Эдем в подарок - Инна Зинченко

— Какие ещё будут приказания, хозяин? — Подобострастно, но при этом с издёвкой, спросил вирус. — Что ещё я могу сделать для вас?

Мне этот его новый тон не понравился, но спорить надоело, пусть себе веселится, раз уж ему так хочется.

— Давай, малыш, сотвори-ка мне подходящий скафандр, чтобы я чувствовал себя в относительной безопасности, очень не хочется умирать молодым и к тому же на чужой планете. Нида, ты будешь приносить мне на могилку полевые цветы?

ГЛАВА 22

Так вот ты какой, северный олень!

Эдемский лес обступил меня такой плотной стеной, что казалось, будто я запутался в огромной зелёной паутине. Адам шёл впереди, мужественно прокладывая мне путь. Дейноних точно знал, куда нужно идти, словно внутри у него работал какой-то радар.

Тишина раздражала и вскоре я и сам не заметил, как на плече у меня вновь оказался зелёный попугай. Наглая птица клюнула меня в щёку и произнесла:

— Что ты собираешься делать, когда найдёшь их?

— Понятия не имею, — признался я, — знаю только, что устраивать бойню нельзя. Они нужны нам живыми — у покойников уже ничего не расспросишь.

— Разумно, — согласился Вирка, но трудноосуществимо. С чего ты взял, что они так просто дадутся тебе в руки?

Я стряхнул с груди жирную многоножку, упавшую с дерева и выругался. Лес становился всё гуще и гуще, теперь каждый метр давался с трудом. Что-то Эдем не очень-то хочет, чтобы мы наши этих пришельцев. И тут же в ответ на мои мысли, ветви деревьев, колючий кустарник и длинные зелёные плети, свисающих до земли, лиан, зашевелились и перед нами появилась хоть и узкая, но вполне проходимая тропа. Несколько секунд я удивлённо разглядывал это чудо, хотя и ожидал чего-то подобного. Но чудеса на то и чудеса, что к ним никогда невозможно привыкнуть.

Вдруг в голову невесть откуда прокралась мысль, которая не имела никакого отношения к нашему делу — вспомнился наш разговор о бессмертии. Я даже остановился от неожиданности.

— Вирка, а Нида человек? — Спросил я ошарашено.

— А кто же ещё? — Не понял моего вопроса зелёный попугай.

— А, может быть, она тоже вирус? Каким образом она вдруг стала бессмертной? Только не рассказывай мне сказки про духов и прочую нечисть.

Мой пернатый друг хрипло рассмеялся, услышав это, я даже подумал, что птица сейчас захлебнётся от смеха, но вовремя вспомнил, что ничего ей не грозит и сердито потребовал объяснений.

— Давай, колись, как такое может быть?!

— Видишь ли, — Вирка решил начать издалека, — технология бессмертия давно известна сородичам Белька, но никогда не используется. Это не так уж сложно.

Я остолбенел. Вирус поразил меня своим ответом. Бессмертие — это просто?! И при этом они не пользуются такими возможностями?! Не верю и никогда не поверю!

— Мне кажется, что ты сейчас врёшь.

— Нисколечко. Видишь ли, уже давно мои создатели научились синтезировать теломеразу. Теперь они могут сделать так, чтобы их теломеры не укорачивались, плюс к этому они смогли нейтрализовать ген «P16», который отвечает за старение, но при этом защищает организм от раковых заболеваний, а это значит, что они могут они жить вечно, но почему-то не хотят. — Он немного подумал и заявил. — Правильно, что не пользуются этим проклятым даром!

Всё это для меня прозвучало, как бред сумасшедшего, я даже разозлился. Попытался найти ответ у бактерий, но на этот раз они решили играть со мной в молчанку. Не сдержавшись, я схватил птицу, поднёс к лицу и, стараясь, чтобы мой голос звучал, как можно убедительнее, сказал:

— А теперь объясни нормальным языком, чтобы я мог понять, иначе придушу, хотя вреда тебе от этого не будет, но хоть душу отведу!

Вирка нахохлился и старательно, как ученик на экзамене, начал свою лекцию:

— Вот и зачем тебе это нужно? Это так уж важно? Хорошо, объясняю: теломеры — это такие хвосты хромосом, толку от них никакого, но именно они отвечают за продолжительность жизни и процессы старения. Каждый раз после определённого количества делений клетки теломеры сокращаются и, когда они исчезают совсем, клетка умирает. Ясно объяснил?

Я кивнул, ожидая дальнейших объяснений и вирус продолжил:

— Так вот, есть такой фермент, теломераза называется, этот фермент помогает достраивать эти самые теломеры. Объяснить, как это делается? Думаю, что не стоит. А ещё есть ген старения, P-16 он называется… — Тут он что-то вспомнил и поспешил меня «обрадовать». — Кстати, тем раковым клеткам, что сейчас живут в твоём организме, именно теломераза даёт бессмертие. Ты хоть знаешь, что раковые клетки бессмертны?

Это я знал. Теперь весь механизм бессмертия стал мне более-менее понятен. Но многое всё ещё оставалось в тумане. Что за ген такой он назвал?

— Лёлик, друг, а тебе не приходило в голову, что все эти библейские мифы о том, что когда-то люди были бессмертными не так уж абсурдны, а онкологические заболевания — вовсе и не болезнь?

— Ага, не болезнь, — ехидно согласился я, — подарок от дедушки Мороза, да? От рака умирают! Что же это, по-твоему?

— Отголоски того времени, когда вы, люди, были бессмертными, так сказать, бессмертная отрыжка.

Да уж, поэт из него никогда бы не получился — слишком уж у него малопривлекательные образы рождаются, но в его словах что-то есть, хотя сейчас нет ни времени, ни желания думать об этом. Оставался ещё один вопрос и я его задал:

— А почему они считают бессмертие проклятием? Это же здорово жить вечно!

Попугай повертел головой из стороны в сторону, будто разыскивал того, кто смог бы мне всё разъяснить и, не обнаружив рядом никого, кроме Адама, устало заявил:

— А, что в этом хорошего? Лёлик, ты даже представить себе не можешь, насколько отличается бессмертный человек от смертного и не в лучшую сторону! Только представь: полностью меняется представление о морали, исчезает инстинкт продолжения рода и вскоре цивилизация бессмертных просто деградирует, потому что нет смены поколений, нет стимулов для реализации себя, как личности… Зачем, ведь у них впереди целая вечность?! Именно это и стало началом легенды о том, что с появлением бессмертного существа придёт конец света. Таким образом, обеспокоенные Бельковы сородичи хотели раз и навсегда избавить свой вид от этого кошмара, — птица кашлянула и добавила чуть погодя. — А первые бессмертные всё ещё живут, но взаперти, подальше от человеческих глаз, чтобы не искушать остальных.

Я готов был поспорить на этот счёт, но сдержался. Хорошо или плохо быть бессмертным — об этом не мне судить, потому что не знаю, что это такое. Нида знает, но я не заметил, чтобы она была в восторге от этого дара, а значит, в словах вируса есть доля правды.