Омут (СИ) - "novel2002"

В этот раз он уже не смог бы обмануть самого себя, утверждая, что банально самоудовлетворяется за счет Дальского. Тот вполне успешно удовлетворял его по своему разумению. Не делал чересчур резких болезненных толчков и вообще не засаживал слишком уж глубоко. Терся, раздражал изнутри именно там, где удовольствие становилось почти невыносимым. Все движения Егора были такими осторожными, что совсем не напоминали его обычную манеру ебли. Он обнимал аккуратно, входил мягко, целовал нежно.

У Максима от всей этой деликатности кружилась голова, а уши закладывало так, будто он снова ушел под воду в своей ванне, а та вдруг оказалась бездонной, и, нырнув, он провалился и продолжил погружаться в темную глубину, а сильное течение океана в это время равномерно билось в его ягодицы. Оно настойчиво накатывало и сразу милостиво отступало, чтобы ударить затем с новой силой. Старалось - накачивало Максима изнутри теплой соленой водой, из-за чего его живот просто распирало. Должно быть, Дальский как-то исхитрился, царапая простату, ритмично давить еще и на мочевой пузырь, потому что трудно было понять сразу - то ли Максиму почти до слез хочется кончить, то ли поссать, то ли и то, и другое разом. В общем, хотелось наконец-то освободиться от этого давления, дать свободу скопившемуся в паху напряжению, но этот нежный мерзавец и не думал ускоряться, чтобы довести их обоих до финала. Качался себе и качался. Давил и давил. Должно быть, вспомнил свои угрозы и решил довести Мастера до обморока, таким образом наказывая его за унижения прошлого сеанса.

Недовольный промедлением Максим поерзал и из эгоистических соображений решил посодействовать их общему оргазму. Прекрасно знал: сам себе не поможешь - никто не поможет, поэтому чуть напряг ноги, удобно уперся пятками в бока Дальского и начал легонько вскидывать бедра, чтобы чуть резче состыковываться с ним и хоть с позорным подмахиванием, но достичь своей цели.

Дальский тут же просек этот момент и тихо рассмеялся.

- А-а-а, теперь чувствуешь, каково мне было в тот раз.

Он нарочно перестал двигаться. Почти полностью вытащил член и замер.

У разозлившегося Максима тут же возникло сильное желание припечатать его кулаком прямо в нос, потому что оргазм только-только начал подкрадываться к нему, но стоило Дальскому остановиться, как он снова пугливо спрятался где-то в воображаемых кустах. Максим сердито засопел и призывно качнул бедрами, настаивая на продолжении, но насмешливый гад не двигался. Наоборот, сбросил его ноги с плеч и лег сверху. Как толстым одеялом, накрыл своим телом. Плавно загнал член до самого корня, вдавил Максима в кровать и нашел губами его подбородок. Примерился и разродился новыми поцелуями, одаривая ими взмокший лоб, прикрытые трепещущие веки, горячие щеки и сухие воспаленные губы.

Максим просто ошалел от этой новой порции нежностей. Пялился в скрытое маской лицо и от удивления не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не то, что оказать достойное сопротивление. Дальский сжимал его в объятьях, целовал и едва заметно покачивал бедрами, отчего внутри Максима все звенело. Толчки были очень слабыми, но они были. Нечеткие и изнуряющие. Член, зажатый с двух сторон животами, терся об мышцы пресса и ронял прозрачные слезы.

Дальский ловил ртом дыхание Максима, лыбился немного лукаво и довольно до неприличия. Тот никогда не видел у него такой открытой живой улыбки. Кажется, в эти минуты Егор был по-настоящему счастлив.

- Теперь ты проси, - прошептал тот, поцеловав Максима в кончик носа. – Иначе я до самого утра не сдвинусь с места.

«Как я могу просить, идиот? Предполагается, что я не могу говорить!»

- Проси! – шепнул Дальский, чувствуя его колебания. – Проси, и я пощажу тебя.

Так шептал, будто сам просил об одолжении.

Максим раздражено закатил глаза, размышляя над тем, как бы так изловчиться и сбросить с себя этого садиста. Поелозил под ним, пытаясь принять упор для рывка, и сразу же прикусил губу, почувствовав, как внутри него сладко качается член. Рассмотрел сложившуюся ситуацию со всех сторон и решился. Глубоко вздохнул и накрыл ладонями плечи Дальского, прижался грудью к груди, обхватил ногами, сцепив ступни на его пояснице, вжал Егора в себя и коснулся губами притихшего рта, выпрашивая у него новый страстный поцелуй.

