Черная роза - Наталья Солнцева

Прокравшись в ночь полнолуния в спальню Алена, – они, по настоянию месье Шаррона, спали в отдельных комнатах, – Мари, замирая от ужаса, поднесла зеркальце к его лицу. Увы! Вопреки ее ожиданиям, прекрасное лицо молодого человека отразилось в зеркале, как и лицо самого обычного человека. Значит, он не вампир! Потому что вампиры в зеркалах не отражаются! Эту информацию Мари почерпнула из популярных «фильмов ужасов» и соответствующих книг.

Ночной поход с проверкой «на вампира» закончился тем, что месье Шаррон проснулся, выпучил глаза, увидев манипуляции с зеркалом у своего носа, страшно возмутился, и супруги в очередной раз поссорились. У Мари язык не повернулся объяснить, почему она решила прикладывать зеркало к лицу спящего мужа. Выглядеть такой дурой ей не хотелось, и сказать правду она не посмела. Зато Алену ночное происшествие дало основания предполагать, что у молодой жены серьезно расстроена психика, и ей необходимо подлечиться.

– Дом тут ни причем! – отмел он ее робкие попытки рассказать о своих страхах. – Это все твои нервы! Я живу тут уже три года и чувствую себя прекрасно!

Мари не нашла, что возразить, и молча удалилась в свою мрачную спальню. Ее бросало в дрожь при одном взгляде на высокую кровать с пологом, «точно такую, в которой задушили одну из любовниц короля Генриха»! Супруг с такой гордостью в голосе и радостным сиянием в глазах поведал ей это, что у Мари просто не хватило духу отказаться от столь замечательного ложа. Потом, немного позже, Ален рассказал жене, что разрушенный замок, который он очень удачно купил, по слухам, в давние времена принадлежал одному астрологу, чуть ли не самому Козимо Руджери, личному врачу и предсказателю Екатерины Медичи.

– Я сам – дальний потомок этого славного флорентийца! – высокопарно заявил месье Шаррон. – Фамилия моей матери Руджери, она итальянка, а мой отец француз.

Ален так увлекся рассказом о далекой Флоренции и славных людях из семейства Руджери, которые были мастерами определять судьбы по звездам, изготавливать смертоносные яды, исцелять от многих болезней, и вообще отличались тонким умом и недюжинными способностями, что не обратил внимания, как побледнела и испугалась его молодая жена. Ей все теперь казалось в супруге подозрительным, – и его тяжелый взгляд, и его вкусы, манеры, поступки, и даже его красота, неправдоподобно совершенная, которая раньше так привлекала ее. Раньше она боялась только дома, но постепенно ее страх начал распространяться и на мужа.

Родных и близких, к которым она могла обратиться если не за помощью, то хотя бы за успокоением, у Мари не было, и она осталась один на один со снедающими ее беспокойством и неуверенностью. Единственная подруга по коллежу, Лили, жила в Париже, и ездить к ней удавалось редко. Городок, в котором проживали супруги Шаррон, был недалеко от столицы, но все же видеться с подругой у Мари не получалось. Предоставленная самой себе и своему страху, девушка постепенно, как она сама думала, сходила с ума. Ален Шаррон не разубеждал ее в этом, а, напротив, как бы укреплял жену в этом мнении. Он привозил ей всякие успокоительные снадобья и дорогие средства от бессонницы, но Мари становилось все хуже и хуже.

Вдобавок, в их дом стали приходить какие-то странные люди, которые запирались с Аленом в его кабинете и подолгу там разговаривали. Муж называл их своими друзьями, но знакомить Мари с ними отказался наотрез, и, более того, строго-настрого запретил ей выходить из своей комнаты во время их посещений. Любопытство ее росло пропорционально недоумению и растерянности. Куда она попала? Что за странное сборище? Что за странные секреты?

Внутри нее вступили в противоборство две Мари, – одна хотела бросить все, вырваться на свободу и забыть свое замужество как плохой сон; а другая сковывала, заставляя вспоминать, как она одинока, как беззащитна, и что кроме Алена у нее никого нет на всем белом свете. Она продолжала жить с супругом в его доме и вместе с тем все сильнее боялась. Она не могла без опаски есть, спать, ходить по комнатам…

Тина решила остаться у Никиты, тем более, что он почувствовал ее настроение и сам предложил такой вариант. Сиур не стал ничего выяснять и уехал. Он решил, что поведение Тины – следствие потрясения, пережитого ею в квартире. Увидеть в собственной гостиной труп – не самый приятный сюрприз, который может преподнести человеку жизнь. Иногда женщину нужно просто оставить в покое.

