Джура - Георгий Тушкан

— Золото! — как бы издалека услышал Кучак его голос. — Откуда золото? Говори! — И он тряс его за плечо.

Кучак испугался и хотел схватиться рукой за пояс, но он не мог даже пошевельнуть руками, связанными за спиной. Только сейчас Кучак почувствовал холод и понял, что ничего на нем нет, в том числе и привычной тяжести тайного пояса, где было зашито золото.

Кучак громко застонал от горя и прикинулся потерявшим сознание.

«Все пропало! Погиб!..» — мертвея от ужаса, подумал Кучак.

Люди, подобные Кипчакбаю, были в тысячу раз страшнее всяких сорелей. Да и есть ли сорели и джинны на самом деле? Может быть, это только видения в тумане? А может быть, и этот толстопузый — видение?

Но тут «видение» выпрямилось, размахнулось и ударило Кучака камчой. Кучак издал отчаянный вопль и рванулся. Ремни держали крепко.

Кипчакбай сел на корточки и сказал:

— Тебя ждет смерть. Ты можешь откупиться, если расскажешь, откуда у тебя такое чистое красное золото.

— Уважаемый, — с трудом заговорил Кучак, — я нашел клад. Сохрани мою жизнь, а я… я… я… проведу тебя. Там много, много золота!

— Казий, — послышался голос из темноты, — к вам пришел Саид. Он клянется, что знает вашего пленника, приехавшего в Кашгарию из кишлака Мин-Архар.

Кипчакбай в бешенстве ударил Кучака по лицу и закричал:

— Ты шпионил против исмаилитов! Говори, где нашел золото? Убью! Позвать сюда Саида!

И он снова ткнул Кучака кулаком в лицо.

— Пить, пить… — прошептал Кучак, закатывая глаза.

Вскоре в кибитку вошел Саид.

Он присел возле Кучака и укоризненно сказал:

— Мне, своему другу, кто спас тебя от рук баев, ты не сказал ни слова о золоте! А теперь сам Кипчакбай узнал об этом. А ведь он блюститель мусульманских нравов, военный судья басмачей Тагая, мулла и, кроме того, ходжа. Много еще у него всяких чинов и титулов, но тебе от этого только хуже. А Тагай! Он не просто курбаши одного отряда басмачей. Ему подчиняются другие курбаши, и, когда Памир и Туркестан займут англичане, он будет очень большой человек. Он знает горы Памира как свои пять пальцев, и он уж не упустит твое золото. Где ты взял его?

В голосе Саида звучало дружеское участие, но он еле сдерживал себя, чтобы не излить злобу на Кучака. Он не мог простить себе, что упустил такого «жирного гуся» и золото, находившееся так близко от него, досталось не ему.

Кучак послушно ответил:

— Мы взяли его в ледяной щели на Биллянд-Киике. — И, подумав, добавил: — Там еще много осталось. На тысячу тысяч человек хватит.

Кучак думал только о том, чтобы остаться в живых. Лишившись золота, он вдруг почувствовал странное облегчение.

Саид оглянулся и, наклонившись к самому уху Кучака, прошептал:

— Делай так, как я тебе скажу. Ты в доме у Кипчакбая. Я обещал ему выведать у тебя, где ты нашел золото. Я обману Кипчакбая и спасу тебя, а золото с Биллянд-Киика мы поделим пополам.

— Хоп, — ответил Кучак. — А что я должен делать?

— Ты скажи Кипчакбаю, что нашел золото в пустыне Такла-Макан, в одном из мертвых городов, засыпанных песком.

— Хоп, — ответил Кучак.

…Через несколько дней Кучак и Саид выехали на восток в сопровождении трех вооруженных басмачей.

Прошло две недели, но Кипчакбай не получил никаких извещений от Саида. Прошло еще две недели, и Кипчакбай, подозревая недоброе, послал на розыски.

Были первые дни весны. Вскоре он получил от одного барышника, торговавшего лошадьми, известие о своих лошадях, проданных в Хотане Саидом. Кипчакбай потребовал, чтобы к нему привели лошадей, и опознал в них тех самых лошадей, на которых он отправил Саида, Кучака и с ними трех басмачей.

По словам барышника, Саида сопровождал только один пожилой длиннорукий киргиз небольшого роста, безусый и безбородый, с удивительно розовыми щеками.

Кипчакбай разослал тайных гонцов с описанием примет Саида и Кучака. За их поимку была обещана большая денежная награда. Кипчакбаю сообщили, что беглецов видели возле Керии.

Имам Балбак запросил Кипчакбая о Кучаке. Страшась гнева имама, Кипчакбай ответил, что Кучак умер от пыток, ничего не сообщив.

В газетах Кучак был объявлен шпионом Козубая.

IX

Впервые за много-много месяцев Кучак засмеялся, садясь на лошадь во дворе Кипчакбая. Пользоваться стременами он не умел, поэтому, по совету Саида, подвел лошадь к куче дров и с нее сел в седло.

Это удалось не сразу. Дрова рассыпались, лошадь отходила — Кучак падал, и все хохотали. Засмеялся и Кучак. Засмеялся и удивился. Конечно, он смешно влезает на лошадь, не так, как остальные, но ведь он лишился своего богатства, ему бы надо вопить о постигшей его беде, плакать и печалиться, а он смеется, словно освободился от страшной тяжести.

— Глупый — тот благоденствует и в несчастье, — сказал ему тогда Саид и огрел Кучака плеткой.

Кучак закричал и чуть было не заплакал от огорчения.

— Что же ты дерешься? А еще другом назвался!

— Сокол вороне не товарищ. Чап-кыпа![32] — закричал сердито Саид и наотмашь хлестнул лошадь Кучака.

Та галопом промчалась за ворота, и Кучак еле удержался, схватившись руками за гриву.

Три сопровождавших их басмача весело засмеялись и пустили лошадей вскачь.

— Чап-кыпа! — орали они и по очереди хлестали лошадь Кучака.

Лежа животом на луке седла, обхватив руками шею лошади, с растопыренными ногами, Кучак был смешон, и басмачи вместе с Саидом веселились вовсю.

Все же Кучак был отнюдь не новичок в верховой езде. На лошадях он не ездил, но на яках ездил много, а ездить с горы, когда як быстро прыгает и даже скользит копытами, было нелегко. Поэтому Кучак быстро освоился и уже не боялся упасть.

В тот момент, когда Кучак с криком «Чап-кыпа!» хлестнул своей плеткой коня Саида и коня ближайшего басмача, это развлечение потеряло интерес и для Саида и для басмачей.

Многое впервые видел Кучак и многому удивлялся. Больше всего его поразили катящиеся огромные колеса. Они были выше лошади, которая везла арбу. Кучак имел неосторожность высказать свое удивление. Саид из этого тоже сделал шутку, и все они тыкали деревянными ручками плеток в ребра Кучака, чтобы обратить его внимание на дома, на заборы, на арбы, на ишаков, даже на солнце. Когда же и это надоело им, Саид воспользовался неопытностью Кучака, не знавшего местных обычаев верховой езды, и Кучаку снова досталось.

На этот раз Кучак не остановил своего коня в тот момент, когда конь одного из басмачей остановился по своей нужде. В этом случае все попутчики должны остановить своих лошадей и ждать задержавшегося, а кто не ждет, тот, следовательно, ненадежный спутник, и Кучака снова проучили нагайками — камчами.