Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1] - Сергей Козлов

В значительной степени теорию партизанской войны развил начальник Оренбургского казачьего юнкерского училища полковник Ф.К. Гершель-ман в своем исследовании «Партизанская война». Здесь он впервые определил число действующих партий на глубину и ширину тыла неприятельской армии — 100 верст на каждую партию, определив таким образом размер зоны ответственности. Также он разделил действия партизан на два основных вида: «Когда партизаны длительное время действуют в тылу противника, исполняя набеги и осуществляя поиски, и когда партизаны входят в тыл противника с позиций своей армии на короткий срок».

Он же определил отношение населения к партизанам как важнейший фактор успеха партизан. Важный момент в исследованиях Гер-шельмана, ставшего в последующем генерал-лейтенантом Генштаба, заключен в определении им порядка подчиненности партизан. Он пишет, что «вся инициатива партизанской войны должна находиться в руках главнокомандующего, начальника штаба и специально назначенного (специального назначения) для этого генерала. Все партизанские отряды должны подчиняться последнему».

В 1884 году генерал от инфантерии В.Н. Клембовский издает свой труд «Партизанские действия. Опыт руководства». В своей работе он более отчетливо сформулировал идеи, высказанные его предшественниками. Он подчеркнул разницу между партизанами как специальными армейскими формированиями и народной войной, которая не подчиняется никаким правилам.

Теория без практики мертва. Несмотря на серьезные теоретические исследования вопроса партизанской войны в тылу врага в России, в ходе Русско-японской войны на практике теорию применить должным образом не удалось. Прежде всего, так получилось по причине отсутствия соответствующей подготовки войск в мирное время на всех уровнях — от рядового до главкома. Кроме того, в организации партизанских (диверсионных) действий важна роль личности, которая эти действия организует. Судя по всему, такой личности в ту войну в русской армии не случилось.

«Русско-японская война 1904—1905 годов среди прочих недостатков в военном строительстве выявила полную утрату российской армией практики организации и ведения боевых специальных действий

в тылу противника. Несмотря на благоприятные условия театра военных действий, трудности японцев с обеспечением армии по единственной железной дороге, значительное превосходство в численности конницы, кавалерийские и казачьи бригады использовались в основном для решения задач боевого и непосредственного охранения. Более того, с началом боевых действий командующий Маньчжурской армией генерал-адъютант А.Н. Куропаткин, тревожась чрезмерно выдвинутым, по его мнению, вперёд конным казачьим отрядом, прямо предписал ему

отойти назад. 19 февраля 1904 года в Мукдене состоялось совещание под председательством главнокомандующего сухопутными и морскими силами России на Дальнем Востоке генерал-адъютанта Е.И. Алексеева, на котором было принято решение широко развить партизанские действия в Корее и действия в тыл и на сообщения противника.

Однако отсутствие каких бы то ни было навыков в организации подобных действий привело вначале к недопустимому затягиванию специальных действий, а затем и к провалу набега на Инкоу, проведенного только в конце 1904 года. Отдельные удачные вылазки в тыл японцев оперативного значения не имели»1.

В Русско-японской войне 1904—1905 годов воевало шесть пластунских батальонов 2-й Кубанской пластунской бригады. Уже первая неделя на фронте принесла им высокую оценку командования, доверявшего им «наиболее трудные задания по разведке, нахождению противника и снятию его постов и застав».

Малочисленные и слабовооруженные русские войска, находившиеся на Сахалине, не могли оказать серьезного сопротивления японским частям. Поэтому закономерно, что в умах местных военных чиновников возникла мысль о развертывании партизанской борьбы при появлении превосходящих сил противника.

Сахалин давно привлекал к себе внимание Японии, так что неудивительно, что вскоре после начала боевых действий японское командование постаралось принять меры для взятия под свой контроль этого района.

