Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

– Годится, уже иду!

Судя по голосу, дежурный Александр Ахметзянов нервничал. Ясное дело, кому охота во время своего дежурства регистрировать криминальный труп?

Участковый Алексей Уваров ждал Антона у машины.

– Привет, Алексей!

– Здравствуй, Антон!

– Кто этот коммунальный террорист? Дом то вроде спокойный.

– Да, это Мишка Хрюкин буянит, слесарь «Метростроя», а раньше проходчиком был, уважаемым человеком, но пять лет назад у них там что-то обвалилось, и его слегка присыпало. Провалялся почти пол – года в больнице, с головой у него что-то, вот с того раза у него и началось: чуть алкоголя выпьет – всё! Жена его бросила с того раза, детей у них не было. Я у врачей интересовался, говорят пить нельзя ни в коем случае.

– Судим?

– Да, нет, я же говорю, работяга. Пару раз в прошлом году пытался вены вскрыть себе, но каждый раз сам себе вызывал скорую. Жить-то, оказывается, хочется.

– Здравствуй, Василий! – Шелестов открыл дверь «москвича» и уселся на сиденье рядом с водителем, держа под мышкой «тревожную» папку.

– Здравия желаю, Антон Генрихович! – ответил Василий Коронкин, молодой двадцати двухлетний парень, водитель начальника отделения.

– Прокатимся, что ли? А, Василий?

– А то!

– Тогда едем!

Машина лихо взяла с места, и с включённой сиреной помчалась в адрес.

– А что соседи по коммуналке? – продолжил Шелестов.

– Рядом в большой комнате живёт мужик, не помню имя, отставной военный с женой, тихий алкоголик, а в третьей, самой маленькой, Вера Сысоева, штукатурщица, нормальная баба, одинокая, – с сожалением произнёс Алексей.

Отделенческий «москвич» с цифрой «96» на борту въехал в арку дома и резко затормозил у подъезда №4.

– Антон Генрихович! А можно с вами? – водитель явно хотел подвигов.

– Молодой, ещё! Успеется! – Шелестов открыл дверь, и вылез из машины.

На двери подьезда красной краской была выведена тупо-торжествующая надпись «Спартак – Чемпион». Рядом приклеено объявление, написанное от руки на листке в синюю ученическую полоску: «Продам самогонный аппарат, недорого», а чуть ниже: «Снэму кывартиру». Отсюда задача, что лучше: голосистое восточное семейство с перспективой локального демографического взрыва за счёт приезда ещё отряда родственников – наркоторговцев или вечные жалобы соседей на музыку и пьяные скандалы? Последнее нам, конечно, ближе…, по духу, так сказать.

Антон усмехнулся, и показал пальцем на каракули.

– Алексей, зайди в гости к ребятам, купи аппарат для нашего отделения.

Уваров покраснел, и нервно переложил папку из одной руки в другую.

– Я разберусь!

– Ладно, пошли! – Шелестов открыл дверь, и они с участковым вошли в подъезд.

Скрипя и стоная, лифт поднял их на последний этаж.

У двери нужной квартиры, стояла женщина в халате, и домашних тапочках и закрыв лицо ладонями, плакала навзрыд.

– Здравствуйте! – первым с ней обратился Уваров, беря инициативу в свои руки.

– Помогите, пожалуйста! – ни к кому не обращаясь, прошептала она, а потом трясущимися руками, достав из кармана ключи, открыла дверь. – Я убежала и их закрыла, чтобы не натворили делов!

Алексей и Антон шагнули в квартиру.

Зрелище, открывшееся их глазам, представляло собой картину не для слабонервных.

В просторной кухне, сидел, привалившись к стене, мужчина. Голова была склонена на бок, глаза закрыты, и на губах пузырилась кровавая пена. В области левого лёгкого, из груди торчала витая рукоятка шампура из нержавеющей стали.* Майка – алкоголичка была вся в крови, и целая лужа её уже образовалась у его босых ног.

Шелестов и Уваров посмотрели друг на друга. Антон бросил папку на вешалку, а участковый достал пистолет.

Внезапно, распахнулась дверь комнаты, рядом с кухней, и к ним навстречу выскочил парень, лет тридцати, в спортивных штанах и с шампуром в левой руке. В правой, он держал настоящий немецкий штык – нож времён Великой отечественной войны.

– Ага! Что – тут у нас! Прибыли мушкетёры кардинала Мазарини!46 – со злостью прокричал он. – А вот так, хотите? – он с необычайной быстротой влетел в кухню и приставил штык – нож к горлу раненого. – Щас отрежу голову на хер! Где моя жена? Забрали? А ну, верните взад!

На полу кухни валялись пустые бутылки из – под пива, водки и вина.

