Второй фронт - Владимир Поселягин

— Как с подвозом? — поинтересовался я.

— Да конечно, все это должно вписываться в систему, обеспечивающую маневр артиллерии и подвоз сил и средств, командиры штаба как раз этим занимаются.

— Наши шансы удержаться?

— Пятьдесят на пятьдесят, тут зависит от количества и сил, что будут на нас наступать, — уверенно ответил полковник, не став вилять, сразу дал более или менее точный ответ.

— Ночью вставших лагерем немцев бомбить и обстреливать, надо сделать так, чтобы им фактически во второй раз пришлось воевать за всю Белоруссию, то есть оголить восточный фронт, потому что на западе надо снова форсировать реки, но уже без штатных мостов и под артогнем противника, — задумчиво пробормотал я, снова склоняясь над картой.

— Разведку уже выслали во все стороны. Авиаразведку?

— Ну авиация — это вообще тема отдельного разговора, особенно двадцать восемь «Юнкерсов» и сколько-то там транспортников. Разведка должна отслеживать колонны противника на дальних рубежах и наводить штурмовики на вставших лагерем немцев — штук тридцать контейнеров с двухсполовинойкилограммовыми авиабомбами не требуют особой точности для нанесения удара… Кстати, где там представитель летунов? Давайте его сюда.

— Капитан Волынец, товарищ полковник, — козырнув, представился парень примерно моих лет. Раньше представителем ВВС был капитан Армадов, но Гаврилов его забрал как имеющего опыт ночных полетов.

— Капитан, вы в курсе относительно захваченных бомбардировщиков противника?

— Да, товарищ полковник. Телефонная связь, в отличие от радио, работает. Перегнали уже восемь машин, летчики в воздухе с машинами освоились, говорят, справятся. Наземную технику, ГСМ и авиабомбы вывозят на машинах, нам выдали сто тридцать штук, пока хватает.

— Это хорошо. Смотрите сюда, все цели в этом направлении должны быть под постоянными НОЧНЫМИ налетами. План графика вылетов начните составлять немедленно. Первый вылет этой ночью, как и в каком количестве, сами решите. Пока свободны.

— Есть, разрешите идти?

— Идите, — дождавшись, когда капитан удалится, продолжил командовать, уже Иванову: — Как только закончите, сразу ко мне. И еще что хотел сказать. С майором пошлите того генерала, что притащили вчера разведчики.

— Так он же ранен, товарищ полковник.

— Перелет переживет? Переживет, отправляйте, нам нужно, чтобы наших представителей восприняли всерьез. Перед отправкой Краморова ко мне, получит нужные инструкции.

Появился еще фактор — теперь-то, пока немцы не врубились, у нас есть на чем отвезти на Варшавский и окрестные железнодорожные узлы настоящие авиабомбы — ФАБ-двести пятьдесят и ФАБ-пятьсот. После которых даже на месте заводских цехов остается только воронка диаметром по пятнадцать-двадцать метров, а железнодорожный узел надо будет заново отсыпать и нивелировать… э-э-э… лунный ландшафт, который появится после того, как они пару раз за ночь слетают на окрестные железнодорожные станции в Польше. Двести штук ФАБ-двести пятьдесят за раз… хотя этот ресурс, конечно, надо экономить и сделать запрос в Москву о точных координатах, о желательных целях…

— Есть хочется, — потерев впалый живот, тихо проговорил невысокий небритый худой мужчина в солдатских галифе, рваной серой от грязи и пота нательной рубахе и в неказистых обмотках.

— Не напоминай, живот крутит после прошлой баланды. Сволочи, один раз в день кормят, — так же тихо ответил другой, седеющий мужчина. В петлицах его гимнастерки были видны на выцветшем фоне следы знаков различий. Судя по ним, ранее он был старшиной-артиллеристом, сейчас же находился в огромном Владимир-Волынском лагере для военнопленных.

Находились они с краю, совсем рядом с колючей проволокой и могли видеть, что происходит снаружи. Сам лагерь находился на горе, окруженный со всех сторон тройными рядами колючей проволоки и десятком наспех сколоченных вышек. Даже по одному виду было ясно, что лагерь временный.

— Смотри, еще одна колонна. Жратву возят сволочи… — проговорил собеседник старшины.

— Да, там продовольственные склады. Хм, слышал, утрам там стрельба была?

— Неделю назад тоже была, двух бойцов, что укрывались в городе, гоняли. Подавальщик на кухне рассказывал. Один вроде командиром был, лейтенантом. Убили обоих, загнали на окраину и убили.