Генерал Ляпунов, генерал-губернатор Сахалина, в самом начале войны разработал план обороны Южного Сахалина, где партизанским способам ведения борьбы отводилось основное место. В своем плане Ляпунов исходил из того, что длительная оборона острова невозможна, что означает необходимость отступить под напором превосходящих сил противника и организованно переходить к партизанским действиям. Нужно отметить, что природные условия Сахалина и в самом деле благоприятствовали ведению партизанской войны: здесь преобладала сильнопересеченная местность, а также имелись многочисленные леса и горы. План предусматривал не просто создание войсковых партизанских отрядов, но и развертывание массового — насколько позволяла эта малонаселенная местность — партизанского движения.

На Сахалине к началу войны было чуть больше 30 тысяч жителей, преимущественно ссыльнопоселенцев. Первоначально по плану Ляпунова было сформировано пять отрядов.

Отряд полковника Арцишевского (в составе 415 человек при восьми орудиях и трех пулеметах) должен был действовать в окрестностях поселка Корсаковский. Отряду штабс-капитана Грото-Слепиковского (190 человек и один пулемет) назначен был район от села Чеписаны до озера Тунайчи; отряду капитана Полуботко (160 человек) — окрестности села Севастьяновка, отряду штабс-капитана Даирского — район села Петропавловское, а отряду капитана Быкова — район Найбучи.

Всем партизанским отрядам были точно указаны районы действий, для них в тайге были заранее заложены склады с продуктами и боеприпасами — это говорит о вполне серьезном подходе к подготовке партизанской войны. В то же время, как показали дальнейшие события, ни тщательно разработанный план, ни серьезная материальная подготовка базирования не смогли превратить действия отдельных войсковых отрядов в массовое партизанское движение.

23 июня 1905 года японская эскадра в составе 53 судов направилась к мысу Анила. Известие об этом было немедленно послано во все армейские партизанские отряды. 7 июля в 9 часов утра началась высадка японского десанта на восточном берегу залива Анива, между селами Мерея и Савина Падь.

Около трех часов дня возле мыса Эндума показался японский отряд миноносцев из четырех единиц. Береговая батарея лейтенанта Максимова вступила с ними в бой, в ответ японцы беглым огнем сумели зажечь несколько зданий в Корсаковском: Через пятнадцать минут появился еще один отряд миноносцев из семи кораблей, который вступил в перестрелку с русской береговой батареей. Командир батареи Максимов приказал сосредоточить огонь на одном миноносце, в результате чего тот был вынужден уйти в море. В конце концов все японские корабли отошли в море, но обстрел берега продолжили. В результате этой артиллерийской дуэли орудия батареи были серьезно повреждены, поэтому лейтенант Максимов, выполняя приказ Арцишевского, сжег погреба со снарядами, взорвал орудия и двинулся к русским позициям в районе Соловьевки, сжигая по пути все плавсредства. Вскоре туда же отошел и весь партизанский отряд, оставив возле поселка Корсаковский небольшой конный отряд Беккаревича для наблюдения за японцами.

Рано утром 25 июня эти конные разведчики сообщили, что поселок заняли японцы, а уже к половине восьмого утра два вражеских контрминоносца вошли в бухту Лососей и стали обстреливать позиции возле Соловьевки с фланга и с тыла. Это заставило отряд Арцишевского оставить свои позиции и отойти к Хомутовке.

Арцишевский опасался окружения, поэтому продолжал отступать к селу Дальнее, в глубь острова, приказав кавалеристам Беккаревича вернуться в поселок Корсаковский и напасть на японцев. Беккаревич выяснил, что два вражеских полка вышли из Корсаковского и двинулись в северном направлении. Примерно в то же время японцы прислали письмо с предложением сдаться, но ответа от Арцишевского не получили.

К 11 июля отряд занял позицию у села Дальнее и попытался оказать противнику сопротивление, но японцы обошли его с флангов, и, чтобы избежать окружения, Арцишевский отступил к реке Муравченка. Все тяжелое оружие — орудия и пулеметы — пришлось привести в негодность, поскольку боеприпасы все равно кончились. Полурота, оставленная для прикрытия отхода, была рассеяна, а остатки ее захвачены в плен. Японцы прижали отряд к реке и подвергли непрерывному обстрелу. Наконец 14 июля командир отряда Арцишевский начал переговоры о капитуляции, а через два дня весь этот партизанский отряд в сто тридцать пять человек сдался в плен.