Танковый погром 1941 года. В авторской редакции - Владимир Бешанов

Английский военный теоретик Дж. Фуллер подчеркнул, что основная слабость русских заключается в командовании, а основная сила — в резервах. В первом из этих тезисов немцы вполне уверились, о реальной значимости второго они имели пока весьма смутное представление.

Против советского Западного фронта в новой операции действовали группа армий «Центр» и часть сил 16-й армии на северном фланге. В первом эшелоне должны были наступать 16 дивизий, в том числе 9 танковых, 6 моторизованных и 1 моторизованная бригада. Войска второго эшелона, после ликвидации «котлов» западнее Минска, выдвигались к среднему течению Западной Двины и Днепру. Не дожидаясь их подхода, танковым группам Гота и Гудериана предстояло, наступая концентрически на Смоленск, рассечь на нескольких направлениях войска Западного фронта и окружить их.

Немецким войскам на смоленском направлении противостояли на широком фронте (от Идрицы на севере до Речицы на юге) пять советских армий — 22-я, 19-я, 20-я, 13-я и 21-я. В район Смоленска прибывала из резерва Ставки 16-я армия генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина. Правда, к началу сражения рубежи обороны успели занять 37 из 48 выдвигавшихся из глубины страны советских дивизий. Некоторые из них уже втянулись в бои в Полоцком укрепрайоне (22-я армия), на лепельском направлении (20-я армия), на переправах через Днепр у Быхова и Рогачева (21-я армия). К тому же-в неудачных контрударах на Сенно — Лепель Тимошенко уже потерял большую часть из имевшихся в его распоряжении почти 3000 танков. Советская оборона вновь строилась по линейному принципу, не была оборудована в инженерном отношении, вместо окопов отрывались индивидуальные стрелковые ячейки. Особенно плохо обстояло дело с обеспечением стыков между армиями. В среднем на каждую дивизию приходилась полоса шириной 25–30 км. Средств радиосвязи почти не имелось, поэтому вновь были неизбежны проблемы в оперативном управлении войсками.

2-я танковая группа Гудериана наносила удар из района Шклова на Ельню — в обход Смоленска с юго-запада. Ее 24-й мотокорпус наступал южнее Могилева — на Кричев, Рославль; 46-й — на Ельню; 47-й — через Красный на Смоленск.

10 и 11 июля войска Гудериана, почти не встречая противодействия, провели форсирование Днепра севернее и южнее Могилева. В боях за город были окружены соединения 13-й армии — четыре стрелковые дивизии и остатки 20-го мехкорпуса. Их возглавил командир 61-го стрелкового корпуса генерал Ф.А. Бакунин, организовавший круговую оборону Могилева. Советские войска держались здесь до 26 июля. К концу месяца от 13-й армии остался только штаб и управление 45-го корпуса.

3-я танковая группа из района Витебска осуществляла удар в сторону Духовщины, обтекая Смоленск с северо-запада. Левофланговые соединения этой группы из района Полоцка развивали наступление в направлении Великих Лук. 11 июля пять дивизий группы Гота форсировали Днепр на узком участке в районе Витебска и в последующие дни стремительно развивали успех, имея целью выйти к Ярцево. 12 июля 19-я танковая дивизия генерала Кнобельсдорфа и 14-я моторизованная Фюрста, действуя с плацдарма в районе Десны, взломали советскую оборону севернее Полоцка и устремились на Невель, выходя в тылы 22-й армии генерала Ершакова. Ее соединения вынуждены были оставить Полоцкий укрепрайон и отходить на северо-восток в лесисто-озерные районы, ведя бои на промежуточных рубежах. 16 июля немцы завладели Невелем, а 20 июля их танковые части, разбив нашу 48-ю танковую дивизию, ворвались в Великие Луки.

На следующий день советские войска, выдвинутые в этот район из резерва, нанесли контрудар по прорвавшемуся противнику и выбили его из Великих Лук. Воспользовавшись результатами этого контрудара, соединения 22-й армии к 27 июля заняли оборону на рубеже верхнее течение реки Ловать, Великие Луки, озеро Двинье, который удерживали до конца августа. Генерал Кнобельсдорф попытался выйти в тыл войскам Ершакова с юга, но был остановлен подошедшими частями новой 29-й армии, которые прикрыли правое крыло Западного фронта и обеспечили стык с Северо-Западным фронтом.

В центральной полосе фронта главная группировка Гота ударила в стык 22-й и 20-й армий, создавая угрозу охвата с севера войск генерала Курочкина и всего правого крыла Западного фронта. Чтобы задержать продвижение немцев, осуществивших прорыв в районе Витебска, маршал Тимошенко решил нанести контрудар, для чего привлечь наличные силы 19-й армии и часть войск правофлангового корпуса 20-й армии.

