Праздник саранчи - Алексей Саморядов

Очнувшись, он подбежал вплотную, ощупал стену, обнюхал, огляделся. Отошел, сел на крыше, глядя то под ноги, то на Знаки, снова вскочил, оглядывая улицы, высотные дома. Вдруг сорвался с места, пролез в узкую щель вентиляционного выхода, быстро двинулся по шахте вниз, свернул в горизонтальный проход, в маленькой камере нашел, еще один свой знак, внимательно осмотрел стены. Второго знака не было.

Он вошел в здание через просторный отделанный мрамором вестибюль, поднялся по лестнице в коридор какой-то фирмы, пошел в его конец, не обращая внимания на людей, расступавшихся перед ним, не оборачиваясь, не останавливаясь. У одной из комнат его окликнули, кто-то попробовал остановить, грязного дикого среди этих чистых, ухоженных людей, он, не оглянувшись, не замедлив шага, отшвырнул человека назад, дошел, наконец, до крайней комнаты, вошел. Там сидело несколько девушек, и какой-то мужчина звонил по телефону, стучала машинка. Он оглядел их и всё тихо встали. Из-за двери вышел какой-то начальник и тоже замер. Он прошел к окну, сорвал мешавшую ему штору, открыл, раму и выглянул.

Над стеной здесь был бетонный карниз галереи, соединявшийся с соседним зданием. Отсюда был виден его знак, выбитый под самым карнизом, вокруг знака не было никаких следов.

Он обернулся, пошел из комнаты, и люди, сбежавшиеся к двери, быстро рассеялись, давая ему широкий проход, с ужасом глядя на его закоптившееся, костлявое лицо, отворачиваясь от его нехорошего нелюдского взгляда.

Вечерняя улица, машины, люди. Он быстро шел через толпу, сворачивал в подворотни, выходил другими улицами, У небольшого трехэтажного дома остановился, глядя под крыши, где стоял одиноко еще один его знак. Постоял немного, пошел медленнее, глядя перед собой. Выхода на улицу, обернулся, заметив идущего следом за ним Монаха.

Он прошел еще немного, свернув на другую улицу, незаметно оглянулся, вновь увидел монаха, перебежал дорогу, вскочила автобус, пугая людей, оглядел их внимательно, настороженно. Через две остановки вышел. Прямо посреди улицы сорвал крышку люка, исчез в колодце.

Он шел широким Тоннелем, по пояс в воде, света здесь не было совсем, чернота, мрак окружали его, и он сам растворялся в этом мрака, не выдавая себя даже редкими всплесками воды. У одного из поворотов он нащупал свой знак, провел рукой по стене вокруг, прижался, сев в воду. Послышался шум воды, через минуту появился монах, тоже двигавшийся в полной темноте, тыкавший впереди себя палкой. Монах остановился в полуметре от его головы, прислушиваясь, осторожно пошел дальше. Он бесшумно двинулся за монахом, держась-почти вплотную. Тот все прислушивался, останавливался, наконец, не выдержав, резко включил фонарь и осветил им, оглядываясь, воду. Черная вода тихо, медленно текла по тоннелю. Где-то срывались капли, монах быстро пошел по воде дальше, почти побежал. Больше он не выключал свет.

Впереди тоннель стал светлее, где-то далеко мерцали два красноватых огня. Это два факела, косо торчащие из стен, один напротив другого, высвечивали стены и черную воду, отражаясь в ней огненными пятнами.

Чуть дальше за факелами на обеих стенах были нарисованы два огромных в рост человека черных креста, перекрещенные двумя маленькими стрелками. Сразу за крестами в стене была вырублена небольшая комната, в которой сидело трое монахов с оружием, четвертый монах лежал в гнезде у потолка повыше, над невключенным фонарем, из гнезда торчал ствол его карабина.

Монах, за которым он шел, помахал фонарем, сказал что-то, добрел под крестами по воде до комнаты, и устало прислонился к стене. Монахи за руки втащили товарища В нишу, мокрый, грязный. Тот вытянулся на полу, закурил.

Он из темноты внимательно оглядывал монахов, тихо пошел назад, глядя на потолок, забрался по вертикальному колодцу, выбираясь к поверхности, осторожно приоткрыл крышку.

Пройдя вдоль пустынного Дворика, остановился перед высоким бетонным забором, обсаженным изнутри высокими дубами, за которыми ничего не было видно.

За углом такой же забор, дальше стальные глухие ворота, а рядом железная дверь с маленьким окошечком. Он вернулся обратно в люк, и по тоннелю отойдя от поста с факелами дальше, нашел боковой узкий лаз с водой, прошел по нему еще в одно ответвление, поднялся по колодцу, в котором не было скоб, к узкому, совсем тесному каналу, через который проходила труба. Он лег на трубу и пополз.

Огромный сумрачный зал, по периметру через каждые три метра горели факелы. На стене посреди зала огромный черный крест с двумя перекрещивающимися стрелками. Мед крестом на небольшом возвышении шесть человек в черных комбинезонах, перетянутые монтажными поясами.