Людмилочка позвонила домой и, узнав, что все в порядке, осталась с Тиной. Спать уже можно было не ложиться, но они все-таки устроились на отведенном им диване. А вдруг, удастся вздремнуть пару часиков? Разговаривать не хотелось, и подруги молча лежали, уставившись в потолок. Слышно было, как шуршит по оконным стеклам снег, как поскрипывает этажом выше старый паркет…

В голове было пусто, а на сердце легло странное оцепенение, похожее на лед, который покрывает реку в сильный мороз. Ни Тина, ни Людмилочка так и не поняли, почему Никита не рассказал им все, что знает. Самое удивительное, что их это сейчас уже не волновало. Видимо, у каждого человека существует некий предел, после которого вызвать какую-либо реакцию практически невозможно. Это как полный стакан, в который больше не нальешь ни капли.

Утром Сиур приехал за Тиной, чтобы отвезти ее на работу. Она молча собралась, пошла за ним, села в машину. Такое безразличие показалось ему неестественным. Неужели, шок от вчерашнего происшествия еще не прошел? Они всегда чувствовали друг друга, как будто были одним целым. Но сегодня Сиур ощутил холодную непроницаемую стену вместо того тепла и нежности, к которым успел привыкнуть. Ему стало не по себе, как будто чье-то ледяное дыхание ударило в грудь. Показалось, что он теряет что-то очень важное, дорогое, может быть, даже более ценное, чем сама жизнь.

– Что с тобой? – спросил он, выруливая на трассу, уже полную машин.

Она долго думала, прежде чем ответить.

– Наверное, я просыпаюсь.

Он не понял, но переспрашивать не стал. Непривычное напряжение, которого никогда раньше не было между ними, почти осязаемо разливалось по салону.

– Когда мы с тобой встретились, я все перепутала…

– Что?

– Ну… я сон приняла за действительность. Я думала, что такое бывает между мужчиной и женщиной не только в сказках. Я позволила тебе обмануть меня. Ты не виноват… Наверное, я сама слишком хотела этого…

Сиур собрался возразить ей, но не успел. Его отвлек сигнал мобильного телефона.

– Слушаю.

Звонила Татьяна Бардина, прекрасная мотоциклистка, – Тина сразу поняла, что это она, по тому неуловимому изменению в лице Сиура, которое он пытался скрыть от нее.

Сиур действительно был раздражен звонком Татьяны. Момент она выбрала совсем неподходящий.

Госпожа Бардина настаивала на немедленной встрече.

– Я не могу ждать! – взволнованно говорила она. – Приезжай немедленно! Сегодня ночью в моей квартире кто-то побывал!

– Откуда это известно? – спросил Сиур, произнося нейтральные фразы, чтобы Тина не поняла, с кем он разговаривает.

Ему не хотелось лишний раз расстраивать ее. Тем более, что с Татьяной у него действительно ничего не было, кроме деловых отношений. Но…складывались они как-то очень уж бурно, непредсказуемо. И Тина нервничает. Ему не нравилась ситуация, а изменить ее он не мог. Сиур не любил оправдываться и никогда не делал этого. Теперь получалось, он должен объяснить Тине, что у нее нет ни малейшего повода для сомнений, ни малейшего… Он представлял, какой у нее при этом будет насмешливо-недоверчивый взгляд, и слова застревали у него в горле. Но хоть что-то сказать, как-то объясниться он должен.

Сиур повернулся и поймал как раз точно такой ее взгляд, о котором подумал. Она все поняла: и что ему звонит госпожа Бардина, и что Сиур пытается скрыть это от нее. Он понял даже то, что она испытывает чувство неловкости за него, за его неуклюжие приемчики, за его желание избежать разговора… Он с трудом сосредоточился на том, что говорила Татьяна, пропустив половину ее речи.

– …а там кровь… – уловил он, включившись. – Целая лужа! Представляешь? Прямо посередине гостиной!

– Кого-то…убили? – уточнил он, бросив косой быстрый взгляд на Тину.

Она отвернулась и смотрела в окно на падающие с небес крупные хлопья снега, на покрытую льдом Москву-реку, на деревья в белых пушистых шапках…

– Нет! Слава Богу, нет! – почти закричала Татьяна. – Это и странно. Откуда такое количество крови? И почему в моей гостиной? Кто это мог сделать? Значит, кто-то спокойно разгуливает по моей квартире, когда пожелает, и делает что хочет! По-твоему, кто-нибудь знает, что этому…неизвестному придет в голову в следующий раз?

– Нужно получше закрывать дверь, – сказал Сиур, чтобы хоть что-то сказать.

Состояние Тины и тупик, в который зашли их отношения, волновали его сейчас гораздо больше, чем происшествие у Бардиной. Даму кто-то пугает! Обычный прием. По-своему, это хороший признак, – если бы хотели убить, убили бы, а раз пугают, значит…