«Наличных сил» у Конева оставалось не так уж много. Его армия выгружалась в Витебске, когда туда ворвался противник, танки 26-го мехкорпуса остались без горючего южнее города, а некоторые части еще находились в эшелонах, скопившихся в огромной железнодорожной пробке за Смоленском. 10–11 июля Конев пытался выполнить поставленную задачу, бросив в бой 220-ю механизированную и 229-ю стрелковую дивизии, а также последние танки только что вышедшей из района Сенно из окружения 14-й танковой дивизии. Две немецкие танковые дивизии их просто разметали во встречном бою. В советской тактике все еще преобладает идея непрерывных контрударов и пренебрежение организацией прочной обороны.

К 14 июля остатки частей полковника Васильева были окружены и окончательно разбиты восточнее Лиозно, через два дня после этого немцам сдался старший лейтенант Я.И. Джугашвили. Трудно винить потерявшего надежду и. ошарашенного крушением пропагандистских штампов молодого офицера — его солдаты разбегались, переодеваясь в гражданскую одежду, а крестьяне не пускали в дома и ждали немцев. Впрочем, в тот период в плен порой сдавались целыми полками с оружием и оркестром.

У противника «было много танков, а 19-я армия их почти не имела, — объясняет маршал Еременко. — Наши войска не имели достаточного опыта борьбы с танками. Тяжелая артиллерия оказалась неповоротливой и также не имела опыта борьбы с танками». Интересно, разве для этого предназначена тяжелая артиллерия? «Пехота и кавалерия при появлении танков чаще всего уходили в недосягаемые для танков районы — в леса и болота». Другими словами, не видя никакого прока ни от своей артиллерии, ни от танков, ни от авиации, и не обученные борьбе с бронетехникой, красноармейцы попросту разбегались при первом натиске противника.

«В мирное время мы учили наши стрелковые войска укрываться от танков в противотанковые районы… щели и окопы, если они отрыты, и пропускать танки, чтобы затем с ними расправились противотанковая артиллерия, наши танки или другие средства. Пехота же должна лишь отсекать от танков вражескую пехоту и уничтожать ее. В результате такой учебы… получив сигнал о появлении танков врага, наши роты, батальоны, полки иногда метались в поисках укрытий, нарушали боевые порядки, скапливались в противотанковых районах. Авиация противника… засекала места скопления нашей пехоты, наносила по ним сильнейшие удары». Родился новый термин — «танкобоязнь».

В итоге, «преодолевая слабое сопротивление противника», к 13 июля 7-я танковая дивизия генерала Функа вошла в Демидов, 20-я танковая взяла Велиж, а 12-я — Рудню.

В подтверждение слов Еременко, генерал армии А.В. Горбатов оставил воспоминания об «обороне» Демидова. Город, являвшийся важным узлом шоссейных дорог, должны были защищать части полностью укомплектованного личным составом и техникой 25-го стрелкового корпуса, которым командовал комкор СМ. Чистохвалов. Корпус выгрузился на станции Рудня и занял позиции в 10 км юго-восточнее Витебска, штаб корпуса находился в 25 км от города. Вот краткое описание боевых дел этого соединения:

«Однажды утром (11 июля) я услышал далекую канонаду в стороне Витебска, обратил на нее внимание командира корпуса и получил разрешение поехать для выяснения обстановки… Не доехав километра три до переднего края обороны, я увидел общий беспорядочный отход по шоссе трехтысячного полка. В гуще солдат шли растерянные командиры различных рангов. На поле изредка рвались снаряды противника, не причиняя вреда… Стал выяснять причину отхода. Одни отвечали, что получили команду, переданную по цепи, другие отвечали: «Видим, что все отходят, начали отходить и мы». Из группы лежащих недалеко солдат раздался голос: «Смотрите, какой огонь открыли немцы, а наша артиллерия молчит». Другие поддержали это замечание. Мне стало ясно, что первой причиной отхода стало воздействие артогня на необстрелянных бойцов, второй причиной — провокационная передача не отданного старшим начальником приказа на отход. Главной же причиной была слабость командиров, которые не сумели остановить панику и сами подчинились стихии отхода».

Указав полку новую линию обороны, Горбатов поехал разыскивать «нашу артиллерию»: «В лесу, справа от шоссе, я нашел корпусной артиллерийский полк и обнаружил, что его орудия не имеют огневых позиций, а у командиров полков, дивизионов и батальонов нет наблюдательных пунктов. Собрав артиллеристов, пристыдил их и дал необходимые указания, а командира артиллерийского полка связал с командиром стрелкового полка и установил их взаимодействие… Возвратясь, доложил подробно командиру корпуса о беспорядке в передовых частях, но, к своему удивлению, увидел, что это произвело не больше впечатления, чем если бы он услышал доклад о благополучной выгрузке очередного эшелона. Такое отсутствие чувства реальности меня удивило…» После 13 часов того же дня Горбатов вновь не нашел на месте 501-го стрелкового полка, бойцы разрозненными группами двинулись на восток к станциям Лиозно и Рудня. Это при том, что противник в полосе корпуса активных боевых действий не вел, позиции его не бомбил и наступал на другом направлении.