Дезинформация. Тайная стратегия абсолютной власти - Ион Михай Пачепа

Работая на Николае Чаушеску, я всегда старался сделать так, чтобы он сам пришел к какому-либо решению вместо того, чтобы напрямую высказывать свое мнение о том, как ему следует поступить. Таким образом, мы оба были довольны. Советники, работавшие со мной по линии КГБ, научили меня, что лучший способ обмануть кого-либо – создать у него впечатление, что он своими собственными глазами обнаружил нечто. Неудивительно, что в дезинформационной кампании КГБ, связанной с убийством Кеннеди, нашлось место двум умело организованным и невероятно успешным операциям, исполненным именно в таком духе.

В ноябре 1963 года Моррис Чайлдс, второй человек в Компартии США (в которую он вступил еще в 1919 году!), совершал ежегодную поездку в Москву для того, чтобы попросить денег и получить указания. Когда стало известно об убийстве Кеннеди, 22 ноября Морриса вызвали в кабинет Бориса Пономарева, влиятельного заведующего Международным отделом ЦК КПСС. Они начали обсуждать, как американской компартии следует реагировать на это покушение, почти сразу к ним ворвалась пара мертвенно-бледных служащих. Задыхаясь, они принялись на русском, в знании которого Моррис никогда не признавался, рассказывать Пономареву об аресте Освальда, проговорившись, что тот был бывшим морским пехотинцем США, бежал в Советский Союз, пытался там совершить самоубийство, был признан советскими психиатрами неуравновешенным, поэтому советские власти были только рады от него избавиться, когда он попросился обратно в США. В запале рассказчики добавили, что руководство КГБ только что поклялось Кремлю в том, что никогда не поддерживало с Освальдом рабочих отношений.

Внезапно служащие заметили Чайлдса («американца») и уточнили, в каком ключе следует ему все это объяснить. Пономарев поручился за Морриса и велел рассказать ему всю правду. Талантливые актеры повторили свою историю, которая была изложена Моррису уже через переводчика. Советские служащие уверяли Чайлдса в том, что СССР не имеет к убийству ни малейшего отношения.

На самом деле Моррис Чайлдс с 1951 года был глубоко засекреченным агентом ФБР, чьи донесения считались в высшей степени надежными. Правда о нем оставалась скрытой до 1995 года, пока Джон Бэррон не получил разрешение на публикацию книги «Операция «Соло»: агент ФБР в Кремле» (“Operation Solo: The FBI’s Man in the Kremlin”), откуда и взята только что приведенная сцена.

В 1993 году, еще до публикации данной книги, мы с женой провели какое-то время в компании Джона Бэррона на званом обеде, организованном Альфредом Регнери, который был издателем моей книги «Красные горизонты» и как раз закончил читать наброски моей новой книги об убийстве Кеннеди. Разговор вращался вокруг дневника Морриса, полученного Бэрроном только что от вдовы, и желания Регнери опубликовать его в виде книги. На обеде я узнал, что сведения Морриса регулярно и анонимно представлялись руководству американского правительства для личного ознакомления. В книге Бэррона, изданной в 1995 году, приводятся убедительные доказательства того, что Моррис как агент ФБР пользовался большим доверием. Предоставленная им информация сыграла решающую роль в вердикте комиссии Уоррена, а затем и комитета палаты представителей США по убийствам – не рассматривать причастность стран советского блока к убийству президента Кеннеди.

Нет никаких сомнений в том, что Моррис Чайлдс и его брат Джек, некогда верно служившие Компартии США, с 1951 года и до конца своих дней были совершенно надежными осведомителями ФБР. Моррис занимался преимущественно политическими вопросами, а Джек заведовал финансовыми. Распоряжения по политический части и денежные средства братья получали от Коммунистической партии Советского Союза и пересылали это в американское дочернее отделение КПСС. Даже после 1963 года Джек и Моррис продолжали поддерживать связи в коммунистических кругах и не сомневались в доверии к ним со стороны советских властей {754}.

Однако, как следует из архива Митрохина, в 1974 году у подразделения КГБ, ответственного за операции в Соединенных Штатах, возникли подозрения в отношении Морриса Чайлдса из-за некоторых сомнительных моментов в его биографии. По тем же причинам под подозрение попал и его брат Джек. Оба брата стояли во главе американской компартии с самых ее истоков и в 1951 году стали сотрудничать с ФБР. Моррис был вторым человеком в легальных структурах компартии, а Джек играл важную роль в деятельности ее подпольных организаций, в том числе добывал для них деньги на конспиративных встречах с офицерами КГБ. К 1970-м годам оперативники КГБ, занимавшиеся в США шпионажем, задались вопросом, не являются ли братья информаторами ФБР, учитывая, что репрессии против коммунистов 1950-х годов обошли их стороной.

