Маньяк по субботам - Гостомыслов Александр Петрович

— Анонимки сейчас не в моде, — усмехнулся арестованный. — Не тридцать седьмой год, другое время. Анонимки нынче выбрасывают, не читая.

— А письма co странной подписью из трех букв «НАГ» приходили?

Мы все, и голубоглазый сержант Григорьев, стоявший у двери, впились глазами в лицо Олега. У того даже пот выступил на лбу, так сильно он пытался напрячь память. Но в итоге только развел руками.

— Чего не знаю, того не знаю.

— Ваша мать сейчас в Петербурге? — спросил Грай.

— Да, вот телефон, прошу вас позвонить и сообщить, что я задержан. Извините, но больше мне попросить некого. Там, куда сейчас увезут, полагаю, предоставят помещение без телефона и других удобств.

Инспектор пощупал карман своей куртки.

— Кстати, Олег, что это за огромный гвоздь вбит на вашей даче в дверь? Точнее, в косяк двери?

— Гвоздь в двери? Никакого гвоздя не было.

— Вот он, я его сегодня вытащил при свидетелях.

— Ого, какой огромный! Я таких вообще никогда не видел. Вчера вечером он не мог торчать из двери.

— Постарайтесь вспомнить вчерашний вечер, пожалуйста, подробнее, с мелочами, — попросил Грай.

О своей жизни Олег рассказывал охотно и откровенно, а вопрос о вчерашнем вечере заставил его опустить голову и замкнуться.

— Повторяю вопрос, — настаивал Грай. — Где вы были вчера в восемнадцать часов?

— У квартального Рубина.

— Чем занимались?

— Выпили по стакану.

— А потом что стали делать?

— Он начал дрова пилить, а я завелся, пошел доставать еще.

— В магазин вы не успели.

— Можно достать и без магазина сколько угодно, на выбор — спирт, самогонка или водка. Купил я бутыль спирта, пришел домой, разбодяжил…

— Время не помните?

— Примерно в девять. Принял еще стаканчик.

— В одиночку?

— Вдвоем, конечно, веселее, но если зацепило — можно и самому догоняться. Пришел отец, увидел спирт, начал орать.

— Все шло как обычно?

— Да, он накричал на меня, хотел отнять бутылку. Я разозлился, ушел к себе в комнату, запер дверь и допил остаток. Утром пришел инспектор, разбудил меня и спросил, где отец. Остальное вы знаете.

— Вы куда-нибудь ходили вечером или ночью?

— Нет.

— Вы что-то скрываете.

— Не выходил и не убивал! — закричал Олег. — Зачем вы меня мучаете?

— Вчера ваша ссора зашла дальше, чем обычно, — мрачно замелил Грай. — Вы ударили отца, и довольно сильно. А он этого не ожидал.

— С чего вы взяли?

— У вас ссадина на косточке правого кулака. Вы ее замазали краской, но если присмотреться, можно заметить. Такая ссадина появляется, если голой рукой, без перчатки, сильно ударить справа в челюсть. Отец упал и ударился затылком о дверь, топор или еще что-нибудь.

— О дверь, — шепотом признался Олег. — Но я не убил его. Он заплакал, а я испугался и убежал к себе.

— Ты ударил старого отца, сопляк, и побежал к себе допивать вонючий спирт! — взревел инспектор. — Рассказывай, что было дальше?!

— Дальше ничего, я свалился без памяти и уснул.

— Сержант, — приказал инспектор, — уведите арестованного в машину.

Сержант Григорьев взял парня за руку. Олег поднялся, шагнул к дверям и остановился.

— Вы не из уголовного розыска? — спросил он Грая.

— Нет, я владелец частного сыскного агентства. Виктор — мой помощник.

— Бы можете сказать, кто вас нанял, чьи интересы вы здесь защищаете?

— Как ни странно, мы сами еще не можем толком определить свой интерес в вашем деле. Но клиента у нас нет, это точно.

— В таком случае, можно, мы с мамой вас наймем? Чтобы вы меня защитили и нашли настоящего убийцу?

— Можно. Но если окажется, что убийца вы — мы вас покрывать не станем и доказательства, которые удастся собрать, передадим в руки инспектору.

— Именно это и следует сделать. Вы — умный человек, я сразу это понял. Инспектор, можно, я отсюда позвоню маме? А то судите сами — отец пропал, меня в тюрь-10 А. Гостомыслову на большой срок, у мамы сердце больное, не выдержит. Это что же, вся наша семья под корень?

