Дикарь - Дмитрий Сергеевич Мануйлов

она имела твердую обложку, на которой почти не было пыли. Кажется, ей пользовались не так давно.

Игорь раскрыл её. На титульной странице розовой гелевой ручкой было неровными большими буквами выведено слово «дневник». Игорь перелистнул её.

«Дорогой дневник! Сегодня у меня наконец получилось выпустить стихию. Папа похвалил меня! А ещё — он нарисовал Леди Бом и принёс мне шоколадку. Мама его ругала».

Следующая страница.

«У меня получилась первая руна! В школе Серёжа дёрнул меня за косичку. Я нанесла «укрепление» на свой рюкзак и ударила его по голове. Он упал и заплакал. Маму вызвали в школу. Лягу спать, пока она не вернулась. Может, тогда она не будет ругаться».

Игорь листал дневник, рассказывающий историю девочки, у которой проявились способности к стихии. Она называла свою силу «Инеем», но не уделяла ей того внимания, которого хотел отец, предпочитая изучать руны. Судя по всему, у неё это неплохо получалось.

«Изучила рунный рисунок «лечение». Порезала палец и проверила — рана затянулась всего за минуту! Папа сказал, что я молодец, но нельзя забывать о развитии своей стихии. Он ворчит, но продолжает приносить мне новые руны. Не знаю, что бы я без него делала».

С каждой страницей почерк становился все увереннее. Девочка записывала в дневник только те события, которые казались ей наиболее значимыми. Одним из таких событий стала её первая встреча с рунистом.

«Сегодня выполнила заказ! Увидела объявление, что требуется выкорчевать старое дерево. Мама опять была против. Ей не нравится моё увлечение. А вот папа не возражал, но поехал вместе со мной. Ха! Руна разрушения уничтожила корни — и готово! Правда, немного заболела голова, но это ничего страшного. Хозяин участка заплатил мне даже больше, чем договаривались. Куплю папе часы. Вот он обрадуется».

Игорь улыбнулся, вспомнив часы Филиппа. Похоже, его дочь выполнила обещание.

«Новый заказ. Очистка конюшни. Папа снова со мной. Он теперь вообще часы не снимает. Конюшни, конечно, были ужасны. Но всего один рунный рисунок «очищения» — и всё убрано! Старый владелец конюшни о чём-то говорил с папой, а потом они позвали меня. Папа сказал, что этот старик специально создал объявление об очистке рунами, чтобы найти себе способного ученика, и спросил меня, хочу ли я у него обучаться. Конечно, хочу! Они договорились, что старик будет приходить к нам домой несколько раз в неделю. Жду с нетерпением!»

Следующая страница.

«Сегодня был первый урок. Я спросила у Григория Геннадьевича, сколько ему лет. Восемьдесят! Он очень старый. Но учит меня новым рунам. А ещё — рассказал о ступенях способностей рунистов. Оказывается, они тоже отличаются по силе. Тех, кто не пользуется рунами, называют Атилями, а рунистов разделяют на Эллаков, Адариков и Идракилей. Учитель сказал, что с моим талантом я скоро смогу стать Адариком! Я спросила, кто он, но Григорий Геннадиевич только посмеялся и сказал, что о своих силах никому говорить нельзя. Ну ничего, потом всё равно узнаю».

Знакомое слово заставило сердце Игоря пропустить удар. Он перечитал страницу ещё раз. Получается, Идракиль — это не конкретный человек, а высший уровень силы руниста? Надеясь найти что-то ещё, Игорь вернулся к дневнику.

«У меня не получается. Григорий Геннадьевич говорит, что всё нормально, но я чувствую, что это не так. Мне никак не удается вплести в рисунок шестую руну, а для того, чтобы стать Адариком, нужно объединить десять! Ещё и голова разболелась — наверное, от напряжения. Учитель что-то сказал папе. Что-то про талант, который нельзя развить, сидя дома. Папа на него ругался. Это из-за меня?»

Почерк девочки стал неряшливым, словно она нервничала, когда писала. Игорь перелистнул дневник. Осталось всего несколько страниц.

«Учёба совсем прекратилась. Я пытаюсь, но похоже, что семь рун — это мой максимум. Уже несколько недель ничего не меняется. Григорий Геннадьевич приходит всё реже. Кажется, папа ему не рад».

На последней странице аккуратными буквами было выведено сообщение для того, кто, должно быть, уже зачитал дневник до дыр:

«Дорогой папа! Григорий Геннадьевич сказал, что, если я хочу продолжать развиваться как рунист, мне необходимо выбраться из дома и работать над своими навыками самостоятельно. Настоящие мастера не вырастают в тепличных условиях. Я должна сталкиваться с риском. Знаю, мама будет ругаться, но мне правда это нужно. Не беспокойся: если что-то пойдёт не так, Григорий Геннадьевич сможет меня защитить. Он сильный. И хороший, иначе ты бы его ко мне не подпустил.

Пожалуйста, поддержи меня, как ты всегда это делал.

Твоя Соня».

Внизу были неровно, словно девочка торопилась, приписаны ещё две строчки. Если остальной текст был подготовлен заранее, то последние предложения, по всей видимости, она написала прямо перед уходом.

«Я люблю тебя, пап!

Поцелуй от меня маму, когда она перестанет злиться».

Игорь положил дневник на место. Становилось понятно, почему квартира выглядела такой пустой: после того, как дочь сбежала, вероятно, дом покинула и жена, оставив Филиппа одного. А он закрыл двери в комнаты тех, кого любил, и перебрался в зал. Игорь понимал его: на месте напарника он и вовсе старался бы проводить дома как можно меньше времени. Возможно, даже начал бы работать по ночам.

Решив прихватить заодно пакеты с мусором, Игорь покинул квартиру и закрыл за собой дверь. В голове роилась куча разрозненных мыслей.

Где сейчас Филипп? Как он? Знает ли, что его дочь теперь в банде Скрипачей? Игорь подозревал, что между его напарником и девочкой, в чьей комнате на базе группировки он увидел рисунок Леди Бом, могла быть какая-то связь. Теперь подозрения переросли в уверенность, ужаснув Игоря неожиданным откровением: в тот день, если бы он не остановил Женю, дочь Филиппа могла погибнуть.

Или всё-таки не могла? Игорь вспомнил тёмную тень, ударившую штурмовика в затылок. Возможно, что, если бы Лазарев не отпустил Соню, её учитель напал бы и на него?

Нет, не возможно. Наверняка.

Игорь толкнул плечом дверь, выходя из подъезда. Ему показалось, что машин на парковке перед домом стало больше. По крайней мере, нескольких старых чёрных джипов не было, когда он входил в дом. Это можно было бы списать на возвращение людей с