Карта монаха - Ричард Дейч

В начале службы в армии Дмитрий Гренженко рисовал себе в мечтах спецназовские страсти, погони и перестрелки. Деревенский мальчишка из Курской области, он вырос во время афганской войны, в эпоху, когда Советский Союз считался сверхдержавой, с которой необходимо считаться, а образ русской армии заставлял врагов трепетать. Он был отличником боевой и политической подготовки — в школе снайперов, затем в военном училище. Дмитрий мечтал о военной карьере и ратных подвигах, хотел быть частью великой армии, которая повергла в бегство Наполеона, нанесла поражения войскам Гитлера во Второй мировой войне и сокрушала всех непрошеных гостей ударом карающего меча.

Теперь он сидел за деревянным столом и хлебал из пресловутой алюминиевой кружки жидкий кофе с сильной примесью водки, и его роль заключалась не в чем ином, как быть охранником при американском заключенном Майкле Сент-Чего-то-там. Мечты Дмитрия разлетелись в осколки, как сам Советский Союз во время перестройки. Его забыли так же, как двадцать шесть миллионов советских граждан, погибших во Второй мировой. Коротая время за праздной болтовней с напарником, Пелио Кестовичем, Дмитрий мечтал о шансе проявить себя, участвовать в сражении, применить навыки рукопашного боя, которыми он блестяще владел. Почтить память предков, отдать всего себя службе Родине-матери.

Ни он, ни напарник не могли понять, почему в итоге очутились здесь, в утробе земли. Это наказание? Или им просто не повезло? Тайный отдел был закрыт много лет назад — по крайней мере, его закрыли до того, как кто-либо из них начал служить здесь. До них, конечно, доходили слухи о проводимых им операциях — тайный отдел был типичным образчиком подобных подразделений коммунистической эпохи, — однако по-настоящему они не верили в его существование, считали мифом, пока не получили приказ приступить к службе под началом Ильи Речина — человека, чья репутация вызывала больший страх, чем репутация самого дьявола.

Звонок лифта вырвал Дмитрия из обычной полудремы. Он и Пелио вскочили по стойке «смирно». С винтовками на плечо, они приготовились встретить своего временного командира. Стоя столбами, смотрели, как отползают в стороны дверцы. Оба приготовились своей выправкой произвести впечатление на Речина, но его в лифте не оказалось. Да и вообще никого не оказалось. Когда двери отворились, их взорам предстала пустая кабина с деревянным креслом посередине. Затем, без всякого предупреждения, двери закрылись. Лифт заработал, и кабина, сопровождаемая гудением работающего механизма, исчезла из поля зрения. Охранники переглянулись и, словно по команде, шлепнулись на стулья.

Но тут дверь опять звякнула. Оба подпрыгнули и вытянулись в струнку, только для того, чтобы снова увидеть пустую кабину лифта. На этот раз они переглянулись до того, как дверь закрылась. Лифт, сопровождаемый удаляющимся гудением механизма, пополз вверх.

Охранники снова уселись, но звонок опять возвестил о прибытии лифта. Оба встали, на этот раз без особого энтузиазма, и лифт опять открылся. Улыбаясь и подмигивая, они наблюдали, как двери сдвигаются. Но на этот раз Дмитрий не стал садиться, а подошел к разладившемуся лифту и стал ждать возвращения кабины, которая не преминула скоро заявиться, сообщив звонком о своем прибытии.

Когда двери разъехались, взгляду Дмитрия снова предстал стул посреди кабины. Охраннику пришло в голову, что этот стул — можно сказать, кресло — гораздо прочнее и удобнее железного, на котором он провел последние восемь часов. С винтовкой наперевес, он вошел в кабину и схватил кресло.

Дмитрий так и не заметил, что заключенный, Майкл Сент-Чего-то-там, прячется в углу, готовый к броску. Проволочная петля, наброшенная на белобрысую, словно усыпанную опилками, голову, плотно обхватила шею охранника. Но вместо того, чтобы инстинктивно схватиться за горло, Дмитрий кинулся на противника. От его ударов Майкл отлетел к стене лифта. Отбиваясь, он нанес серию коротких ударов, но солдат даже не поморщился. Дмитрий не нуждался в оружии; одного взгляда на тщедушного с виду противника хватало, чтобы понять: не понадобится больших усилий, чтобы забить его до полной покорности. Он обрушил кулак на голову Майкла. Зашатавшись, Майкл рухнул на пол и остался лежать, корчась и слабо подергивая ногами.

Дмитрий почувствовал, что натяжение петли вокруг шеи слегка усилилось: Майкл ногой выпихнул деревянное кресло из кабины. Впрочем, солдат не обратил на это особого внимания. Дверцы лифта закрылись, и кабина двинулась наверх. Дмитрий вцепился Майклу в шею, рассчитывая своей вонючей капустной отрыжкой оскорбить нежные чувства американца. Замахнулся, чтобы нанести последний, решающий удар. Переместил центр тяжести назад, готовясь в одну секунду сконцентрировать все свои двести пятьдесят фунтов в кулаке, но тут его резко дернуло назад. Проволочная петля вокруг шеи внезапно затянулась так туго, что ему нечем стало дышать.

