Голодная дорога - Бен Окри

На третий день голодовки я стал покидать мир. Все виделось как бы издали. Силой воли я уходил от мира, готовый покинуть его навсегда, напевая песню прощания, которую только мои духи-спутники могли озвучить странной красотой своих флейт, мелодий, плывущих поверх одиноких гор. Лицо Мамы уплыло далеко-далеко. Пропасть между нами разрасталась. Лицо Папы, большое и жестокое, больше не пугало меня. Его убежденность в том, что строгость лица дает ему власть надо всем, делала его смешным. Я наказывал его тем, что уходил из мира. Я мучил их обоих, от всего сердца наслаждаясь неспетыми мелодиями духов-спутников. Мой живот, подкармливаясь едой других миров, атмосферой голода, становился все больше. Я упивался злом нашей истории. Моей пищей были страдания, которые собирались в пространстве прямо в воздухе, которым мы дышим, прямо внутри сферы, окружавшей нас. Я услышал, как плачет Мама. Я отказался двигаться. Я глубоко утонул в изначальной равнодушной безмятежности души ребенка-духа — безмятежности, которая легко мирится с крайностями бытия, потому что ребенок-дух ощущает смерть как свой дом. Я не спал три дня. Я не ел. Мама плакала. Казалось, что она находится где-то в отдаленной части земли. Но сам я только глубже уходил в другой мир.

На четвертый день этот странный восторг в моей душе стал сопровождаться потерей памяти. Я обнаружил, что рядом со мной сидит трехголовый дух. Он никуда и не уходил. Он просто терпеливо меня поджидал. Он всегда мог расчитывать на бессознательную бессердечность людей, их безлюбость, их забвение самых основных законов бытия. Какое-то время трехголовый дух молчал. Папа сидел на стуле и чистил ботинки. Украдкой он посматривал на меня. Я ощущал бренность моих родителей, чувствовал, до какой степени реально они не обладают ни силой, ни властью. И поскольку Папа ничего мне не говорил, не пытался проникнуть ко мне, не сделал ни одного жеста в мою сторону и никак не успокоил меня, даже не попытался мне улыбнуться, я стал прислушиваться к тому, что говорит трехголовый дух.

— Твои родители обращаются с тобой, как чудовища, — сказал он. — Пойдем со мной. Твои спутники ждут не дождутся, когда смогут обнять тебя. Тебя ожидает изумительный праздник, когда ты вернешься домой. Все скучают по твоему милому присутствию. С тобой будут обращаться как с принцем, а ты и есть принц. Людей все это не заботит. Они не знают, как любить. Они не знают, что такое любовь. Посмотри на них. Ты умираешь, и все, что они делают, это чистят свои ботинки. Разве они любят тебя? Нет!

Я прислушался к словам духа. Они увели меня прямо в голубой коридор, тот, что лежал за страданиями плоти. На ветвях пели птицы. Деревья были золотыми. Я летел на ветре беспамятства, пока мы не подошли к просторной зеленой дороге.

— У этой дороги нет конца, — сказал трехголовый дух.

— А куда она ведет? — спросил я.

— Во все стороны. Она ведет в мир людей и в мир духов. В рай и в ад. И в такие миры, о которых даже мы ничего не знаем.

Мы пустились в путешествие по этой дороге. Все деревья вокруг нас умели передвигаться и разговаривать каждое на своем языке. В каждом дереве были отчетливо видны личность и характер. Некоторые деревья были довольно зловещими, и уродливые ведьмы и колдуны громоздились на ветвях, рассматривая нас с особым интересом. Пока мы шли, я увидел птицу с лицом Мадам Кото. Птица трижды очертила круг над нами и полетела вдаль. Дорога уходила вниз. Чем глубже мы заходили, тем ярче становились краски этого мира. Там были такие цвета, о которых я и не подозревал, цвета столь умопомрачительные, настолько полные жизни и сияния, цвета, опровергающие все наши представления о яркости, что, казалось, они звучат, как самые высокие октавы этого мира мечты, по которому я путешествовал в состоянии бесконечного изумления. Мир постоянно изменялся. Дорога начала двигаться. Она была как река, которая текла навстречу нашему движению. Идти стало трудно. У меня заболели ноги, я почувствовал нечеловеческий голод, и с каждым шагом чувствовал, что сдаюсь. Я-то думал, что путешествие в другой мир будет легким.

— Мы разве дошли до самого конца?

— Да, — ответил дух, идя так, словно не существовало никаких расстояний.

— Но ты сказал, что у дорога нет конца.

— Это правда, — ответил дух.

— Но как это может быть правдой?

