Молот Вулкана. (Сборник) - Филип Дик

— Мэри, — сказал он, — проснись. — Он взял ее обнаженную, свободно свисавшую с кровати руку, чуть-

чуть потряс ее. — Одевайся и уходи отсюда. Как можно быстрее!

Женщина, заменившая Элси в постели Игнаса Ледебера, мало-помалу стала открывать глаза. Увидев, что это Чак, она сразу же часто-часто заморгала и очнулась. Машинально села, затем схватила в охапку небрежно разбросанные одеяла, завернулась в них, стараясь прикрыть свою небольшую, но высокую грудь.

Слизистый грибок предусмотрительно остался во дворе.

— Чак, — произнесла Мэри спокойным, ровным голосом, — я по собственной воле вошла в этот дом. Так что я…

Он схватил ее за руку, рывком выдернул из постели; одеяла попадали на пол, со звоном покатилась по полу кружка, разбрызгивая остывший кофе. Две кошки, забравшиеся с ночи под кровать, в испуге выскочили оттуда и опрометью бросились мимо все еще не пришедшего в себя Игнаса Ледебера подальше во двор.

Стройная, соблазнительная, нагая, Мэри Риттерсдорф смело глядела в лицо мужа.

— Мы не имеешь ни малейшего права даже заикаться о том, что я делаю, — сказала она, затем потянулась к груде одежды, извлекла из нее кофту, затем стала в ней рыться, оставаясь при этом настолько невозмутимой, насколько вообще можно было бы ожидать в данных обстоятельствах. Методично, один за другим, она надевала на себя предметы своей одежды, причем выражение лица было такое, будто одевалась она совершенно одна.

— Альфийские корабли сейчас взяли под свой контроль эту территорию, — сказал Чак. — Мании готовы убрать свой защитный экран, чтобы пропустить их. Все это произошло, пока ты спала с этим… — он дернулся головой в сторону Ледебера, — спала в постели этого индивидуума.

— И ты на их стороне? — холодно произнесла Мэри, застегивая кофточку. — Еще бы, конечно. Альфиане захватили этот спутник, и ты собираешься жить здесь у них под пятой. — Она закончила одеваться и с нарочитой медлительностью начала расчесывать волосы.

— Я остаюсь здесь, — сказала Мэри. — Я уже приняла решение. — Она кивнула в сторону Игнаса Ледебера. — Но не с ним — это мимолетная связь, и он знает об этом.

Я не смогу жить в Гандитауне — это совсем неподходящее для меня место, сколь бы ни напрягала воображение.

— Тогда где же?

— Как мне кажется, в Да-Винчи.

— Почему именно там? — Не веря своим ушам, он изумленно уставился на Мэри.

— Я еще не приняла окончательного решения, потому что даже не видела этого поселка. Но я в восторге от маниев; меня привел в восхищение даже тот боец, которого мне пришлось убить. У него не было ни капельки страха, когда он бежал к своему танку и прекрасно понимал, что так и не добежит. Никогда за всю свою жизнь не видела ничего подобного, абсолютно ничего.

— Мании, — сказал Чак, — ни за что не пустят тебя к себе.

— Почему это? — спокойно произнесла она. — Еще как пустят.

Чак вопросительно посмотрел на Игнаса Ледебера.

— Пустят, — согласился Ледебер. — Ваша жена права.

Мы оба, понял Ледебер, он и я, мы оба потеряли ее. Никто не в состоянии заявить на долгий срок права на эту женщину. Такое положение противоречит ее природе, ее физиологии. Повернувшись, он в подавленном состоянии вышел из лачуги и направился к тому месту, где его дожидался слизистый грибок.

«Мне кажется», мысленно обратился к нему слизистый грибок, 44вы доказали мистеру Риттерсдорфу невозможность того, что он пытается сделать».

— Наверное, — ответил Ледебер без малейшего энтузиазма.

Появился Чак. Лицо его было бледным и печальным. Он быстро прошел мимо Ледебера, прямо к катеру.

— Скорей отсюда! — Грубо бросил он слизистому грибку, не оборачиваясь.

Слизистый грибок, поспешно, как только позволяли его физические возможности, последовал за ним. Они вскарабкались в катер, закрыли за собой люк и стрелой взмыли в утреннее небо.

Какое-то время Игнас Ледебер еще смотрел ему вслед, затем вернулся в лачугу. Мэри он застал у холодильника в поисках чего-нибудь, что могло бы сгодиться на завтрак.

— Мании, — не преминул подчеркнуть Ледебер за завтраком, который им в конце концов удалось приготовить сообща, — очень жестоки в некоторых отношениях.

Мэри расхохоталась.

— Ну и что? — с издевкой произнесла она.

Ему нечем было ей ответить. Его святость и его видения не помогли ему во взаимоотношениях с этой женщиной, не помогли ни на йоту.

* * *

Прошло немало времени прежде, чем Чак обратился к слизистому грибку.

— Этот катер может доставить нас назад, в Солнечную Систему, на Землю?

«Никоим образом», ответил Лорд Бегущий Моллюск.

— Ладно, — сказал Чак. — Постараюсь отыскать какой-нибудь из земных кораблей, барражирующих поблизости. Я намерен вернуться на Землю, согласиться с любым наказанием, которое мне уготовили власти, а затем связать свою жизнь с Джоан Триест.

«Вследствие того, что трибунал, скорее всего, вынесет смертный приговор, любая возможность связать свою жизнь с Джоан Триест практически исключена».

— Что же вы в таком случае предлагаете?

«Нечто такое, чему вы непременно воспротивитесь».

— Все равно, не томите.

«Вы … гм… это весьма щекотливая штука. Я должен сформулировать надлежащим образом. Вы должны подбить свою жену на то, чтобы она подвергла вас тщательной психиатрической проверке».

Поначалу, совершенно опешивший, Чак в конце концов кое-как овладел собой и произнес:

— Чтобы выяснить, какой из поселков больше всего мне подходит?

«Да», признался, хотя и очень неохотно, слизистый грибок. «Вот именно. Чтобы сказать, что вы душевнобольной. Просто нужно определить в самых общих чертах то направление, в котором происходят изменения вашей психики».

— Предположим, примененные Мэри тесты покажут, что в моей психике нет патологических отклонений, каких-либо неврозов, скрытых психозов, деформаций личности, тенденций к возникновению навязчивых состояний, иными словами, ровно ничего? Что мне тогда делать? _ Нисколько не обольщаясь — сейчас он был крайне далек от этого, — интуитивно Чак чувствовал, что именно такими и будут результаты тестирования. Он не станет «своим» ни в одном из поселков на Альфе-III-М2. Здесь ему пришлось бы жить бирюком, не имея рядом никого, кто даже отдаленно напоминал его.

«Ваше очень долго одерживаемое подспудное желание убить жену», продолжал гнуть свою линию слизистый грибок, «может вполне оказаться симптомом лежащего в его основе душевного заболевания». Он пытался придать обертонам своих мыслей обнадеживающее звучание, но пока что из этого ничего не получалось. «И все же я убежден, что стоит попытаться», упорствовал грибок.