В 1970-х годах оперативники КГБ периодически рекомендовали членам компартии США заменить обоих братьев, но те откладывали решение по этому вопросу и по разным причинам не принимали никаких мер, в основном ссылаясь на то, что руководитель компартии доволен Моррисом и Джеком. Моррис покинул свой партийный пост в 1981 году, в том же году скончался его брат. В 1970-х годах советские власти вручили обоим братьям почетные награды, а в 1977 году КПСС даже организовала особые торжества в честь дня рождения Морриса, на которых присутствовали председатель КГБ Андропов, заведующий Международным отделом ЦК КПСС Пономарев, советский вождь Л.И. Брежнев и половина Политбюро. Брежнев прикрепил к лацкану пиджака Морриса почетный орден Красного Знамени. Этим же орденом был награжден и Джек во время своего следующего визита в Москву {755}.

Собранная воедино информация о братьях Чайлдс неизбежно приводит нас к выводу о том, что в высших эшелонах КГБ и Коммунистической партии СССР уже давно (с 1963 года, а может быть, и раньше) понимали, что Моррис и Джек Чайлдс работают на ФБР. Вместо того чтобы избавиться от них или даже арестовать, КГБ и руководство КПСС решили привлечь братьев к распространению дезинформации «втемную». Братья не только отдавали Компартии США политические распоряжения Кремля, но и служили в высшей степени надежными источниками, передававшими американскому правительству нужную для Кремля дезинформацию. Когда случилось невероятное и Освальду удалось застрелить президента Кеннеди, Кремль из кожи вон лез, пытаясь убедить каждого брата по отдельности в полной непричастности к этому Советского Союза.

Сцена, разыгранная перед Моррисом 22 ноября 1963 года, несомненно, была фарсом, специально подготовленным как часть кампании по дезинформации. Советские власти, естественно, были в курсе, что Моррис знает русский язык, поскольку тот провел первые девять лет своей жизни в царской России, а позднее еще три года учился в Международной ленинской школе марксизма-ленинизма в Москве, где предшественник КГБ даже завербовал его в качестве осведомителя. Невозможно поверить в то, что какие-то мелкие партийные сошки осмелились бы ворваться на встречу Пономарева с американским представителем, не говоря уж о том, что они никогда не стали бы так вольно распространяться на такие деликатные темы, как прошлое Освальда или документы КГБ.

Архив Митрохина удачно дополняет эту картину. Первый отдел Первого главного управления КГБ, занимавшийся США, обнаружил сомнительные моменты в биографиях братьев Чайлдс и настаивал на прекращении сотрудничества КПСС с ними, но руководители КПСС и КГБ прекрасно знали, что братья являлись информаторами ФБР. Вторжение служащих во время встречи Пономарева с Моррисом 22 ноября явно было спланировано заранее с тем, чтобы Моррис убедил ФБР, а с ним и высшее американское руководство, в непричастности СССР к убийству Кеннеди.

Примечательно, что в тот же день, 22 ноября 1963 года, была разыграна еще одна сцена, на этот раз на Кубе. По словам Фиделя Кастро, это было «поразительным совпадением». В тот день в Варадеро, близ Гаваны, Фидель устроил на своей вилле на берегу моря прием в честь Жана Даниэля, известного французского журналиста из парижского еженедельника «Экспресс». Даниэль уже несколько недель провел на Кубе, в том числе пару дней с самим Кастро. За столом сидело около дюжины гостей: помимо Кастро, его жены и Даниэля там собралось еще девять-десять кубинцев. Неожиданно раздался телефонный звонок – это президенту Кубы звонило подставное лицо с новостями о покушении на Кеннеди. Фидель в присутствии гостей снял трубку, чтобы те услышали его изумленные восклицания: «Что? Покушение?» Казалось, Фидель действительно был потрясен, но у него хватило присутствия духа немедленно осведомиться, кто занимает пост вице-президента. Когда вскоре стало известно, что президент США мертв, Кастро выразил обеспокоенность в этой связи и сказал: «Нужно, чтобы немедленно нашли убийцу, не то, вот увидите, они попытаются взвалить вину на нас». Брайан Лателл, описавший эту историю в своей книге, догадливо замечает, что Кастро мог так тщательно спланировать свой прием не без задней мысли: «Он рассчитывал, что Жан Даниэль напишет об этом одну или несколько статей, которые станут широко обсуждаться». И действительно, вскоре в газете «Нью рипаблик» появились две статьи Даниэля с описанием этой сцены. Поскольку журналистская репутация Даниэля была безупречна, никому и в голову не пришло сомневаться в том, где был Кастро, когда узнал новости, и насколько он был удивлен {756}. Но с чего бы Фиделю интересоваться личностью вице-президента, если еще не было известно, что ранение президента смертельно? Почему он был встревожен тем, что обвинят именно Кубу, если убийцу еще не обнаружили? В любом случае вполне очевидно, что Фидель Кастро как мог поддерживал дезинформационную кампанию КГБ, отрицая какую бы то ни было причастность Кубы к убийству и распространяя созданные КГБ версии случившегося.