— С определенной точки зрения вселенная видится состоящей из парадоксов. Но все они разрешаются. Вот в чем состоит функция противоречия.

— Я не понимаю.

— Когда ты сможешь все увидеть со всех точек зрения, ты, может быть, начнешь что-то понимать.

— А ты можешь это?

— Нет.

Папа встал со стула и вырос надо мной. Его дыхание пронеслось, как суровый ветер, в том мире, где я странствовал. Ветер взбодрил меня, и я почувствовал себя светлым. Каждый раз, когда истощение грозило совсем меня поглотить, этот ветер словно поднимал меня в воздух. Дух не дал мне улететь и опустил на землю.

— Не улетай, — сказал дух. — Если ты улетишь, я не буду знать, где ты приземлишься. Здесь много непонятных вещей, которые могут поглотить путника. Здесь много пожирателей духов и всяких монстров из иных миров. Держись твердой земли.

Папа закашлялся, и я споткнулся о зеленый ухаб на дороге. Мы двинулись дальше и вскоре подошли к началу оранжевой долины. Цвета долины постоянно менялись. Она становилась то синей, то серебряной, но когда я в первый раз ее увидел, она была оранжевой. Деревья с плодами в виде человеческих голов росли на дорожных склонах. Некоторые лица я узнал. Плоды эти падали, головы катились по земле, и солнце расплавляло их так, что они превращались в искрящуюся воду, которая текла к корням деревьев, и новые лица появлялись в виде прекрасных плодов на ветвях. Этот процесс падения и созревания, казалось, шел очень быстро, и я видел, как некоторые лица умирали и возрождались за несколько моих шагов.

В основном долина была населена странными существами. Вместо лиц у них были маски, которые становились все прекраснее, чем дольше я на них смотрел. Возможно, эти маски и были их лицами. По обоим склонам долины стояли дома. Под землей у существ были дворцы и культурные центры. Акрополь вместе с поразительным кладбищем висели в воздухе. В самой долине существа трудились, не покладая рук.

— Что они все делают? — спросил я.

Папа склонился ниже, его лицо приблизилось к моему. Он дотронулся до меня, и я вздрогнул.

— Они строят дорогу.

— Зачем?

Папа взял меня за руки. Я почувствовал холод и начал дрожать. Папа дышал мне прямо в лицо, и ветер кружил мне голову так, что меня стало затягивать в открытый космос, и в конце концов духу пришлось схватить меня за волосы.

— Они строят эту дорогу уже две тысячи лет.

— Но они не много построили.

— Я знаю. Они построили только два фута этой дороги.

— Но ведь они так много работают.

— Ну и что из этого?

— Кажется, что все, что они делают — это строят дорогу.

— Без сомнения.

— Но зачем они ее строят?

Папа дотронулся до моего лица, и его руки обожгли меня. Он потряс меня. Я почувствовал, как хрустнули суставы. Голова неистово заходила взад-вперед. Он пристально посмотрел мне в глаза. Некоторые обитатели долины прекратили работу и повернули свои лица-маски в нашу сторону. Папа бросил меня обратно на кровать, встал и вышел из комнаты. Люди продолжили работу.

— Потому что у них есть одна самая изумительная мечта.

— Какая мечта?

Выходя из комнаты, Папа с силой захлопнул за собой дверь, и этот резкий удар сотряс меня всего.

— Они жили вечной жизнью, эти лица на больших деревьях, но они устали от вечности. И однажды солнце расплавило их в драгоценную влагу. Они стали такими вот существами, людьми в масках. Однажды их пророк сказал им, что есть другие миры, и эти миры — там, наверху. Пророк говорил об определенных людях. Великих людях, которые не знают своего величия. Пророк назвал этот мир Раем и сказал, что они должны построить туда дорогу, чтобы можно было приходить к этим людям, а те могли бы приходить к ним. Таким образом, люди смогли бы дополнить друг друга и связать нити судьбы в нашем мироздании.

— А почему пророк назвал тот мир Раем?

— Потому что люди, о которых он говорил, были мертвецами.

— Но откуда у мертвецов могут быть пророки?

— Есть много способов быть мертвым. Кроме того, мертвец — это вовсе не то, что ты думаешь.

— Продолжай говорить то, что ты говорил.

— О чем?

— О том, почему пророк назвал тот другой мир Раем.

— Потому что те люди из долины были мертвыми. Рай бывает разным для разных людей. Они хотели жить, стать более живыми. Они хотели познать сущность боли, они хотели страдать, чувствовать, любить, ненавидеть, превозмогать ненависть, они хотели быть несовершенными, чтобы всегда иметь перед собой то, к чему стремиться, что есть красота. Они хотели познать и пережить чудо. Смерть слишком совершенна.