Отыгрывать эльфа непросто! Книга 2. - Леонид Кондратьев

Дроу сделал паузу.

— Третий… В этом случае, — дроу взглянул на кицуне в упор. — я обещаю убить тебя быстро и безболезненно. Учитывая твоё наиболее вероятное будущее в третьем варианте, это лучшее, что я могу для тебя сделать. — кицуне непроизвольно сглотнула.

Дроу одним резким рывком поднял ВаСю на ноги.

— У тебя есть день, чтобы принять решение. — сказал он, разворачиваясь и направляясь к лагерю.

20 августа 1941 г. Утренние хлопоты Сергеича.

Каким только не видел старшина этого самого дроу: злого, щурящегося от плохо скрываемого удовольствия, еле стоящего на ногах от усталости или ранений. Зевающим во всю свою зубатую пасть и сонно пошатывающимся — впервые. Застыв у котелка с зажатой в руке знатной щепоткой черного чая, не успевшей направиться по назначению до явления Ссешесу народу, Сергеич с известной хитринкой промолчал, подавив первый приступ любопытства. Ход мыслей старшины был примерно такой — «Если захочет, сам расскажет. Ну а на нет и суда нет». Снижение любопытства было обеспеченно московскими гостями в полной мере. Убеленному сединами старому вояке после недавнего визита уже ничего не хотелось, ни тайн, ни открытий. Именно поэтому, поприветствовав дроу, Сергеич продолжил священнодействия по приготовлению походного чая — «С дымком».

— Доброго утра, командир.

Утренний, густо заваренный чай, приготовленный в походном котелке, так ценимый охотниками, ролевиками и просто любителями многодневных походов. Особую пикантность этому божественному напитку обычно придают плавающие в нем хлопья пепла, сосновые иголки и повальное сонно-похмельное состояние чаёвничающих. Но последнее не в нашем случае. Хотя…

— Хорошее пожелание. Надеюсь, оно будет таким для всех, кроме наших врагов.

С этими словами дроу уверенно занял левую половину придвинутого к кострищу бревна, играющего роль импровизированного дивана, скамейки, лавки, игрушки для заточки драконьих когтей — нужное подчеркнуть. Протянув руки к ласково потрескивающему костерку, уютной волной тепла отгоняющему утреннюю прохладу и сырость, Ссешес умиротворенно прикрыл глаза и тихим тоном, совсем неподходящим к смыслу речи, задал вопрос:

— Чем Иванов за горло взял?

Вскинувшемуся было старшине, сперва явно хотелось ответить что-то не особенно лицеприятное, но усилием воли он сдержал уже готовые вырваться слова. Только зло хмыкнул и, вооружившись удобной веточкой, принялся поправлять разбежавшиеся из кострища угольки.

— Родственники? Или…

Поникнув плечами, старшина устремив взгляд в глубину пышущего багрянцем костра, усталым, глухим голосом ответил:

— Попытался… Мне то что, старому бобылю. Ни семьи за душой, ни родичей, только могилки под Псковщиной. Ребят вот жалко…

Ссешес поставил локти на колени и, положив подбородок на сцепленные пальцы, скучающим голосом принялся излагать свою позицию.

— Ну а что ты от агента дома хотел? Работа наказующих тоже не сушеные слизни. Особенно у вас. Я тут Иванову одних излишне любопытных подарил. В упаковке можно сказать. Слишком они устремлено в этом районе шуршали, как стайка гоблинов вокруг дохлого драуга. И хочется и укусить страшно — вдруг просто спит. — улыбка, немного кривая от неудобной позы, промелькнула на лице дроу, с каждым мгновением принимающем всё более сонное выражение. — Так в этом отряде, не поверишь, больше половины предателей твоего Дома. Я еще тогда чуть не свихнулся — без помощи пожирателей разума столь массово обойти клятву Дому практически не возможно. Да и то, слава Ллос, даже в этом случае бездушные марионетки умирают максимум через пару дней. Так оказалось, что у вас понятие клятвы на верность Дому конечно существует. А вот механизмов её обеспечения, кроме усердной работы клана наказующих и страха перед мощью Дома, нет. Вообще нет! И как вы так живете?

Не отвлекаясь от слежения за костром, Сергеич вроде как безразлично спросил:

— Ну а у вас там, что не так?

— Хм… тоже самое спрашивал Иванов. — при этих словах Ссешес еще раз зевнул и часто заморгал, пытаясь согнать выступившие от зевка слезы. — Всё просто. Есть несколько видов магических клятв, непосредственно привязанных к аурам соклинающихся. В зависимости от степени контроля различают Низкую и Высокую клятву. Так что если низкую клятву можно и нарушить, правда, с проблемами для здоровья, вплоть до смертельных. А вот после Высокой, даже подумать о её нарушении не получится. Она в само базовое ядро разума встраивается. Так что у нас проблем с верностью членов Дома обычно не возникает. И новых членов в Дом принимают только под Высокую клятву. Леший вот, да и ВаСю тоже. Dalharen еще только предстоит, если заслужит. А вот с вами сложнее. Иванову по поводу переуступки ваших клятв я уже вопрос задал. Да только…

— Да я понимаю, что после плена, да и чудес всех этих, веры нам никакой. Теперь долго нервы трепать будут. — обреченно махнув рукой старшина, добавил. — Да что уж там… Сходил бы ты командир поспал. А то так и челюсть недолго вывихнуть.

