Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес

Солдаты Пятой и Девятой центурий угрюмо усмехнулись. На это задание их выбрали в первую очередь за опытность в сверхближнем бою, который начнется в ту же секунду, как они сбросят свой маскарад. Марк подарил Юлию невеселую улыбку; в глазах центуриона уже разгорался огонек надвигающейся битвы, хотя он и морщил нос от смрада натянутого на макушку скальпа.

– А я-то надеялся, что уже не придется такое повторять…

Шрамолицый, шагавший позади в заляпанной кровью накидке и постреливавший глазами по сторонам сквозь свисающие лохмы, горько буркнул:

– Эх, прости-прощай обещанные десять денариев! Помнишь тот скальп, который ты мне так и не вернул с прошлого раза? Теперь-то у каждой собаки по такому…

Не обращая внимания на ворчание бывалого служаки, Марк вновь поднял взгляд на крепость. Солдаты уже достигли подножия и начали подъем к воротам – единственной примете, что выделялась в сплошной стене из могучих заостренных бревен, окружавших поселение. В неверных лучах рассвета холм напоминал исполинскую ладью, которую выбросило на мелководье и которая стояла сейчас на киле, круто накренившись на борт. В результате один из склонов был практически отвесной стеной, другой – более-менее отлогим. На нем-то местное племя и выстроило себе жилища – море из соломенных крыш, подступивших к верхушке, где гордо высилась одинокая крупная постройка, скорее похожая на укрепленный замок.

Марк сжал запястье шагавшего рядом человека.

– Главное, чтобы все выглядело убедительно. Сам знаешь, чем кончится дело, если мы там увязнем хотя бы на час.

Харн обернул к нему чело, прорезанное складкой раздражения.

– Спасибо за напоминание, но я и так отлично помню, что говорил твой трибун.

– Вот и сыграй порученную роль как полагается. Потому что в противном случае мы свою угрозу приведем в исполнение, как бы это ни огорчило наши сердца.

Скавр имел беседу с Харном непосредственно перед выходом штурмового отряда из-под защитного полога леса; при этом лицо трибуна напоминало бесстрастную маску, чему виной, по мнению Марка, было вынужденное участие в жестоком ритуале. Темная глыба на горизонте, представлявшая собой вотадинскую столицу в первых лучах рассвета, лишь способствовала невеселому настроению.

– Итак, Харн, я вот-вот отдам приказ, по которому римские солдаты под видом твоих людей двинутся к воротам крепости. Понятное дело, те, кого Кальг прислал туда хозяйничать, облепят стены, силясь угадать, кто же к ним пожаловал. Единственная наша надежда проникнуть внутрь – это ты, Харн. Все будет зависеть от того, насколько убедительно ты себя проявишь, когда они примутся тебя окликать. И тогда во весь рост встанет выбор: твоя смерть или предательство твоего народа. Так позволь же помочь в этом нелегком деле… Стража! Сюда их!

Группа солдат шагнула внутрь живого круга, в центре которого находились плененные сельговы, и выдернула оттуда пару юных воинов. У Харна побелело лицо, когда он понял, что его сокровенная тайна оказалась не столь уж надежно защищена.

Скавр хмуро кивнул.

– Вот именно. Твои сыновья. Ты всерьез надеялся, что мы не узнаем?

Он обошел вокруг юношей, один из которых едва успел войти в возраст, позволявший держать меч, после чего резко обернулся к Харну и, презрительно фыркнув, едва не уперся носом ему в лицо.

– Олух ты, ведь это еще ребенок! Ты о чем себе думал? Раз-два, и готова победа на блюдечке? Воображал, что наши войска прямо-таки растают, когда вы ринетесь со своих холмов? Ты добился лишь одного: дал мне в руки мощнейший рычаг против тебя, а ситуация, увы, не оставляет иного пути, кроме как им воспользоваться. Ты сам привел мне вот этих двух отроков, Харн, и я должен предупредить, что для них уготовлены два совершенно разных способа встретить смерть, если завтра на рассвете мои люди не окажутся внутри крепости. Итак, есть римский способ – а есть и способ по вашим варварским канонам.

Отвернувшись, он с пару секунд глядел на подростков, затем скорбно покачал головой.

– Что, конечно, было бы печально. Ведь хорошие ребята, выросли бы крепкими мужчинами, дай им только шанс. Если сопроводишь моих людей до вотадинской столицы, и если убедишь открыть ворота Динпаладира – да не на одну минуту, а достаточно долго, чтобы мы подоспели и обеспечили победу… Что ж, тогда я смогу оставить им жизнь. И тебе заодно, если, конечно, выживешь в драке. Ну а если нет, если нам придется обустраивать лагерь на равнине, а мне – придумывать иной способ попасть в крепость, тогда я прикажу казнить обоих мальчишек на виду у всей вотадинской столицы, чтобы лишний раз подтолкнуть твоих людей к сдаче города. Веселого тут мало, но я хотя бы сдержу данное тебе слово, и их смерть будет страшно медленной и мучительной.

Словно не веря услышанному, Харн уставился на трибуна с отвисшей челюстью.

– Нет…

– О да. С первого сдерут кожу кнутом. Не до смерти, а так, чтобы спина напоминала сырую печенку. Затем его распнут, хотя ноги перебивать не станут. Оба мальчишки смотрятся достаточно здоровыми, так что, думаю, ему потребуется целый денек, а то и два, чтобы испустить дух. Что же касается второго… Не секрет, что как Мартос, так и его люди до сих пор питают известную неприязнь к сельговам за предательство. Вряд ли его сильно покоробит просьба сделать из твоего второго сына своего рода пример на будущее. Чтобы защитникам крепости было над чем раскинуть мозгами. Я вообще подозреваю, что это предложение приведет его в полнейший восторг… Впрочем, мелкие детали я оставлю на его усмотрение, главное, что я гарантирую громкие и долгие вопли, от которых у засевших внутри Динпаладира зубы застучат.

Харн затряс головой, глаза налились слезами.

– Ты не можешь. Ты не станешь…

Скавр заглянул ему в лицо с такой ледяной убежденностью, какой Марк еще никогда не был свидетелем, после чего промолвил – негромко и без лишней театральности:

– Смогу. Я римский трибун с приказом на руках и лишь единственным средством для его выполнения. Может, мне и самому это не нравится, однако я не намерен подводить своих командиров, размякнув из-за пары дикарских щенков. Во всяком случае, не после всех тех вещей, которые натворили твои люди, взять хотя бы самый свежий пример: Алауну. Подумай об этом, пока будешь идти к крепости, ибо настало время выбирать…

Переодетые солдаты все ближе подходили к тыну, и первым признаком, что их заметили, были чьи-то головы, показавшиеся над стенами по обе руки от могучих, утыканных железными заклепками ворот. Юлий, державшийся рядом с Марком, не спускал жесткого взгляда с оборонительных укреплений.