– Ясно! Парня посетила «Блондинка»47. Налитые кровью глаза, слегка трясущиеся руки. Шелестов пытался сходу что ни – будь симпровизировать, но идей не было.

– Михаил! Привет! – спокойно поздоровался с ним Уваров. Он завёл руку с пистолетом за спину так, чтобы оружие не было видно.

– Привет, Михаил! Неудачный день? – в тон участковому продолжил Антон.

– Почему неудачный! Я выиграл у Степаныча бутылку водки. У нас тут турнир был. Фехтовальный. А вы чего тут делаете?

– А я вот тоже хочу с тобой поспорить на две бутылки водки, что я лучше фехтую на шампурах, чем ты! – Шелестов сделал шаг вперёд. – Ты же вроде как на Атоса похож?

– Ну, да, есть немного! – он колебался.

– Так, чего же мы ждём? Отпусти соседа и давай пофехтуем! – Антон ещё сделал шаг вперёд.

Хрюкин отнял нож от шеи раненого и, качаясь, внезапно бросился на Шелестова с протяжным криком, шлёпая босыми ногами по полу. Выставив вперёд шампур, судорожно зажатый в левой руке и держа штык – нож в правой, на уровне груди, он видимо рассчитывал сходу пронзить соперника, а затем добить справой.

Антону ничего не оставалось, как оттолкнуть в сторону участкового, а нападавшему просто подставить подножку. Хрюкин с грохотом растянулся на полу, выронив и шампур, и штык – нож. Подлетевший к нему Уваров сходу врезал рукояткой пистолета по голове: охнув, несостоявшийся мушкетёр, затих. Побледневший участковый, трясущимися руками стал засовывать «ПМ»48 в кобуру и никак не мог попасть. Шелестов помог. Алексей благодарно кивнул. Надев на лежащего без сознания коммунального террориста наручники, Уваров и Антон вышли на лестничную клетку. Лязгнули дверцы лифта и оттуда вышли двое врачей «cкорой помощи», держав руках медицинские саквояжи.

– Милиция уже здесь! – удовлетворённо произнёс пожилой врач. – Где раненый?

– Там! – махнул рукой в открытую дверь квартиры Уваров.

Стоявшая у стены женщина устало посмотрела на Антона.

– Это я вызвала «скорую помощь» от соседей. Как он, жив?

– Все живы! – произнёс Шелестов. – Леш! Позвони дежурному, пусть подмогу высылают на тяжкие телесные. Надо всех опросить.

Постепенно на лестничной клетке стали собираться жители подъезда, в основном женщины в шлепанцах и домашних халатах.

Возле подъезда, где стояла «скорая», уже толпился народ, когда раненого грузили в машину.

– Ну, что там с потерпевшим? – чисто машинально спросил врача Антон.

– В грудь, проникающее, видимо хотел насквозь, как кабана на вертел насадить ублюдок, – на ходу ответил медик. – А так, состояние средней тяжести, наличие алкоголя в крови, потеря крови. После операции можно будет делать прогнозы…

Мигнул маячок, и оглушительно завыв сиреной, «скорая» рванула с места. Врачам предстоит одна работа, Антону – другая, хотя в чём-то они схожи: они служили людям.

Двое милиционеров вывели из подъезда Хрюкина. Глупо улыбаясь и обильно пуская слюну, он что-то бубнил себе под нос.

– Докатился, сволочь, убивец! Всё водка, проклятая! – причитала сухонькая старушка, пытаясь ткнуть террориста в живот палкой.

– А мне плевать! – внезапно заорал тот. – Ты, сука, следующая! Готовься!

– Слышь, чмошник! А ну, заткнулся, а то сейчас свяжем! – внятно произнёс один из сержантов, запихивая его в «собачник»49 отделенческого УАЗа.

– Я не виноват! – кричал Хрюкин, – у нас был честный турнир на спор!

– Дурдом! – Сам себе сказал Шелестов и пошёл машине.

Антон двадцать минут назад приехал в отделение и сейчас сидел перед чистым лицом бумаги, собираясь с мыслями, чтобы написать рапорт, когда в кабинет зашел Пётр Чумаков.

– Антон, привет, я на минутку. Слушай внимательно. Хрюкина ты паковал сегодня?

– Я? А что?

– Дело в его матери. Её зовут Ираида Станиславовна Данчина. Она работала в райкоме партии Октябрьского района, без малого двадцать лет, заведовала канцелярией. Сейчас там же, в «Новой Коммунистической партии» обосновалась, возглавляет там какую-то там фракцию. Чёрт знает! КПСС50 – она и есть КПСС! Или оно? Ладно, не важно. Баба сволочная, злопамятная, мстительная. Наш Дубов, в прошлом, когда был замполитом,