Улыбка Дальского стала еще довольнее, хотя куда уж больше. Он приласкал Максима языком, нежненько обсосал аккуратно подставленные губы, погладил пальцами его скулу и перебрал мокрые волосы. Поощрив его лаской, отстранился. Сел между ног Максима, изогнув колесом спину. Уперся коленями в кровать и с места в карьер раскачался, нанося тому немилосердные отрывистые удары.

Максим схватил край подушки и впихнул его в рот. Мычал и обильно слюнявил ткань. Морщился и моргал, сбрасывая с ресниц слезы. Задыхался от каждого нового рывка, проволакивающего его по простыне. Смотрел сквозь влажную пелену на сосредоточенное лицо Дальского и отчаянно желал, чтобы тот мог ответить на этот взгляд.

Егор нависал над ним горой и казался смятому его напором Максиму таким же огромным и неприступным. Он, как всегда, властно брал то, что хотел, наглядно демонстрировал свою силу и свое превосходство. Максим чувствовал себя беззащитным перед этой его силой, стонал обреченно, кусал отчаянно подушку и губы. Не выдержал - схватился за шлепающий по животу, полный семени член и начал быстро работать кулаком в унисон толчкам Дальского.

- Ну! – рыкнул тот.

Должно быть, почувствовал его движения. Засадил так, что Максим разжал зубы, выпустил подушку и почти сорвался на крик.

Приказал ему безапелляционно:

- Давай! Сейчас!

И Максим не посмел ослушаться. Прогнулся, запрокидывая голову. Зарыдал, затыкая рот ладонью. Обжег живот густыми каплями белого сока.

- Да! – рявкнул Егор, чувствуя охватившие его судороги и толкаясь со всей силы. – Да, чтоб тебя!

Пока Максима вымывало изнутри, расплющивало по кровати запредельным наслаждением, Дальский продолжал двигаться. Дождался момента, когда его дрожь полностью прекратилась, и лишь тогда позволил себе остановиться. Застыл, погрузившись в Максима. Впился пальцами в его бедра. Застонал и пролил семя внутри него. Все до последней капли. После этого сразу ослаб и повиновался силе земного притяжения. Склонил тяжелую голову и, будто Пизанская башня, начал медленно падать на Максима.

Тот к тому моменту уже опомнился, поэтому ощутив надвигающуюся опасность, распахнул глаза, испугался и успел подхватить это безответственно расслабившееся тело. Взволновано прижал его к себе. Расслабленный Дальский оказался еще тяжелее Дальского напряженного, но Максим смирился с его весом и постарался расположить Егора так, чтобы тот не раздавил ему грудную клетку. Голова Дальского улеглась на плечо, и его тяжелое дыхание грело Максиму подмышку до тех пор, пока не успокоилось.

А тот бездумно поглаживал, нежно перебирал пальцами волосы Егора. Глядел пустым, бессмысленным взглядом в потолок, морщился, потому что внутри у него все дергалось и ныло. Это мышцы лихорадочно пытались сжаться и закрыть растраханный вход, но член Дальского все еще был в нем, и своими колебаниями они лишь продлевали его агонию.

Полежав пару минут, Егор зашевелился. Приподнял голову, взял в ладони лицо Максима и слепо ткнулся ртом в его губы. Теперь их поцелуи были не просто нежными, но еще и благодарными, и усталыми. В них была какая-то грусть, будто Дальский жалел, что все закончилось. Он осторожно коснулся мокрым лбом лба Максима, потерся носом об его нос и прошептал очень-очень тихо:

- Что бы ни произошло дальше… Как бы ни сложились потом обстоятельства – знай: сейчас, в эту самую минуту я люблю тебя всем сердцем… Так сильно, как только могу… И мне все равно, что ты забудешь мои слова сразу же, как только выйдешь отсюда.

Сделал откровенное признание и продолжил целовать с легким сердцем, а расслабившийся, почти погрузившийся в сон Максим в ужасе вытаращился на него и уронил безвольную челюсть. Рот, шокированный такими откровениями, открылся сам по себе. Правда, он недолго оставался свободным. Губы Егора быстро отыскали его и нашли ему достойное применение. По их вялым прикосновениям чувствовалось, что Дальский сильно устал, но все никак не мог успокоиться. Раньше Максим не замечал за ним маниакальной склонности к поцелуям и теперь понял, каким будет его худший ночной кошмар на ближайшее десятилетие. В этом кошмаре Дальский будет сначала так же сладко целовать его, обнимать и признаваться в любви, а потом откроет глаза, поймет, что ебался с Максимом, и под конец сна, естественно, разъярится и оторвет ему голову.