Этот парень, хоть уже был довольно обрюзгший от выпивки, довольно быстро сумел взять себя в руки и стал мне симпатичен. Становая жила оказалась в нем не сломана, человек еще не погиб, и оставалось надеяться, что у Олега хватит сил выпрямиться, пересилить невзгоды. Конечно, если он не был великим хитрецом и не собирался водить нас за нос.

К счастью, мать Олега, Ольга Львовна, была дома. Она оказалась деловой женщиной, быстро все поняла и приняла условия, выставленные Граем. «Я скоро приеду, а вы начинайте немедленно», — велела она.

Когда Олега увели, инспектор в раздумье почесал блокнотом свой солидный рыхлый нос.

— Не похоже, чтобы этот юный пьяница был настолько холодно расчетлив и предусмотрителен, чтобы так нас запутать. Напиться и в разгар драки ударить топором — это он смог бы. Но заранее написать записку, да еще в стихах, высоким слогом, и рядышком припрятать топор, которым собирался проломать череп родному отцу — это на неге не похоже. Странно, не будь этого дурацкого письма, я бы не сомневался, что убийца — сын председателя садоводства.

Грай помолчал, как бы в раздумье, а после некоторой паузы откашлялся и самым деликатным образом обратился к Шестиглазову:

— Инспектор, надеюсь, вы не станете возражать, если мы займемся этим делом?

Инспектор тотчас насупился и зарычал:

— Скажу откровенно, я терпеть нс могу частных сыщиков. Простите меня за откровенность И тем более, чтобы они лезли в мои дела.

Я невольно сжал кулаки, не ожидая такой грубости. Но шеф лишь грустно усмехнулся:

— В таком случае нам с Виктором не дожить де нового урожая картошки, посадку которой вы освятили своим присутствием. Вы заставите нас умереть голодной смертью.

Инспектор смягчился.

— Но поскольку вы прежде работали в милиции и кормиться вам тоже нужно, и записка адресована лично вам, от этого обстоятельства не уйдешь, Бот с вами, упражняйтесь. Но… — и голос его снова зазвенел, — если я узнаю, что через мою голову вы что-то выискали и скрываете…

— Вся слава от этого дела, — перебил его Грай, — достанется вам. Нам вполне достаточно гонорара. Ведь так, Виктор?… Кстати о деньгах, не потрясти ли нам еще раз главного бухгалтера? Уж очень боевая дамочка. Такая на все способна.

— Думаете, убила? — оживился Шестиглазов. — Хотела умыкнуть три тысячи долларов, да в последний момент испугалась, вернула кассу?

— По крайней мере характера на крутое действие у нес хватило бы.

Инспектор сходил в соседнее помещение и пригласил главбуха. Рублева пришла тотчас же и принесла сумку с четырьмя толстыми папками. Увидела, что мужчины мнутся и поглядывают на нее, как бы решая, с чего начать, и сама перешла в наступление.

— У нас о Поповым были хорошие отношения. Он — человек, безусловно, честный. Я работала экономистом на хорошем заводе, учет вести умею. Деньги и расписки — вот, копейка к копейке. У нас мальчишка рубль получит — дает расписку.

— А если провести полную ревизию? — спросил Грай. Рублёва грохнула папки с бумагами на стол.

— Готова хоть сию минуту.

— Скажите, кто знал, что Попов понесет деньги домой?

— Покупка железобетонных столбов не была тайной. О трех тысячах долларов многие знали.

Грай посмотрел на инспектора, инспектор на Грая, оба мрачно засмеялись и вышли из правления садоводства.

Глава V

Если взглянуть на наше Синявине кое садоводстве сверху, то увидишь, что оно прижалось к южному берегу Ладожского озера, чем, кстати, весьма гордится капитан Бондарь. Когда нужно похвастать, он говорит, что у него участок на южном берегу Ладожского озера.

А если намерен прибедниться, говори, что у него домик в Синявинских болотах. Кстати, оба утверждения терны. С юга садоводство подрезано Мурманским шоссе. На западе лавина домиков немного не доходит до Невы. Причем на северо-западном углу Садов красуется город Шлиссельбург со стариннейшей крепостью Орешек на единственном острове, лежащем в истоке стремительной, многоводной Невы. На востоке Сады обрамляют лесной массив и пахотный клин. От нашего дома до леса не более трехсот метров.