Нежность по принуждению - Джулс Пленти

— А ты? — выпаливает, давясь слезами.

— Я хочу быть с той, которую люблю. Мне нужна женщина, которая меня понимает. — Я, отодвинув стул, поднимаюсь на ноги. — И тебе советую сделать то же самое. Мы так долго притворялись теми, кем не являемся, так заботились о фасаде, что забыли о главном.

— О чем же? — вскидывает на меня полные слез глаза.

— О том, что можно быть счастливыми и по-настоящему наслаждаться жизнью. Не переживай, я сам объясню нашим родителям, почему решил отменить свадьбу. Про Виталика умолчу. Будь счастлива, Кристина.

Я обхожу стол, чмокаю ее в щеку и ухожу. За спиной раздается дикий вопль, дополняемый звоном посуды. Мне все равно. Я иду к выходу, не оборачиваясь.

Гоню по трассе и раз за разом набираю номер Арины. Она не отвечает на мои сообщения и вообще не показывалась в сети уже пару часов, хотя не выпускает телефон из рук. Внутри скребется что-то смутное и нехорошее.

Я все сильнее вдавливаю в пол педаль газа и все с большим трудом вписываю ревущую груду металла в повороты. Сердце колотится где-то в горле. Я еду не пристегнутый и с многократно превышающем допустимую норму уровнем алкоголя в крови. Мне плевать — лишь бы быстрее добраться.

Торможу, взвизгнув гравием, выскакиваю из «Ламбы» и бегу к дому. Распахиваю дверь и влетаю в холл. То, что я вижу, кажется кошмаром наяву. Родион стоит на коленях и нависает над полуголой, окровавленной Ариной, которая закрывает лицо руками, пытаясь защититься от зверя.

Я больше себя не осознаю. Весь мой здравый смысл, все мой рамки, границы и стопперы — всего этого больше нет. Есть только ярость, блуждающая по венам и ищущая выход наружу.

Я и сам не понимаю, как оказываюсь рядом с ними в какое-то одно жалкое движение, хватаю его за шкирку и рывком отрываю от моей девочки.

Никогда в жизни я не дрался, но мое тело само знает, что делать — доверяюсь инстинктам. Заламываю его руку за спину и выкручиваю ее, словно это куриное крыло.

Родион визжит как последняя дешевая шлюха и пытается вырваться, но я сдавливаю его шею сгибом локтя и продолжаю приводить конечность в неестественное положение. Его кости хрустят громко и отрезвляюще. Только прочувствовав этот звук, я отталкиваю от себя скулящую биомассу.

Эта тварь падает передо мной на колени и орет, перехватив здоровой рукой сломанную и трясущуюся.

— Ты мне руку сломал, урод, — тявкает он, разбрызгивая слюну.

Мой взгляд внезапно упирается в Арину. Моя девочка растерзана. Она в крови. Она плачет и глазами молит меня о спасении.

Бешенство вскипает в крови с новой силой. Я расстегиваю ремень и одним движением выдергиваю его из шлевок. Подскакиваю к скулящему Родиону и накидываю жесткую, кожаную петлю этому гаду на шею. Затягиваю ее до боли в собственных пальцах. Родион хрипит и пытается оторвать полотно от шеи неповрежденной рукой.

— Что ты хотел с ней сделать? — реву я. — Говори, скотина, иначе придушу.

Титаническим усилием воли заставляю себя ослабить хват полотна.

— Я хотел высечь девчонку стеком, — хрипит он, отчего я теряю остатки разума.

— Стек хорош, но я предпочитаю ремень.

Я резко снимаю петлю с его шеи, и не дав Родиону прокашляться, толкаю его подошвой ботинка в спину. Тот падает на сломанную руку и громко вскрикивает. Я замахиваюсь и прошиваю его спину ремнем. Не порю. Никаких протяжек. Я лупцую его как попало. Ремень глухо жужжит у меня в руках, а Родион в ужасе визжит, закрывая рукой голову и лицо.

Я не чувствую усталости и удовлетворенности процессом. Снова и снова размахиваюсь и опускаю полотно на дрожащее тело — бью как попало и куда попало, частенько попадая по полу.

— Руслан, хватит, — ее голос возвращает меня в реальность, и я чувствую, как Арина оттаскивает меня от еле живого Родиона. — Ты его убьешь. Не надо этого. Прошу тебя, не надо.

Я оборачиваюсь. Она стоит передо мной, маленькая, окровавленная и ревущая в голос.

— Это твоя кровь? — хрипло спрашиваю я, мертвея от ужаса.

— Нет, — мотает головой, кутаясь в то, что осталось от платья. — Я ударила его вазой. Это его кровь.

Пусть Арина всего лишь перемазана в его крови, мне все равно недостаточно унижений этой твари.

Я обхожу его, встаю за спиной и на автомате вновь затягиваю на его шее ременную петлю. Родион не сопротивляется, а только трясется всем телом. Его щегольской костюмчик пропитался потом и кровью, а лицо распухло от случайных ударов. Ему повезло, что я лупцевал не пряжкой.

Жестко сдавливаю его шею и приказываю:

— Проси у нее прощения.

Арина ревет и обнимает обнаженные плечи дрожащими руками, а эта мразь хрипит, но упрямится.

— Я сказал, проси прощения, иначе придушу! — ору я.

— Прости, — шамкает он, брызжа кровавой слюной.

— У нее есть имя, — чуть придушиваю его петлей. — И ты его знаешь. Она не твоя Сабмиссив. Не вещь. Ты посягнул на мою любимую женщину.

— Прости, Арина, — шипит Родион, скалясь.

— Ты прощаешь эту падаль, Ариша? — требую я у нее ответа.

— Да, — кивает она, взглядом умоляя меня остановиться.

— Она прощает, а я — нет, — реву я, дернув петлю, поднимаю его на ноги и тащу к двери. — Лучше тебе теперь постоянно оглядываться по сторонам, сука. Еще раз увижу тебя рядом с ней, убью. Понял?

— Да, — хрипит он, скребя ремень пальцами.

Я открываю дверь и вышвыриваю этот кусок мусора из своего дома.

Оглядываюсь. Арина медленно оседает на пол, соскальзывая по колонне. Я, не чувствуя под собой ног, бросаюсь к ней. Срываю с себя пиджак, укутываю Аришу им и прижимаю к