И тут он все понял. Проволоку привязали к стулу, который американец вытолкнул из кабины, и когда лифт пошел вверх, стул превратился в смертельный якорь, тянущий вниз. Сила поднимающегося лифта пригвоздила охранника к двери. Проволока стала впиваться ему в кожу, и он почувствовал, что конец близок. Внезапно его дернуло вниз, так что он упал на пол кабины. Дмитрий забился и закричал, но лифт, безразличный к его воплям, продолжал подъем. Кабина шла и шла вверх, и солдата шеей прижало к дверям. Лицо его побагровело. Натягиваясь, проволока глубже впивалась ему в кожу; хватаясь за петлю, он отчаянно пытался расширить обхват — напрасно. Лифт, столкнувшись с препятствием, издал звонок тревоги; мотор задымился, но затем механическая сила возобладала. С ужасным громким щелчком проволока прошла сквозь шею Дмитрия, прорезала позвоночник и отсекла голову. Голова отскочила от тела и упала на пол. Это сопровождалось гротескным хлопком, какой издает пробка, вылетая из бутылки.

В лифте царил кровавый хаос: тело и голова тонули в огромной кровавой луже. Тело рефлекторно подергивалось, из шеи толчками вырывалась кровь. Быстро выхватив из расползающейся на глазах красной лужи винтовку убитого, Майкл передернул затвор, после чего нажал на кнопку нижнего этажа. С ружьем на изготовку, он держал палец на курке. Можно было не сомневаться, что второй охранник, ставший свидетелем начала его драки с напарником, не говоря уже о любопытном эпизоде со стулом и проволокой, поджидает его на выходе.

Дверцы лифта разошлись, и Майкл убедился, что в своих подозрениях не ошибался. Пелио так и не довелось узнать, что случилось с его напарником: пуля вылетела у него из затылка.

Стулом заклинив дверцы лифта в открытом состоянии, Майкл перенес оба тела и голову в опустевшую камеру. При этом пришлось подавлять рвоту — он всегда чувствовал себя плохо, когда приходилось убивать. Забрав у мертвых винтовки, пистолеты, радиоприемники и ключи, он закрыл дверь. Затем вернулся в лифт, вышвырнул в шахту пропитавшийся кровью ковер и с помощью водки и рубашек охранников вымыл стены.

Поднявшись на лифте на два этажа, он направился в старый контрольный пункт. Проверил мониторы, но ни на одном из них внедорожники не показывались.

Майкл произвел инвентаризацию своих запасов. Два заряженных пистолета, две запасные обоймы, две винтовки. Ключи на кольце — кто знает, какие тайные миры ими отпираются. Единственный ключ, про который ему известно, от какого он замка, это ключ от лифта. Две практически бесполезные рации — он ведь не знает языка. Два ножа — самый предпочитаемый им вид оружия, поскольку рамки его использования значительно шире, нежели только в качестве оружия как такового. Электрический провод, шесть туристических карт Кремля, стопка бумаги. Спрятав винтовки в шкаф, он аккуратно поставил кресло так, как оно стояло, когда Речин уходил, и уселся перед мониторами. Один револьвер он сунул за пояс и прикрыл рубашкой. Другой пристроил на сиденье и уселся сверху. Пристегнув наручники к подлокотникам, он скотчем обмотал штырьки разъемов наручников. Произвел испытание, убедился, что штырьки входят в гнездо и обратно без срабатывания защелки.

Теперь осталось только дождаться Речина с Сьюзен. Но на этот раз встреча пройдет на его условиях.

Глава 47

Выйдя из лифта в отеле «Националь», Сьюзен, с еще влажными, собранными на затылке волосами, поспешила к своему номеру. В гостиной она первым делом открыла бар и выпила. Ее терзала тревога за Майкла. Он до сих пор не позвонил, и она не знает, как у него обстоят дела. Ей известно только, что Женевьеву похитили, помешав Бушу и Николаю вывезти ее из Кремля. Сьюзен молила высшие силы, чтобы с Майклом все было в порядке. Впрочем, учитывая его предысторию, так оно, наверное, и было.

Затем Сьюзен достала из рюкзака и поставила на кофейный столик добытую ими шкатулку. Этот предмет поражал своей красотой. Свет утра проник в номер, и шкатулка, отражая и усиливая его своими резными узорами, словно лучилась золотом. Залюбовавшись, Сьюзен подумала, что это цена, которую надо заплатить за возвращение Стефана. Он был для нее как отец, поддерживал ее, а свою собственную утрату переживал молча. Он никогда не обманывал и не подводил ее, и она не даст ему погибнуть. Она будет защищать шкатулку, не выпустит ее из рук до тех пор, пока Стефан не вернется целым и невредимым.