Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев

В конце лета Автолик покинул Микены и отправился в Иолк в качестве посла ванакта Эврисфея к фессалийскому басилею Пелию из рода Эола. Сей род своей многочисленностью спорил с Пелопидами, но был не столь могущественен. Во времена Амфионова расцвета Фив их власть распространялась и на Фессалию, однако ныне Пелий подчиняться Эдипу не желал и с большей охотой отдался бы под руку Микен. Поплёвывать на всех ванактов, подобно басилею Пилоса, Пелий не мог, враги одолевали.

Иолк окружали враждебные племена. Лапифы-хвастуны к югу, македны, подобные диким фракийцам — к северу. А ещё родичи македнов, пастухи-быкобойцы[106] с равнин Фессалии.

На юге их и за людей-то не считали. На Пелопсовом острове говорили, будто эти убийцы и погонщики быков, кентавры — суть есть иппоандры, конелюди. Это, конечно, домыслы досужих людей, а всё потому, что дикари эти, виданное ли дело, не запрягали лошадей в колесницы, а ездили на них верхом.

Как, спросите? А вот так. Садились, как на ослов, и ездили. Даже сражались. А что, милое дело — метнуть дротик во врага и умчаться прочь, пока тот не добежал на копейный удар.

Против этих самых кентавров Автолик и сосватал Пелию микенского лавагета. А какова цена? Басилей Иолка обязался снарядить множество кораблей для переправы под Трою. Ну и кормить весь этот богоравный сброд, покуда не отбудут.

Вроде бы сплошной убыток, но это с какой стороны взглянуть. Автолик сумел убедить Пелия, что немалая здесь ему выгода. Он обещал увести в поход всю бродячую братию, что собирал вокруг себя племянник Пелия, молодой Ясон. Басилей подозревал, что тот не просто так ездил в Калидон, пил-гулял там с Мелеагром Ойнидом. Сговаривался против дядюшки.

«Сам себе волк» был очень убедителен. Не только Ясон воодушевился предложением пограбить земли Вилусы, но и многие из его дружков. Которые подтянули уже своих друзей и родичей со всех краёв ахейского мира.

Пока Палемон по слову ванакта загонял с фессалийских равнин в чащу и горы диких кентавров, в Пагасах строились корабли. Целый флот.

Островитянин смотрел на корабли Арга и не знал, радоваться такой силище или тревожиться. За вёсла предстояло сесть тысячам сухопутных головорезов. Воины они, конечно, хорошие, но вот как слаженно грести будут?

А ещё больше беспокоило, что потом будет. Не сунутся ли ахейцы далее на острова?

Анкей привёл всего один корабль, а больше никто из его соплеменников к походу не присоединился. На Трою? Нет уж, лелеги не самоубийцы. В последние годы приам Алаксанду войско своё так натаскал, что грабить северные берега островитяне не рискуют. Туда только залётные птицы с дуру суются, навроде Патрокла, сына Менетия, голову которого троянцы на кол водрузили.

Нет, если подумать, рать эта грозна лишь на суше. А на море Пелагий[107] островитян убережёт. Уж Анкея лелега, сына своего, точно. Моряки из ахейцев, как из Анкея возница колесничий.

Так лелеги рассуждали от гордыни, а она часто бревно в своём глазу не позволяет увидеть. Измельчали ныне островитяне. Да и были разве когда-то сильны?

Миносы правили морями. Так были могучи, что лелеги под их властью забыли обычаи предков и более не вспоминали, стали критянами.

Миносы пали. Кто теперь правит морем? Никто. Вот тафиец Птерелай, царь телебоев, действительно был силён. Даже велик, почти, как Миносы. Но и его укоротили сухопутные. Фиванец Амфитрион. Никто теперь не правит морем.

Дважды обманывал себя Анкей Малый. Морем ныне правили троянцы. Потому соплеменники Малого и не привели корабли в Иолк. С Троей воевать? Ищите дураков!

Анкей привёл корабль, но он не считал себя дураком и тоже не хотел воевать с Троей. Зачем же припёрся?

А потому что Канф-эвбеец, с коим Анкей встретился на Самосе, в твердыне Геры[108], по большому секрету, трижды оглядевшись по сторонам, шепнул, будто на Трою-то идти молодцы, скликаемые Ясоном и Автоликом, вовсе и не собираются.

— Про Автолика-то говорят, будто хитрейший он муж. А вот и нет! — веселился Канф, — Ясон его вокруг пальца обвёл.

— А куда же тогда? — спросил Анкей.

Канф загадочно закатил глаза, снова огляделся, будто кто мог их подслушать в доме Анкея. Эвбеец приложил палец к губам и назвал цель.

Анкей не особенно удивился. Подумал два дня и решил, что идея ему нравится. Потому и заявился в Иолк.

Здесь его, правда, быстро стало всё раздражать. Не нравилось, как высокомерно себя вели сухопутные. Не нравилось, как строил Арг. Сушёного леса у Пелия было запасено не так уж много. Валили дубы, разделывали на доски и сразу строили корабли. Анкей от такого зрелища лишь недовольно фыркал. Всякий моряк знает, насколько это скверная затея. На сколько этих корыт хватит?

Лелеги к кораблям относились, как к детям. Корабли нужно ладить так, чтобы годами служили. А эти… Одним днём живут.

Здесь, в Иолке, герой Беллерофонт из Эфиры, подтвердил Анкею, что цель похода изменилась.

— Автолик ещё не знает, — сказал он с усмешкой.

— А кто предложил?

— Эргин.

— Так он же сам из… — удивился Анкей.

— Тс-с-с… — оборвал его Беллерофонт и приложил палец к губам, — Ификл тоже не знает.

«Ификл не знает». Не Палемона помянул эфирец. Палемон горазд дубиной головы проламывать, а там, где следует без применения силы обойтись, его брат первый. И об этом тоже всем известно.

Вечерело. Солнце неумолимо клонилось к западным горам. Корабелы Арга работу оставили, потянулось к своим шатрам, развесили котлы над кострами.

Анкей тоже отправился в лагерь.

Здесь к вечеру наблюдалось оживление. Горели костры, клокотала вода в котлах, на вертелах жарилось мясо, которое ещё вчера, а может даже сегодня было блеющей собственностью прибрежных подданных Пелия, коим не повезло жить слишком близко к Пагасам.

Испуганно жались друг к другу овцы, чуявшие кровь. Пьяные голоса горланили песни, чему-то дружно ржали. Где-то тренькали струны лиры.

Возле одного из шатров, мимо которых проходил островитянин, раздавалось мерное уханье и в тени ходуном ходила чья-то тощая волосатая задница. Женщина под ней даже не стонала, а мычала. Не пыталась сопротивляться. Рядом ожидали своей очереди ещё двое насильников.

Шагах в двадцати вокруг большого костра прямо под открытым небом было обустроено подобие андрона. Расставлены наскоро сколоченные низкие столы и пиршественные ложа им под стать. Пара дюжин героев ужинали. Делали они это с большим размахом. У иных басилеев пиры скромнее проходили, чем здесь обычный ужин.

— Хо! — возопил эвбеец Канф, увидев подходящего Анкея Малого, — а вот и наш островитянин!