Африка грёз и действительности (Том 3) - Иржи Ганзелка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг толпа двинулась вперед. Она прорвала полицейский кордон и понесла нас опять прямо к гостинице. Где-то впереди среди общего галдежа слышится взрыв смеха.
— Шуф, тайяра! Тайяра фиш-шари! Смотри, самолет! Самолет на улице! И снова взрыв смеха.
— Мирек, плохо наше дело! Ведь это мы причина переполоха! Виновата «татра»!
Когда мы за час до этого оставили машину перед гостиницей, вокруг нее собралась обычная группа зевак. Мы не предполагали, что она так разрастется. Первые зрители привлекли массу новых зевак, которые хоть и не знали, чем им нужно любоваться, все же сгорали от любопытства. Им просто хотелось узнать, что творится перед зданием гостиницы.
Наконец мы с помощью двух полицейских все же прорвались к машине. «Татра» была невредима, если не считать вырванных указателей поворота. Полицейские от восторга позабыли попросить бакшиш.
Африканцы награждали «татру» рядом почетных эпитетов: летающий автомобиль, подводная лодка, амфибия, самолет без крыльев, гоночный автомобиль и многими другими. На суданской реке Атбаре нам из-за внешнего вида «татры» пришлось долго добиваться переправы. Перевозчики отказывались взять нас на паром.
— Для чего тянуть целый паром? Ведь это же подводная лодка! Не говори, господин, что это не так! Она и сама переплывет реку. У нас хватает работы с обычными автомобилями. Ведь стоит такая жара, господин!..
Напрасно мы старались объясниться. Пришлось, наконец, вмешаться чиновнику районной администрации. Ему тоже пришлось немало потрудиться, пока он как «специалист» не разъяснил суданским перевозчикам, что «татра» ездит только по суше.
В крайне неловкое положение поставил нас военный комендант Эритреи. Он пригласил нас к себе через начальника службы печати, организовавшего пресс-конференцию сейчас же после нашего приезда в Асмару. Старый генерал, страдавший подагрой и ревматизмом, встретил нас в саду своей загородной виллы. От первоначальной сдержанности и холодной вежливости по отношению к двум чехословакам не осталось и следа, как только старый солдат начал расспрашивать о происшествиях в пути. Прежде чем мы успели дойти до описания деталей «татры», в нем проснулся восторженный автомобилист. Когда генерал поднимался с подушек своего тростникового топчана, у него хрустели все суставы. Было очевидно, что каждое движение причиняло ему страшную боль. Несмотря на это, старик с помощью молодого поручика потихоньку заковылял к «татре». Сначала он постучал по кузову, затем заглянул в двигатель, пощупал ребра цилиндров под карбюратором и вдруг опустился на колени и лег на живот.
— That's fantastic — Это фантастично! Гениальное решение! Какая тщательная отделка каждой детали! И без воды!.. Фантастично! — говорил тяжело дышавший генерал, лежа под машиной. Вдруг он стал беспомощно шарить руками вокруг себя и лицо его перекосилось от боли. Соединенными усилиями мы скорей донесли, чем довели генерала до топчана.
В виде исключения нашей «татре» пришлось однажды проследовать по улицам столицы Эритреи без чехословацкого флажка на правом флагштоке. Нам разрешили оставить на ней лишь флажок Автоклуба Чехословакии.
— Пожалуйста, не приписывайте этому политического значения, — извинялся перед нами начальник службы печати, когда просил нас хотя бы в черте города отказаться от украшения машины полным набором флажков. — Как вам известно, здесь как раз сейчас находится комиссия представителей четырех великих держав, которая решает судьбу страны. Машины делегатов тоже украшены флажками, и мне бы не хотелось, чтобы произошло какое-нибудь недоразумение. За чертой Асмары вы можете ездить с двумя флажками…
В первый и последний раз за все путешествие «татра» на время рассталась со своим почетным украшением, с символом своей родины…
Парикмахерская на четырех колесах
— … Вы не должны удивляться принятым мерам, — говорил инспектор уличного движения в Кейптауне, стараясь сгладить строгость данного нам распоряжения не останавливаться на городских улицах. — Я знаю, что вы имеете право остановиться с машиной в любом месте, выделенном для стоянки, но учтите, пожалуйста, и наши интересы! Такого всеобщего внимания местного населения, какое вызывает ваша «татра», не привлекала к себе ни одна машина начиная с 1938 года, когда здесь появился первый малолитражный автомобиль — итальянский «фиат-тополино». И все же его владельцу не приходилось запрещать стоянку на улицах, его машина не привлекала столько любопытных…
Инспектор браво улыбнулся и пожал нам руки на прощанье. С этого времени нам разрешалось останавливаться в Кейптауне только на двух самых больших площадях. На одной из них, неподалеку от небоскреба, в котором находится почтамт и телеграф, расположена гигантская стоянка Пэрэйд. Здесь днем и ночью правильными квадратами выстраиваются сотни машин, целое море автомобилей, среди которых наша «татра» терялась, как маленькая капля.
Нам была предоставлена и другая альтернатива — ходить пешком по крайней оконечности Африки, через которую «татра» доставила нас в полной сохранности, пройдя 36 тысяч километров.
Повсюду в Африке мы прилагали максимальные усилия к тому, чтобы «татру» увидело как можно больше людей. Только в одном исключительном случае мы предпочли бы уклониться от слишком ревностного поклонника. И для него и для нас это было бы к лучшему.
— Я был бы очень огорчен, господа, если бы вы от меня уехали до того, как я смог рассмотреть вашу машину вблизи, — говорил нам с несколько озабоченной улыбкой владелец «паккарда» на главной улице Булавайо в Родезии, в то время как из его машины еще сыпались осколки разбитого стекла. — Я безуспешно гонялся за вами по всему Булавайо, но кто же мог знать, что это так кончится! — и он обернулся, чтобы взглянуть на свою машину, передняя часть которой обнимала погнутый столб семафора на перекрестке.
Мы не могли ему помочь своими извинениями, к тому же они были совершенно излишни, хотя мы и не могли избавиться от чувства косвенной вины. Нам вспомнилось все, что произошло в последнюю минуту перед аварией. Мы проезжали по главной улице Булавайо. В обратном направлении ехал чистенький «паккард», водитель которого почти до половины высунулся в окно и поворачивал голову, как подсолнечник к солнцу, вслед нашей «татре». А потом мы услышали только удар да звон стекла. Водитель забыл о своем штурвале и наскочил на столб. Нам не оставалось ничего другого, как вернуться к несчастному поклоннику «татры» и принести ему извинения хотя бы за то, что мы приехали в Булавайо…