земных тварей. В отличие от многих других животных, крысы постоянно льнут к человеку, паразитируя за его счет и в его жилище, и в складах его припасов, и даже на кораблях, пробираясь туда самым непостижимым образом.

Так что крысы являются постоянными и неизбывными обитателями трюма ковчега человеческой жизни.

То ли их дурной пример настолько заразителен, то ли часть людей, независимо от их воли, превращена в крыс какими-то злыми божествами, сохранившими им лишь внешнюю человеческую оболочку, но так или иначе, людей с крысиными жизненными установками и повадками гораздо больше, чем это можно предположить умозрительно.

А так как в ковчеге всякой плоти было по паре, то крысиные самки представляют собой довольно значительную прослойку сообщества homo sapiens.

ВОРОВКИ

У них есть свои специфические особенности, свои повадки, приемы и мотивы поступков.

АРГУМЕНТЫ:

«Преступления, особенно против собственности, являются часто последствием искушения, которому не в состоянии противиться женщина, даже почти совсем нормальная.