Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес

– Мартос?

Сам себе не веря, Марк направился к вотадинскому князю. Тот опустил обух топора на мостовую и утомленно оперся о его рукоять. Римлянин остановился напротив, дивясь на толстую корку запекшейся крови, которая разрисовала воеводу с ног до головы.

– Но как?..

В единственном оставшемся глазу Мартоса читалось чудовищное напряжение, которое этот человек перенес, покинув отрядный лагерь. Когда он заговорил, голос его прозвучал тускло, словно из тела выкачали все жизненные соки:

– Вскарабкался по южной стенке. Сотню раз это проделывал мальчишкой, вот и решил, отчего бы не повторить напоследок, а? Едва не окочурился… Шаткие камни, птицы какие-то, будь они трижды неладны… Ничего, обошлось.

Вытянув руку вперед, Мартос показал другу измочаленные кончики пальцев с жалкими остатками ногтей.

– Небольшая цена за то открытие, что я сделал, оказавшись на вершине.

Он медленно расплылся в улыбке от уха до уха. Или, вернее, в оскале, где проступало ликование безумца.

– Я знал, что вы возьметесь воплощать свою уловку на рассвете, а потому затаился и просто выжидал. И слушал. Не забывай, я ведь вырос в здешнем крошечном мирке, а потому мне ведомы все тайные ходы и закутки. До сих пор в некоторые вмещаюсь, как видишь. Так вот, я ждал и подслушивал. Узнал, что сельговская мразь говорит про мою жену и детей… в каком месте их держали, что с ними вытворяли… А когда я счел, что пора, что до вашего появления осталось не больше часа, то вылез и отправился собирать урожай голов. Поначалу просто резал глотки, а когда нашел то, что осталось от моей семьи, понял, что был непозволительно милосерден. И тогда перешел вот на этот способ… – Он показал на оскопленного сельгова, который извивался перед ним на земле, обеими руками стискивая развороченный пах.

– И скольких ты убил?

Варвар устало повел плечом.

– Штук двадцать? Пес их знает, мне считать недосуг.

Марк огляделся по сторонам, подмечая разбросанные тела, и князь прочел его мысли.

– Понимаешь, я на минуточку задержался, чтобы освободить моих ратников, кто оставался здесь под сельговами. Их согнали в сарай и усмирили, пригрозив отдать семьи на пытки и казнь. Ну, когда я их выпустил и рассказал, как и чем хвастались сельговы насчет наших женщин, мои ребята особенно взбодрились и с удвоенным интересом взялись очищать Динпаладир от погани. Если даже кто еще жив, то ненадолго. Женщин-то мы тоже выпустили, так они возьми и доберись до запасов масла, похватали горящие головни – и пошло веселье…

Марк нахмурился, поглядывая по сторонам.

– Мы думали, их куда больше, сотни. Разве не ходили слухи, что Кальг прислал на захват Динпаладира не менее полутысячи воинов?

Его друг утомленно усмехнулся, обводя рукой раскиданные трупы.

– Ну, значит, нам сильно повезло. Или, точнее, не повезло вот этим. Позавчера ихний воевода направил чуть ли не две трети своих людей куда-то на восток, с приказом доставить побольше провизии на случай осады. По идее, вернутся завтра. Думаю, мои ратники найдут, чем их встретить. Соскучились по настоящему делу…

К моменту, когда основные силы достигли крепости, сопротивление, которое оказали бывшие захватчики, свелось к играм в прятки с участием перепуганных сельговов с одной стороны, и мстительно настроенных вотадинов вместе с их остервеневшими женщинами – с другой. Оставив почти всех людей вне тына, Скавр на пару с Ленатом прошел в распахнутые ворота в окружении защитного кольца из здоровенных секирщиков Десятой центурии. Озираясь по сторонам, старшие офицеры не упустили из виду аккуратные ряды варварских трупов, что были сложены вдоль тына. Марк тем временем проводил князя до ворот, чтобы тому помогли с зияющей дырой на месте глаза, и Скавр даже передернул плечами, заметив, как медик-капсарий вычищает Мартосу пустую глазницу тряпочкой, смоченной уксусом.

– Центурионы Корв и Юлий! Мои поздравления по случаю одержанной победы, хотя не могу не отметить, что наш князь, похоже, и был той искрой, что вновь зажгла огонь в душе его народа.

Мартос скривил шею, уворачиваясь от рук капсария и силясь взглянуть на трибуна. Уже протертое от крови лицо ошеломляло признаками полнейшего изнеможения, зато единственный оставшийся глаз по-прежнему пылал едва подавляемым бешенством. Скрежеща зубами из-за уксуса, что разъедал свежую рану, князь выдавил:

– Как только этот парень закончит меня пытать, я проведу вас на холм и представлю старейшинам. Думаю, им не терпится расспросить, что вы затеяли, коль скоро за воротами набралось столько солдат, что хватит пары дней на снос всей нашей крепости. Да и у меня, кстати, найдется для них пара-другая словечек…

Скавр задумчиво кивнул.

– Эта мысль уже приходила мне в голову. Наместник, мягко говоря, был раздосадован известием, что твой народ решил принять участие в мятеже. Причем это было еще до того, как ты растерзал одну из наших когорт и оставил нам на память шесты с нанизанными горящими трупами… Ладно, хватит лечиться, все равно красивей не будет. Даже если мой капсарий зальет туда духовитую мирру вместо прокисшего вина. На вот, прикрой дырку-то, а то моих солдат уже подташнивает.

Он протянул Мартосу снятый шейный платок из белоснежного льна и, пользуясь моментом, наклонился к его уху.

– А вообще-то у меня и впрямь в походном ковчежце припрятана баночка такой мази. Унимает боль, да и не дает ране загноиться.

Он подождал, пока князь повяжет тряпицу, и одобрительно кивнул, глядя на результат.

– Неплохо. Хотя несколько дней подряд будет драть так, что на стенку полезешь. Что ж, пойдем послушаем, что скажут твои старейшины…

Они двинулись по склону, но через полсотни шагов Скавр вдруг остановился, чтобы внимательнее присмотреться к сельговским трупам. Почти у всех них имелось по одинаковой ране в области паха, кое-кому забили в распахнутый рот его же собственные гениталии. Трибун только головой покачал, выразительно оглянувшись на Мартоса.

– Чего бы они в свое время ни натворили, на том свете им воздастся сполна. А кстати, такое с ними проделали еще при жизни?

Тот безразлично кивнул, показывая ладони:

– Этими самыми руками.

Скавр обернулся к Юлию.

– Центурион, буду весьма признателен, если ты организуешь уборку трупов. Их надо вытащить подальше за тын и сжечь. Но сначала каждого необходимо обыскать: может, найдется что-то полезное. И еще. Проследи, чтобы никто не раскис и не вздумал класть им в рот монетку для лодочника.

Не встречая взгляд трибуна, Юлий отсалютовал и побрел вниз по склону, скликая солдат для мрачной работы. Скавр обернулся к Марку, и его губы тронула улыбка.