— Там полминуты постреляли, и утихло, а тут минут десять трещало. Пулеметы работали. Вчера на рассвете помнишь, как за городом грохнуло, у границы? Земля аж тряслась.

— Охрана не обеспокоилась, значит, немцы победили… опять.

— Вон смотри, пехотный батальон пехом топает. Хорошо идут, обоз немаленький, с сухпаем наверное. Блин, как жрать-то охота.

— Товарищи! — окликнули их.

— Что? — повернулся к окликнувшему их молодому пареньку лет двадцати старшина.

— У меня тут сосед умер, помогите дотащить до ворот.

— Сейчас идем.

В лагере умирали часто, по приказу коменданта соседи умершего должны донести его до ворот и оставить там для вывоза. Зачастую у ворот скапливалось до сотни тел. Дважды вспыхнувшие бунты подавлялись пулеметами, от них только увеличивались канавы, где хоронили умерших.

Приближаясь к воротам, они увидели новую колонну военнопленных. За то время, что они находились в плену, фронт отодвинулся далеко на восток, и в пеших колоннах пленных за время пути не выживали раненые и ослабленные. Доходили только сильные люди, поэтому бойцы изрядно удивились, увидев среди трех десятков новичков, которых прикладами загоняли через ворота, больше половины с бинтами. В отличие от прошлых партий, эти не стали тут же устало оседать на землю, а после некоторой заминки начали расходиться по лагерю.

— Засланцы, — зло прошипел старшина, укладывая тело умершего красноармейца в ряд мертвецов. Его напарник как раз снимал с тела умершего шинель, ему она уже больше не пригодится.

— Думаешь?

— Сам подумай. Свежие они.

— Точно. Надо капитана предупредить.

В лагере были командиры, кто в бою успел скинуть форму и переодеться, кого в бессознательном состоянии переодели бойцы, были и такие. Капитан относился именно к этим командирам. Бойцы его любили и уважали, старшина с бойцом это знали не понаслышке, они были из одного полка.

— Предупредили уже, не одни мы такие глазастые… Хм, странно.

— Что?

— Они расходятся по углам, видишь? К вышкам идут.

Возвращаясь на свое место, они столкнулись с одним из новеньких. Как ни странно, в его петлицах были до сих пор треугольники сержанта. Неловко прижимая к груди толсто замотанную бинтами руку, молоденький паренек прошел мимо старшины.

Поймав его острый изучающий взгляд из-под ресниц, старшина дернул спутника за рукав нательной рубахи и кивком показал на свое место.

— Непростые парни.

Сержант устроился неподалеку от них, по приказу капитана, приславшего посыльного, они установили наблюдение за странным пленным.

Пехотная колонна к этому времени уже удалилась от города на приличное расстояние и сейчас как раз проходила недалеко от лагеря. Дальнейшее поразило всех, кто мог наблюдать за немецкими пехотинцами.

— Герр полковник, мы до сих пор не можем связаться с нашими тыловыми службами в этом районе, — ткнул в карту немолодой капитан с проседью в волосах.

— Попытки связаться? — хмуро поинтересовался моложавый полковник тыловой службы.

— Телефонные линии перерезаны. Посланные связисты или не возвращаются, или отходят под обстрелом.

— Радио до сих пор не работает?

— Да, видимо, те диверсанты, что взорвали мосты через Буг, забили все частоты морзянкой…

— На это понадобится чертова уйма радиостанций и радистов, — сердито бросив карандаш на стол, — откуда там столько?!

— Наши специалисты сообщают, что работают на наших станциях, — осторожно ответил капитан.

— Разведку через Буг направили?

— Так точно, герр полковник. Понтонный мост еще наводят, он поздно прибыл, но разведку я послал на лодках. Переправились нормально, перебросили новую телефонную линию. Как сообщил связной, в городе все спокойно, правда, немного встретили нервно. Оказалось, комендант Владимир-Волынска майор Линке тоже отправлял связистов. Ни один не вернулся. Нашли только тела, попытки преследования русских, а это были русские, не увенчалось успехом, две охранные роты попали в тщательно устроенную ловушку, выжили единицы. В городе солдат едва хватает на охрану дорог на въезде и у комендатуры.

— Какие у нас свободные силы в наличии?

— Никаких, все на передовой. Я своей властью снял с эшелона пехотный батальон со всеми средствами усиления и на понтонах переправил его на ту сторону. Одна рота должна была усилить городскую комендатуру, остальные идти вот сюда, — ткнул карандашом в точку на карте капитан.