Сидоровы Центурии - Николай Симонов

Реалии текущей жизни докторанта Федорова в отношении родительской любви и ласки были не лучше: он рос сиротой, воспитывался в детдоме, и только каким-то чудом смог выбиться в люди и стать ученым. Однако же под впечатлением гипнотического сна докторант Федоров возобновил поиски своих родителей, которых потерял в 1942 году во время эвакуации, когда ему было всего полтора года от роду. И его настойчивость была вознаграждена: он разыскал свою 70-летнюю мать в доме престарелых под Тулой, и перевез ее в Новосибирск. А вскоре из Министерства обороны пришло сообщение о том, что его отец-танкист погиб в мае 1945 года в Чехословакии и похоронен под Прагой в братской могиле.

Крепостным мальчиком осознал себя в прежней жизни и доцент Семенов. У него, правда, был очень добрый барин, проживавший в Москве на Никитском бульваре. После смерти барина в феврале 1852 года он, согласно завещанию, получил вольную, 25 рублей ассигнациями, и отправился в свое родное село под Полтавой. Последнее, что он успел запомнить, это — то, что по дороге он сильно простудился и заболел. О своем необычном путешествии в прошлое доцент Семенов, по натуре сдержанный и молчаливый, особенно не распространялся, но, однажды, выбрав подходящий момент, подошел к Сергею Сергеевичу и, взяв с него слово, что он будет молчать, рассказал ему нечто такое, после чего Сергей Сергеевич впервые задумался о таинстве рождения, жизни и смерти. С тех пор, просыпаясь по утрам, он каждый раз чувствовал себя с головы до ног рабом жизненной суеты, и утешал себя мыслью о том, что предначертанное судьбою невозможно изменить.

Первый сеанс группового регрессивного гипноза оказался последним. И для этого были веские причины. Дело в том, что вечером в тот же день у тов. Ефремова сильно подскочило давление и его жене даже пришлось вызывать скорую помощь. Его отвезли в городскую больницу с диагнозом "гипертония", но после более тщательного обследования врачи установили, что он перенес микроинфаркт. Больной не стал скрывать от лечащего врача причину своего недомогания, и сведения об этом получили нежелательную огласку.

Остальные участники научно-практического семинара тоже не молчали, и по университету поползли нехорошие слухи. Главным персонажем этих слухов стал таинственный "черный маг", который по окончанию сеанса, якобы, "растворился в воздухе". Компетентные органы, которые только что закрыли дело по поводу антисоветских измышлений аспиранта Сидорова, снова, причем из разных источников, получили информацию, потребовавшую от них повторной проверки деятельности биофизической лаборатории НГУ, и, особенно, проводимых профессором Мерцаловым и доцентом Фишманом "психологических опытов с использованием психотропных средств".

Бывший актер Александр Васильевич Волков, задержанный, а затем отпущенный под подписку о невыезде, написал "чистосердечное признание", из которого следовало, что "его недобросовестным образом использовали, с целью скрыть тайное испытание химических препаратов, вызывающих галлюцинации и умственное расстройство".

Новосибирские чекисты провели в ночное время негласный, но очень тщательный обыск помещений биофизической лаборатории, но ничего подозрительного не обнаружили. В лаборатории, кроме нескольких цветков на окне даже не было ничего, что указывало бы на биологический характер занятий ее сотрудников. Конторские столы были завалены широкими бумажными лентами, на которых ЭВМ рисуют графики и печатают длиннющие колонки цифр. В картонных коробках виднелись магнитофонные катушки и аккуратно свернутые в рулончики узкие перфоленты, испещренные дырочками. Гелий-неоновый лазер, микроскопы и прочая аппаратура, используемая в лабораторных опытах, судя по инвентарным номерам, за биофизической лабораторией даже не числилась, но вникать в такие "мелочи" чекисты не стали.

Чувствуя за собой вину, Сергей Сергеевич и Аркадий Моисеевич коллегу Ефремова и его супругу не беспокоили, справляясь о состоянии его здоровья у его племянницы, заведовавшей университетской библиотекой. К немалому их удивлению он сам им позвонил и сообщил о том, что ему уже разрешили вставать с постели, попросил за него не беспокоиться, назвал предполагаемую дату выписки и предупредил о том, что у него недавно побывали товарищи "из здания напротив Дома культуры". Его продержали в больнице почти две недели, а когда выписали, он снова напомнил о себе: позвонил и пригласил в ближайшее воскресенье отобедать у него дома "по случаю выздоровления".

Кроме супругов Ефремовых, Сергея Сергеевича и Аркадия Моисеевича на обеде присутствовал доктор медицинских наук тов. Туркаев, про которого было известно, что он имеет звание генерал-майора медицинской службы и работает в одном очень закрытом научном учреждении. Вначале общий разговор как-то не клеился, но после третьей рюмки коньяка тов. Ефремов попросил уважаемых коллег, среди которых — физик, биолог и хирург, — объяснить ему, "темному", что же, на самом деле, он, поддавшись гипнозу, почувствовал и осознал в своем видении: реальные исторические события или фантазию на тему "Иван Васильевич меняет профессию"?

— Это была фантазия, разработанная в творческой лаборатории твоего подсознания, — сказал Сергей Сергеевич, не желая своему приятелю зла.

— Я не полностью разделяю мнение коллеги, полагая, что генетическая память все же существует, но это — не память отдельной личности, а память конкретного рода, например, рода князей Ярославских, Суздальских, Стародубских и им подобных, — более осторожно высказался Аркадий Моисеевич.

— Да не было в моем роду никаких князей и бояр! Вологодский мужик я, понятно?! — взорвался тов. Ефремов.

— Толик, не волнуйся, я тебе все сейчас объясню, — сказал доктор Туркаев и сообщил последние научные данные, полученные в процессе разработки интегративной теории гипноза.

По его словам, в процессе развития гипнотического состояния левое полушарие головного мозга, которое отвечает за логическое мышление, переходит на правополушарный механизм функционирования, то есть на "образно-ассоциативный". Правильнее даже говорить не о переходе, а о возврате на принципы работы, которые характерны для мозга ребенка с его неординарным и восприимчивым разумом. Этой установке подчиняется вся психическая деятельность гипнотика, включая механизмы памяти, мышления, речи, эмоционально-волевой сферы, воображения, представления, восприятия. Одновременно активизируется особый ментальный механизм атрибутивной проекции, благодаря которому человек видит, слышит, чувствует как внутри, так и вокруг себя.

— Что же он все-таки видит, ваш гипнотик, черт побери?! — снова взорвался тов. Ефремов.