Куджо. Цикл оборотня (сборник) - Стивен Кинг

Они с грохотом срабатывают. Зверь издает хриплый крик боли и ярости, отшатывается, пытаясь ухватить когтями то, что вгоняют ему в лицо пламя и горящий порох. Марти видит, как четыре патрона с громоподобным ТРРАХ! срабатывают одновременно и один из горящих зеленых глаз мгновенно гаснет. Теперь в реве существа слышится только страдание. Оно хватается руками за лицо, мычит и, когда в доме Кослоу зажигаются лампочки, поворачивается и бежит по лужайке к лесу, оставляя позади запах паленой шерсти и испуганные крики.

– Что это было? – Голос матери звучит сейчас совсем не резко.

– Кто там, черт побери? – В тоне отца не заметно нарочитой бодрости.

– Марти! – В дрожащем голосе Кейти нет обычной недоброжелательности. – Марти, с тобой все в порядке?

А дедушка Кослоу этой ночью так и не проснулся.

Марти сидит, откинувшись на спинку своей инвалидной коляски, и наблюдает за тем, как догорает большая красная «пирамидка». Сейчас ее мягкий, розовый свет напоминает о том, что скоро наступит утро. Марти слишком потрясен, чтобы плакать. Но нельзя сказать, что это потрясение сказалось на нем отрицательно, хотя родители и собираются отправить его на следующий день к дяде Джиму и тете Иде в Вермонт до конца школьных каникул (полиция с этим согласна; она считает, что «Убивающий в полнолуние» может вновь попытаться напасть на Марти, чтобы заставить его замолчать навеки). В глубине души Марти ликует, и это чувство сильнее, чем шок. Марти торжествует потому, что увидел ужасный лик Зверя и остался после этого жив. Кроме того, Марти испытывает радость, но не собирается делиться ею ни с кем, даже с дядей Элом, который смог бы его понять. Он рад тому, что фейерверк состоялся – несмотря ни на что.

И хотя родители охают и беспокоятся за его психику (а не будет ли мальчик потом страдать от каких-либо комплексов?), сам Марти Кослоу убежден, что это было самое лучшее Четвертое июля в его жизни.

Август

– Конечно, я думаю, что это оборотень, – произносит констебль Ниари. Он говорит слишком громко – может быть, случайно, а может быть, и нет, но беседа в парикмахерской Стэна Пелки сразу замирает. Сейчас середина августа – самого жаркого из всех, что помнят старожилы Таркерз-Миллз, – и сегодня наступает вторая ночь полнолуния. Так что город ждет, затаив дыхание.

Констебль Ниари окидывает взглядом аудиторию и, восседая в парикмахерском кресле, продолжает вещать. Он говорит веско, его речь изобилует юридическими и психологическими терминами, которые он почерпнул за время учебы в средней школе (Ниари – крупный мускулистый мужчина – в школе основное внимание уделял игре в бейсбол; контрольные работы приносили ему главным образом тройки).

– Есть такие ребята, – говорит Ниари, – в которых сидят как бы два человека. Что-то вроде раздвоения личности, знаете ли. Я таких назвал бы долбаными шизиками.

Воцаряется уважительное молчание. После паузы констебль продолжает:

– Я считаю, что этот парень как раз такой. Не думаю, что он понимает, что делает, когда в полнолуние выходит и кого-нибудь убивает. Это может быть кто угодно – кассир в банке, работник заправочной станции где-нибудь на дороге, даже кто-нибудь из тех, кто сейчас сидит здесь. В том смысле, что внешне с ним все в порядке, но где-то внутри сидит Зверь – ну да, оборотень. Вот и получается, что этот парень в один миг обрастает волосами и воет на луну… Хотя нет, это детские сказки.

– А как быть с мальчишкой Кослоу? – спрашивает Стэн, продолжая тщательно обрабатывать жировик у основания шеи констебля. Длинные острые ножницы делают щелк… шелк… щелк.

– Это только подтверждает мои слова, – с некоторым раздражением отвечает Ниари. – Детские сказки!

По правде говоря, он действительно испытывает раздражение из-за того, что произошло с Марти Кослоу. Этот мальчик – первый, кто видел гада, который убил в городе шесть человек, включая ближайшего друга Ниари, Альфи Нопфлера. И что, констеблю позволили допросить мальчика? Нет. Он хотя бы знает, где сейчас мальчик? Нет. Ниари должен довольствоваться показаниями под присягой, предоставленными ему полицией штата, да еще пришлось кланяться и только что не умолять, чтобы и их ему дали. А все потому, что он констебль в маленьком городке и полиция штата считает его несмышленышем, не способным завязать шнурки. А показания! Да они годятся только на то, чтобы ими задницу подтереть. По словам мальчишки Кослоу, этот Зверь двухметрового роста, без всякой одежды, а все его тело покрыто темными волосами. У него большие зубы и зеленые глаза, и пахнет от него как от кучи дерьма. Еще мальчишка утверждает, что у оборотня есть когти, но лапы похожи на человеческие руки. В общем, похоже на сказку. Да, именно на сказку.

– Может быть, – говорит Кенни Франклин, он сидит у стены и ждет своей очереди, – может быть, он так маскируется. Знаете, типа маски и все такое.

– Я в это не верю, – твердо говорит Ниари и подтверждает свои слова кивком головы. Стэн вынужден поспешно убрать ножницы, чтобы не вонзить их в жировик на шее констебля. – Нет-с! Я в это не верю! Мальчик наслушался в школе всяких историй про оборотней, так что ему ничего не оставалось, кроме как сидеть в своем кресле и думать обо всем этом… прокручивать в своем сознании. Как видите, все это очень логично с точки зрения психологии. Если бы это ты тогда вышел из кустов при свете луны, парень принял бы тебя за волка, Кенни.

Кенни смеется, правда, несколько напряженно.

– Ну нет! – с мрачным видом повторяет Ниари. – Показаниям мальчика доверять нельзя.

Презрительное отношение констебля к показаниям, взятым у Марти Кослоу в доме его дяди и тети в Стоу, штат Вермонт, способствовало тому, что он пропустил в них один важный пункт: «Четыре петарды разом взорвались прямо у его лица – если это можно назвать лицом – и, возможно, выбили ему глаз. Его левый глаз».

Однако если бы констебль Ниари даже обдумал эту фразу – чего он не сделал, – то его реакция скорее всего была бы еще более пренебрежительной. Дело в том, что жарким августом 1984 года только один человек в городе носил на глазу повязку. И представить себе, что именно он убийца, было совершенно невозможно. Ниари более охотно допустил бы, что убийцей является его собственная мать, чем поверил бы в такое.

– Единственное, что может сдвинуть дело с мертвой точки, – говорит констебль Ниари, указывая пальцем в сторону тех четырех или пяти человек, которые в это субботнее утро ждут своей очереди на стрижку, – это хорошая работа полиции. И я возьмусь за эту работу. Тех важных типов из полиции штата перекосит от зависти, когда я приведу к ним этого парня. – Лицо Ниари принимает мечтательное выражение. – Да, – продолжает он, – это может быть кто угодно. Кассир в банке… работник заправки… просто парень, с которым вы пьете пиво в баре. Но хорошая работа полиции решит эту проблему. Помяните мои слова!