Падшие сердца - Вирджиния Эндрюс

А вместо всего этого он продолжал сидеть, стараясь сохранять спокойствие и говорил о понимании жестоких и эгоистичных по своей сути поступков другого человека. Как же я на него рассердилась! Лицо у меня так покраснело, что Логан испугался.

Я отдавала себе отчет в том, что он идеализировал Тони, который стал для него своего рода идолом для поклонения. Благодаря Тони Логан приобрел положение в обществе, состояние, власть. Он вошел в мир Тони, ценил его деловые качества, и конечно, для моего мужа было очень не просто воспринимать Тони как слабого и эгоистичного человека. Но Логан еще не услышал от меня всей правды, ужасающей и постыдной.

— Но мой рассказ неполный, — заметила я. — Вот когда ты услышишь все, тогда посмотрим, останется ли твое мнение прежним.

— А разве есть еще что–то?

— Да, есть кое–что, — тяжело вздохнула я. — Из–за этого мне и пришлось уехать из Фарти. Этой ночью, после нашего разговора, когда я заявила, что уеду, Тони пришел к нам в комнату. Он был пьян и полураздет.

— Что же он хотел? — нетерпеливо спросил Логан.

— Он хотел, — я говорила нарочито медленно и отчетливо. — Он хотел овладеть мной. Мне пришлось с ним бороться и даже ударить по лицу, чтобы привести в чувство.

Некоторое время Логан молчал. Смысл моих слов, казалось, дошел до него не сразу. Потом он устало откинулся назад, вид у него был подавленный, голова опущена на грудь.

— Боже мой, Боже мой, — твердил он, качая головой. — Мне следовало бы раньше об этом подумать.

— Что ты этим хочешь сказать? Ты что–то подозревал? Знал что–то и не говорил мне?

— Ничего я не знал, просто у меня было какое–то смутное предчувствие. И что я сказал бы тебе? Остерегайся своего дедушку?

— Логан, — слезы текли по моим щекам, — Тони… он мой отец.

— Кто он тебе?

— Отец. Я узнала об этом только несколько лет назад, а тебе не говорила, потому что стыдилась, — я заговорила и уже не могла остановиться. Я должна была так много сказать Логану, совершенно не волнуясь, поймет он меня или нет.

— Он соблазнил мою мать, поэтому она и убежала из дома. Разве тебе еще не ясно, что от Тони исходит зло. И он собирался и со мной так же поступить, — продолжать я не могла, рыдания душили меня.

— Ах, Хевен, бедняжка Хевен, — промолвил Логан, подходя ко мне и обнимая. — Как же тебе пришлось страдать! — Он крепко прижал меня к себе и стал целовать. — О, Хевен, мне так жаль тебя. — Он покачал головой и опустил глаза.

— И это все, что ты можешь сказать? Только то, что тебе жаль меня?

— Нет. — Логан резко поднял на меня глаза. — Мне сейчас очень хочется сесть в самолет и слетать в Фарти, чтобы обо всем поговорить с Тони и высказать свое мнение о его поступках. Да ему шею свернуть мало. — Реакция Логана была слишком бурной, но, по крайней мере, я убедилась, что он дорожит мной больше, чем своей новой работой, состоянием и властью.

— Не нужно этого делать. Я уехала, а Тони остался в одиночестве, разбитый и униженный, под бременем вины, в окружении печальных воспоминаний. Мы вычеркнем его из нашей жизни. Он останется для нас только деловым партнером и никем больше. Никогда я не стану думать о нем, как об отце, и ты не будешь считать его тестем. Мне хочется на этом закончить этот грустный период моей жизни. Пора в этой драме опускать занавес.

Логан все еще крепко обнимал меня, гладя по голове. Глаза его излучали нежность.

— Логан, мы можем построить нашу жизнь здесь, вдали от Фарти и от прошлого. Забудь о фабрике, обо всем, что имеет какое–нибудь отношение к Тони Таттертону. Мы можем расширить аптечное дело Стоунуоллов. Скоро на свет появится наш ребенок, и Дрейк тебе, как сын.

— Хевен, — начал Логан, разжимая объятия. — Я презираю Тони больше, чем ты можешь себе представить, за его мерзкие посягательства. Но для меня также ясно, что мне на некоторое время надо смирить свои чувства.

— Логан, я тебя не понимаю. Мы больше не можем терпеть его в нашей жизни.

— Мы вольны так считать по отношению к себе самим, а как же жители Уиннерроу и Уиллиса? Все их надежды умрут без фабрики. Кроме того, — Логан встал и взволнованно заходил по комнате, — без Тони фабрика погибнет.

— Что ты такое говоришь, Логан?

— Я хочу сказать, что без капитала Тони нам придется распрощаться с нашими мечтами. И не только нам.

— Логан, но я рассчитывала, что ты избавишь меня…

— Я обо всем позабочусь. Не только он один может управлять ситуацией. — Логан снова сел и ласково положил руки мне на плечи. — Знаю, что не оправдал твоих надежд и не стал таким, каким тебе хотелось бы меня видеть. Сознаю, что разочаровывал тебя, часто не уделял должного внимания нашей совместной жизни, но теперь все будет по–другому. Клянусь тебе, я стану много работать, но на первом месте будет оставаться наша любовь и семья. — Он ласково погладил мой живот. — Наша растущая семья, — добавил Логан с улыбкой. — Теперь мы больше не расстанемся, Хевен. Обещаю, дорогая, что сделаю тебя счастливой.

— И ты должен любить и быть добрым к Дрейку, — продолжила я. — Мальчик не должен страдать за грехи отца и других взрослых.

— Он станет для меня как родной, — пообещал Логан, поднимая руки, как будто давал клятву.

— Ах, Логан, — я крепко обняла его, прижавшись щекой к его плечу. Он целовал меня, нежно гладя по голове. Слезы теплым дождем закапали из моих глаз. Муж взял меня на руки и перенес на кровать. Он целовал и утешал меня, пока мы оба не ощутили усталость. Я уснула, уютно устроившись в его объятиях, чувствуя себя спокойно и в полной безопасности, как медвежонок в берлоге. И меня больше не пугало утро новой жизни.

Последующие дни стали по–настоящему началом новой жизни. У меня не было свободной минуты, и время текло незаметно. Радовало, что мои занятия были действительно нужны и важны. Через два дня после нашего приезда я пошла с Дрейком в школу. Для поступления в первый класс ему не хватало полторы недели, но мистер Микс с большой радостью готов был сделать исключение для Дрейка. Как же он теперь не походил на того директора, которого я знала, учась в школе, и потом, когда пришла работать учительницей. Казалось, мы только впервые увиделись.

Не прошло и десяти минут, как Дрейк был внесен в список учеников первого класса.

— Никаких проблем, миссис Стоунуолл. Нет ничего проще, — повторял мистер Микс, когда я сообщила ему цель своего прихода.

— Если ребенок хорошо развит, мы делаем исключение, а глядя на Дрейка, я могу сразу сказать, что это весьма сообразительный молодой человек. Я буду следить за его успехами.

Меня забавляла такая перемена в поведении мистера Микса. Естественно, исключения делались, но на основе проверки. Здесь же достаточным оказалось мнение директора, составленное исключительно по внешнему впечатлению от ребенка. Мистер Микс пригласил секретаря, и она занялась оформлением документов. Затем директор прошелся со мной по школе, и я смогла поздороваться со своими бывшими коллегами. Мистер Микс был так любезен, что проводил меня до машины, услужливо открыв дверцу.