Враг невидим - Юлия Федотова

— Ну уж нет! — Эмили решительно взяла любимого за руку. — Никуда ты не убежишь и никого больше не прикончишь! Идём!

— Куда?

— К Агате, разумеется! Думаешь, в графстве Эльчестер найдётся лучший специалист по одержимости и проклятиям?

Веттели помотал головой — ничего такого он не думал, потому что не думал вообще — и поплёлся к ведьме, подавленный и покорный. Если честно, он всерьез опасался, что пустоглазая тварь заставит его вырваться и умчаться прочь с диким воем, такое нередко случается, когда одержимого ведут к экзорцисту.

К счастью, их с Эмили чаша сия миновала, до ведьмина жилища, расположенного в башне левого крыла, они добрались благополучно. Агата встретила их на пороге, будто ждала.

— О! Какие гости! А что за похоронный вид? Вы нездоровы? — интересно, кого из двоих она имела в виду? Или обоих сразу?

— Нет! Мы то ли прокляты, то ли одержимы! — объявила Эмили патетично. — За тем и пришли.

— Прокляты или одержимы? А почему вы так решили? — осведомилась ведьма, пропуская визитёров в комнату и добывая из маленького углового буфета овсяное печенье. При этом она не выглядела сколь-нибудь удивлённой, скорее, удовлетворённой. Кажется, их сообщение новостью для неё не стало.

«Странно, — отрешённо подумал Веттели. — Почему во всех других комнатах предусмотрены шкафчики для продуктов, а в моей — нет? Надо попросить, может, Коулман и мне такой выдаст? А то придут гости, а у меня вся еда в комоде, рядом с патронами к риттеру. Не комильфо!»

Агата тем временем насыпала печенье в красивую фарфоровую вазочку с ажурным краем, разлила невесть откуда появившийся кофе по тонким, как яичная скорлупа, чашечкам, а ложечки у неё были серебряные, и молочник тоже серебряный, в виде коровы, а скатерть — льняная, с вышивкой по краю, и салфетки ей в тон… Веттели понял, как далеко его домашнему хозяйству до совершенства. Правда, надо хотя бы скатерть завести! И стол к ней в придачу, сколько можно есть со стула?

Они пили кофе, грызли печенье, дамы о чём-то увлечённо беседовали, но он их почти не слушал, увлечённый домашними заботами…

— Ау! — окликнула его Эмили. — Берти, ты о чём задумался?

— Я? О том, что у меня в комнате нет обеденного стола, неплохо бы обзавестись, — ответил он честно.

— Вот видите! — воскликнула она. — Четверти часа не прошло — он уже всё забыл, уже думает не о том!

— Да-а! Нелёгкий случай! — сокрушённо вздохнула ведьма. — Впрочем, чего-то подобного следовало ожидать, не случайно у него такой нездоровый вид. Мне бы его раньше его проверить, да нельзя нам без приглашения лезть в чужие дела. Хорошо, что сами, наконец, пришли… Ладно, допивайте, и идём в лабораторию, там есть всё нужное.

«Ах, дракон раздери, я же от одержимости избавляться пришёл! — вспомнил он. — А может, от проклятия. Интересно, это не очень больно?»

— Терпимо, — откликнулась Агата, похоже, она тоже понимала безмолвную речь. — Не бойся, мальчик, всё будет хорошо. Пошли! — она ласково, но крепко взяла его за руку, наверное, тоже опасалась, что взвоет и убежит.

В магической лаборатории царил приятный полумрак: окна были плотно зашторены чёрным, но под потолком плавали и сияли три матовых лунных шарика. В их свете загадочно поблёскивали колбы и реторты, в идеальном порядке расставленные по полкам, в шкафу с реактивами что-то люминесцировало нехорошим зелёным светом. Рядом со шкафом стояла кушетка, подозрительно и зловеще похожая на медицинскую. Веттели невольно попятился, но его поймали и подтолкнули вперёд.

— Снимай свитер и ложись. А ты его держи, девочка, видишь, он куда-то убегает. И — ни звука оба! Что бы ни случилось.

Веттели покорно угнездился на кушетке, затаил дыхание, закрыл глаза и больше ничего не видел, только слышал и чувствовал.

Был болезненный укол в палец — ведьме понадобилась его кровь. Было звяканье пузырьков, шипение зелья на спиртовке, был резкий запах: смесь канифоли, рыбьего жира и кардамона, так ему показалось, хотя на самом деле наверняка было что-то другое. Было невнятное бормотание нараспев — ведьма творила свои чары, от монотонных звуков он почти задремал. Был короткий миг острой боли, пронзивший всё тело будто удар электрического тока, а потом — мерзкий задушенный визг, не его, и вообще не человеческий. Кто-то четвёртый появился в комнате, он и визжал.

— Мальчик, очни-ись! Всё уже кончилось, — его похлопали по щеке. — Открывай глаза, не бойся!

Неужели было так заметно, что он боится?

Веттели осторожно открыл сначала правый глаз, потом левый. Сел. Огляделся.

— Смотри! Вот оно!

В руках Агаты была плотно укупоренная объёмистая банка, в таких хозяйки обычно держат варенье. Но на этот раз в ней поместилась совсем другая субстанция. Что-то бурое копошилось и извивалось внутри. Оно походило на огромную пиявку или на слизня, а может, на миногу с пастью-присоской, полной острых, как иглы, зубов — точнее, на призрак миноги, потому что было бесплотным, не имело чётких очертаний, как будто состояло из плотной струи дыма. Оно бросалось на стекло и визжало, оно было отвратительно до дрожи.

— Что это? — Веттели отпрянул.

— Твоё материализованное проклятие!

— Что?!! Оно сидело у меня внутри? — к горлу подступила тошнота.

Его снова похлопали по щеке, заставили хлебнуть холодной воды.

— Ну-ну, мальчик, успокойся! Нельзя быть таким впечатлительным. Конечно, «у тебя внутри» этого не «сидело»! Тогда это были просто чьи-то злые слова, обретшие силу чар. Мне пришлось их материализовать, исключительно ради удобства — с видимыми объектами проще работать.

— Какая пакость! — выдохнул Веттели с чувством. — Вы нарочно его таким сделали?

— Ну, что ты! Оно само материализовалось в такую форму, от меня это не зависело. Ты не против, если я оставлю его себе? Хочу изучить на досуге. Или заберёшь на память? — если это была шутка, то Веттели её не понял.

— Нет! — он невольно спрятал руки за спину, будто боялся, что банку с её мерзостным содержимым ему навяжут силой. — Не надо мне его, не надо! Лучше пусть останется у вас.

— А откуда оно взялось? Кто его наложил? — подала голос Эмили, всё это время послушно молчавшая. — Вы это сможете определить?

— О-о, боюсь, что нет. Это же малахт — старинное фамильное проклятие, ему сто лет в обед, источник уже не выявишь. Да и наложено оно было на другого, Берти — случайная жертва… Вспомни, у вас в роду не было… скажем так, неприятных происшествии?

— Мой отец застрелился, проиграв состояние в карты, — он ответил первое, что пришло на ум.

— Вот видишь! Проклятие довело его до смерти, а потом перешло к тебе.