Второй фронт - Владимир Поселягин

— Докладывайте, что у нас нового? — приказал я Иванову.

Отпустив летчиков, которым он давал вводную на разведку, мы уже сутки наблюдали за движением от Варшавы какой-то пехотной части. Судя по количеству солдат, двигавшихся по параллельным дорогам, к нам шла полнокровная пехотная дивизия. Это примерно соответствовало стрелковому корпусу Красной Армии по количеству людей и вооружению ну или двум советским стрелковым дивизиям, что было более верным. Бомбить ее я пока запретил, вот когда подойдут поближе, чтобы артиллерия доставала…

Сейчас у нас, конечно, появился дополнительный ресурс — захваченные мобсклады — это оружие, боеприпасы, снаряжение и продовольствие, а концлагеря дали нам сверхмотивированных бойцов, которых нужно просто за пару дней откормить и переодеть, попутно проверяя их и комплектуя боевые части с учетом их военных специальностей, — на все про все именно те самые два дня, за это время немецкая дивизия дойдет до Буга.

Впрочем, еще два-три дня нужно на легкую дрессировку, но большинство надо рассовать по уже имеющимся боевым частям, но не более пятидесяти процентов в каждое подразделение — в идеале надо, чтобы распихивали на уровне отделения, и тогда они воспримут наши новации даже без учебы. В принципе пришлось расформировать части и сформировать на их основе четыре мотострелковых бригады. Также отдельный танковый полк, три минометных полка, четыре отдельных артиллерийских дивизиона, два автобата и еще несколько частей.

Это сильно озлобленные люди, а шансов выжить не много, поэтому надо ставить на эту их озлобленность и жажду мести. Так что, инструктируя политработников, говорил — говорить надо честно и обидно, что облажались все от простого красноармейца до генерала, потому что самоуспокоились, перестали изнурять себя боевой учебой и сами засрали себе мозг сказками о немецких рабочих-братьях. Реально же немцы оказались бойцами лучше их, и есть всего несколько дней на подготовку ко второму шансу, и это реально, потому что освободили их такие же окруженцы, организованные в войско и располагающие самым главным — хорошими командирами и оружием.

Политработники говорили им, что терять им теперь всяко нечего — они уже все практически умерли, но им дается еще одна попытка, что они и сами поняли — их вынули из перспективы смерти от голода и болезней и дали шанс отомстить за свои мучения, умереть за Родину.

Крики политработников, что все как один умрем за Родину, меня несколько забавляли. Нет, я не подонок, и слово Родина для меня не пустой звук. Но у них государство и Родина — это одно и то же. Синонимы. Для меня нет. Не нужно совмещать несовместимое. Родина — это моя страна, поля, реки, земля, как в детском стишке из «Брата-2»:

Я узнал, что у меняЕсть огромная семья.И тропинка, и лесок,В поле каждый колосок,Речка, небо голубое —Это все мое, родное.Это Родина моя.Всех люблю на свете я…

Государств было-будет много, Царская империя, Временное правительство, Союз, Российская Федерация. Все это было или еще будет, для меня они ничто. Родина — это да. Она всегда со мной, в душе.

— Все идет согласно плану. Заканчиваем вооружать вновь сформированные бригады. Сейчас они занимают позиции согласно приказу.

— Что с немецкой дивизией?

— Передовые части подошли к Бугу. Авианаводчики доложили, что можно стрелять, дотянемся.

— Хорошо, можете начинать.

— Пока рано, товарищ полковник, — отрицательно мотнул головой Иванов, — не все подразделения вышли на намеченные позиции. Авиация готова, но два дивизиона еще на марше.

— Как определитесь со временем, так и откройте огонь. Артиллеристы довольны? Жалоб нет?

— Не было, радиостанций и радистов получили согласно штатам. Вооружение тоже. Даже с переизбытком. Свободных радистов отправили в команды глушения эфира.

— Ясно. Гости когда будут? Сообщение получили?

Эфир мы глушим не все время, в специально отведенное время. Это обычно ночью идет перерыв, через который мы обмениваемся шифровками с Большой землей.

— Сегодня четвертым самолетом в четыре часа ночи прибудут.

— Ну сперва они проверяющих пришлют. В штабах у нас очень подозрительные люди сидят, но все равно встретить их как положено. Что с зенитками?