Перед возвышением лицом к нему, на полу сидело около сотни монахов, многие с оружием, с тесаками на поясах.

— Не бойтесь, ничего, кровь и грязь все едино…

Один из шести, стоявших под крестом, говорил громко, лица его из-за горевших позади него факелов почти не видно, слова гулко разносились по залу над неподвижными людьми.

— …Все едино. Мы кровь и грязь. Вернемся туда, откуда мы вышли, тьма наше убежище, дом наш. Опустимся в самое черное, чтобы раствориться в нем и воскреснуть, и сотворить новый мир, и он, грядущий, примет нас, избавит от ужасов, и дети наши будут считать его родиной…

Он выполз по узкому ходу, с трудом протискиваясь, замер у маленькой отдушины в стене под самым потолком зала, внимательно оглядывая противоположную стену с факелами, черный крест, монахов, сидевших на полу.

Люди потерялись в ужасе, худшие из них, лучшие из них, не ведая, творят лишь кровь и грязь, с радостью и в тоске, лишь кровь и грязь, и в ужасе беспомощны и обречены, Выживем лишь мы, но жалости не будет в нашем сердце…

Он отполз от отдушины и медленно с трудом развернулся в тёмном проходе, пополз прочь.

— Все, что есть под землей, все принадлежит и должно принадлежать вам. Вы одни все видите и все знаете, вы везде и повсюду, ничто не укроется от вас. И пусть ничто не страшит вас, пусть страх останется, наверху, пусть сам дьявол бежит от вас, каким бы сильным он не был, вы сильнее дьявола, вы хитрее его, ваш укус наполнен ядом, войдите в кровь и грязь, И пусть грязь и кровь поглотит вас, чтобы возродиться новым родом…

Стоголосый рев огласил подземелье. Пламя факелов заметалось, отбрасывая дикие тени на стены.

Он выбрался в темный коридор и пробежал. Навстречу, ему двигался свет и голоса. Он быстро скользнул в низкую железную дверь и прикрыл ее за собой.

Комната была наполовину разделена железной решеткой, за решеткой, почуяв его, сразу заметалось десятка два собак, грязно-серой и черной масти. Небольшие, коротконогие, крепкие, с коротковатой лоснящейся шерстью, они беззвучно скакали по клетке, поскуливая, просовывая короткие тупые морды сквозь прутья решетки. Перед клеткой у стены стоял длинный стол, заваленный кусками кожи, инструментами, рядом круглый деревянный брус с торчащим из него топором. На крючьях в стене висели связки псовых ремней, ошейники, намордники.

Ом снова приоткрыл дверь в коридор, осторожно выглянул и пошел дальше, оглядывая редкие низкие вдоль стены ниши с черными крестами.

Он лежал в старой сухой штольне на боку, под одним из своих знаков и отдыхал в полудреме, но вот сразу очнулся и сел, прислушавшись, снова лег, чуть прикрыв глаза. Вдруг снова сел.

Это был район старых брошенных тоннелей, первых линий метрополитена, где то и дело попадались ржавые рельсы, отсыревшие разорванные кабели. Он долго шел по одному из тоннелей, свернул в широкое ответвление тоже с рельсами, прошел старый машинный зал с демонтированными трансформаторами, брошенными электромоторами, снова свернул в узкий коридор, по которому шли кабели, обрывки которых лежали на полу разноцветными пучками. Здесь Он снова нашел свой знак, оглядевшись, пошел дальше.

В одном из проходов он остановился, насторожившись. Проход упирался в большой зал, заваленный брошенной техникой, проржавевшими транспортерами, сверлами, конвейерами. Осторожно пройдя между ними, он увидел в углу за кучей бетонных шпал брошенные бутылки, консервные банки, коробки, несколько затухших костров. Подойдя ближе, он наткнулся на двух почти голых, в изодранных лохмотьях девушек, лежавших среди мусора. Пища, бросились прочь несколько крыс, копошившихся около их тел. Он сел на корточки, внимательно осмотрел, вдруг вскочил, замерев, быстро вытащил из железок стальной брус, побежал по проходу, заправляя на ходу свой мешок. Вскоре путь ему преградил свет прожектора. Он рванулся назад, в боковой тоннель, через вертикальный колодец, спустился ниже в канализацию, побежал по воде все быстрее и быстрее.

Встал, прислушиваясь, снова повернул в обратную сторону, быстро прополз в трубу, побежал дальше другим тоннелем. Он бежал, тяжело дыша, вдруг снова встал, снова вернулся, делая крюк по проходам, трубам, нашел в щели расплющенный прут, проверил его, вновь спрятал, побежал по тоннелю к скобам, которые уходили вверх в колодец, быстро полез, добрался уже до крышки люка, как вдруг снова метнулся вниз, срываясь со скоб. Крышка наверху откинулась, пропуская тусклый свет, он успел прыгнуть в воду и отскочить, а в колодце сухо и гулко ударила автоматная очередь.