После такого предложения Ссешес титаническим усилием сдержал зевок и сделав каменное выражение лица выдал ЦУ:

— Сегодня вечером идем в рейд. Иду я и твоя парочка — Юра и Гена. Подготовь запасы на пару дней и выдай парням немецкие карабины и запас патронов. Остаешься за главного над хумансами. За периметр не беспокойся — Дух Чащи прикроет. По Иванову, на будущее — в конфликт не вступай, а что рассказывать — решай сам, вроде не дурак. Он или подобный ему нас еще не раз посетят. Олегу скажи, чтобы работал со своим радио прямо из лагеря — так будет для него безопаснее. По ВаСю — её просьбы воспринимай как мои.

После паузы в речи дроу, старшина вставил свой вопрос:

— Так она же по русски…

Улыбка всплывшая на лице Ссешеса прервала вопрос на взлете.

— Об этом ты лучше с ней сам побеседуй. Я спать. Проснусь ближе к закату.

Зажмурившись, а потом, резко раскрыв глаза, дроу поднялся, помотал головой в попытке отогнать неотвратимо надвигающийся сон и медленным шагом направился в сторону входа в подземелье…

…

Большие каменные колокола огромного храма Паучьей Королевы возвестили о начале нового обряда. Звон пробудил его от транса. Мучительного транса, застилающего разум чудовищными, нереальными картинами, наполненными странными, искаженными образами, просто не имеющими права существовать в реальном мире. Какие-то обрывки… Впрочем — не важно… Именно поэтому звуки и образы окружающего мира не сразу пробились сквозь марево кошмарного сна, все еще застилающего окружающее.

Черный шелк кожи, сливающийся с окружающей темнотой и тихий шелест спадающих на пол одежд. Тончайшее, практически неразличимое ощущение прикосновения кончиков когтей, заставляющее появившиеся на коже многочисленные стаи мурашек усердно маршировать по позвоночнику. Мгновение узнавания, растянутое на годы, столетия, проносящиеся перед взором. И как следствие — панический рывок со ставшего вдруг предательски мягким ложа.

Вскочить, обливаясь холодным потом… Скорее, еще скорее! На колени! И замерев, перестав дышать, ожидать своей участи. Ибо не живут долго те, кто стал причиной недовольства, или не дай Ллос, гнева Valsharess.

Ожидание шороха разворачиваемого змееязыкого кнута, ставшего любимейшим из орудий когда-то пятой из семи дочерей верховной жрицы Йвот-Линид, причиняло как бы не больше страданий, чем его утонченные ласки, поцелуи ударов, заставляющие мышцы тела жить своей собственной жизнью, содрогаясь в конвульсиях боли.

Любая из высших жриц или матрон сиятельных Домов является экспертом в причинении боли и смерти, они считаются наиболее жестокими из всех существ, населяющих Подземье. Это также внешний признак убеждений, сердце их культурного развития. Боль, причиненная старшему, является необходимым средством в конце пути. Боль, причиненная подчиненному, не важна, поскольку подчиненный не важен. Дроу жестоки лишь частично, поскольку они буквально не видят никакого различия между пыткой, подгоняющим лошадь ударом хлыста, заставляя ее идти быстрее или ремонтом садового инвентаря. Боль и страх можно рассматривать как цемент, скрепляющий общество дроу.

Этот философский фундамент — результат деятельности самого общества, в котором каждый вечно интригует в желании получить большую мощь чем другие, или чтобы сдерживать других в получении власти над тобой. Это паранойя, каждое слово и поступок должен быть тщательно изучен и проверен на предмет скрытой угрозы. Все, несомненно, ожидают обмана и предательства во время сделки, это сильно распространено, особенно среди жриц Ллос и Матерей благородных Домов. Лавочник замышляет уничтожить конкурентов и, например, подставляет их под гнев жриц Ллос. Солдат ослабляет доспехи товарища в надежде, что его смерть в бою даст ему повышение. Приближенный слуга просит рабов отравить госпожу, а затем убивает рабов вместо обещания даровать им свободу… Жестокий, но вместе с тем совершенный механизм самоорганизации социальных уровней. Обеспечивающий тот уровень социальной напряженности в обществе, который никогда не приведет ко всеобщему восстанию или волнению черни. Всё просто — если ты недоволен своим местом в иерархии Дома — устрани или подставь вышестоящего и займи его место. Этика общества дроу, «Этика тишины» как её еще можно назвать, позволяет это… Есть только два условия — не попасться во время убийства и эффективно выполнять социальные и экономические функции устраненного…