— Сформированы еще четыре батареи. Формируются еще восемь, но орудий к ним пока нет, мастерские не успевают их делать. Проблемы со станками. Кстати, во время учебы одна из батарей открыла огонь по прорвавшемуся на бреющем «мессеру» и сбила его. Случайность, но факт.

— Часто летать стали?

— Истребительные части быстро реагируют на сообщения наблюдателей… но да. Стали появляться. Видимо, подтянули летную часть.

— Выясните, где она, и уничтожьте.

— Есть.

— Продолжайте работать, товарищ полковник, я пока в стороне посижу, сводки изучу. Через полчаса приготовьте мне машину, хочу объехать части, познакомиться с людьми.

— Хорошо… Корнилов! Что у нас там по броду на реке? Где схема минирования?..

— Товарищ комиссар, подлетаем, пристегнитесь, — вывел из дремоты прозвучавший едва слышно за ревом двигателей голос штурмана, потрепавшего комиссара за плечо.

Полет занял три часа, вместо прямого полета летели почему-то зигзагами, меняя маршрут.

Дивизионный комиссар Мартынов осмотрелся. При тусклом свете лампочки, что зажег штурман, было видно людей в салоне. Из пяти человек комиссии, что направлялись к «партизанам», как их метко обозвал сам товарищ Сталин, не спал никто. Из присланных специалистов спали четверо бойцов осназа, направляющихся по заявке «партизан».

Повозившись на жесткой и неудобной лавке, «юнкере» был транспортный и не рассчитывался на перевозку пассажиров, комиссар снова прокрутил тот день, когда его вызвали в Кремль. Сперва с ним разговаривал генерал армии Жуков, коротко введя в курс дела.

Оказалось, пока наши полководцы отступали, отдавая свою землю, какой-то майор госбезопасности, до сих пор выясняют чьего отдела, да и вообще кто это такой. Так вот, собрал этот майор из нескольких разрозненных групп окруженцев целую дивизию и, вооружив ее до зубов захваченным у немцев оружием и боевой техникой, ударил по глубоким тылам поперек коммуникаций, да так удачно, что взорвав пограничные железнодорожные мосты и разбомбив до щебенки Варшавский железнодорожный узел, отрезал немцев от снабжения.

Про масштабы деятельности этого майора с его обладающей необычайно высокой боевой выучкой группировкой, хотя и собранной исключительно из окруженцев и освобожденных им военнопленных, ходят какие-то неправдоподобные легенды в Генштабе. Говорят, что он не только нормально снабдил свое войско всем необходимым для успешных боев, но и многим сверх этого необходимого. Располагая автотранспортом и боевой техникой по штатам механизированной дивизии со сверхштатными средствами усиления, широко использует еще и авиацию различных типов, силами до смешанной истребительно-бомбардировочной авиадивизии, что и позволило ему практически одномоментно нанести удар из района Владимир-Волынска по рокадным железнодорожным станциям и шоссейным дорогам по всей полосе от района Львова ориентировочно до Лиды. Подавив малочисленные тыловые гарнизоны, он выжег в глубоком тылу вермахта их аэродромы и инфраструктуру на приграничной территории СССР в полосе до трехсот пятидесяти километров и, по неуточненным данным, глубиной от ста двадцати. Местами до двухсот километров по линии в районе Сарн-Лунинец-Барановичи, поэтому снабжение фронта у немцев в ближайшие пару недель возможно только в обход, через Прибалтику и Румынию — это хороший шанс для Красной Армии. Поэтому-то отправили Мартынова организовать взаимодействие. Товарища Сталина, да и командование заинтересовала манера боевых действий, что вела группировка «партизан», она даже краем не касалась боевого устава Красной Армии.

Самое интересное, этот майор госбезопасности Демин не признает «нерушимую стену» в принципе. Войска под его командованием воюют мобильными группами, используя различного рода диверсантов для ночного нападения на колонны в ничейной полосе, для артиллерийско-пулеметных засад и наведения на колонны днем артиллерии, а на ночные лагеря направляет штурмовики с кассетами легких бомб — им точность не нужна, плюс-минус сто метров не критично — побольше сыпанут.

Комиссар, не будь дураком, понял причину, почему выбрали его. Несмотря на то что «воздушный мост» действует вторую ночь и раненых вывезли уже ближе к полутысяче, столько же примерно пленных, Ставка все равно опасалась провокации, несмотря на довольно плотный допрос летчиков и раненых. Наверняка после Мартынова должен прибыть другой человек, с более широкими полномочиями.