Скитальцы космоса - Андрэ Нортон

class="p1">Это привлекло внимание Дэйна. Неужели его догадка оказалась правильной? Может быть, Тау на пороге открытия и поэтому не выходит из лаборатории? Но не зайти к своему пациенту — это не похоже на врача.

— Ты уверен, что его нет в лаборатории?

— Я сказал, что он не ответил на мой стук. Я не открывал дверь. — Говоря это Али уже шел назад, а следом спешил Дэйн.

Невысказанное объяснение молчания в лаборатории одновременно пришло им на ум. Беспокойство их возросло, когда они, подойдя к лаборатории, услышали оттуда стон. Дэйн распахнул дверь. Тау свешивался со своего стула на пол и держался руками за голову, как бы пытаясь унять боль. Дэйн подхватил врача на руки. Не было необходимости делать подробный осмотр — в углублении на шее Тау краснело предательское пятно.

— Синдбад! — огляделся Дэйн. — Мимо тебя проходил Синдбад? — спросил он у удивленного Али.

— Нет. Я его весь день не видел.

В крошечной каюте кота не было. Спрятаться ему было негде. Чтобы быть в этом уверенным, Дэйн закрыл дверь, прежде чем они перенесли врача на его койку. Тау вновь потерял сознание, впадая во вторую летаргическую стадию болезни. Теперь, очевидно, он не испытывал боли, которая была первым признаком болезни.

— Виноват Синдбад! — сказал Дэйн, заканчивая свой доклад капитану Джелико. — Но, однако…

— Да, он больше всего времени проводил в каюте Ван Райка, — пробормотал капитан. — И вы тоже брали его на руки, он спал на вашей койке. Но вы и Ван здоровы. Я этого не понимаю. Как бы то ни было, нужно разыскать кота и изолировать.

Он ничего не разъяснил слушающим его с угрюмым видом людям. Без Тау — их единственной надежды — найти средство от болезни было невозможно и будущее рисовалось им в самом мрачном свете.

Отыскать Синдбада не потребовалось. Дэйн, направившись в свою секцию, обнаружил кота перед дверью каюты Ван Райка. Кот не сводил глаз с щели под дверью. Дэйн схватил его. К его удивлению Синдбад принялся отчаянно вырываться, царапаясь и кусаясь. Казалось, кот сошел с ума, и Дэйн с трудом донес его до помещения торговой секции.

Закрыв за собой дверь, он услышал крик Синдбада, который требовал, чтобы его выпустили. Сильно исцарапанный Дэйн отправился на поиски помощи, но смутное подозрение заставило его задержаться у двери Ван Райка. Когда на его стук никто не отозвался, он распахнул дверь.

Ван Райк, полузакрыв глаза, лежал на койке с видом, слишком знакомым экипажу “Королевы”. И Дэйн знал, что он увидит на теле суперкарго красные пятна чумы.

Глава 9

ЧУМА

Джелико и Стин Вилкокс пытались разобраться в скудных записях, сделанных Тау перед болезнью. Но врач, очевидно, не нашел подтверждения того, что Синдбад был переносчиком болезни. Тем не менее, капитан приказал изолировать кота. Это была трудная задача — Синдбад караулил у дверей кладовой, куда его закрыли, и готов был броситься наутек, когда ему приносили пищу. Однажды он пробежал почти весь коридор, прежде чем Дэйн загнал его в угол и вернулся на место.

Дэйн, Али и Уикс взяли на себя заботы о четверых больных, оставив свои основные обязанности старшим офицерам корабля, а Рип к своим обязанностям добавил и наблюдение за гидропонным садом. Состояние Муры, первого заболевшего, не изменилось. Он был в полубессознательном состоянии и глотал пищу, если ему клали ее в рот, не замечая окружающих. Кости, Тау и Ван Райк вели себя точно так же. По утрам все члены экипажа по–прежнему осматривали друг друга в поисках следов болезни и, когда в следующие два дня никто не заболел, у них появилась слабая надежда. Однако она угасла, когда Али сообщил о том, что заболел Штоц. Еще один безвольный пациент прибавился к четверым и было неизвестно, как он заразился. Синдбад был изолирован и в течение нескольких дней Штоц не общался с ним, но, тем не менее, он заболел.

Уикс, Али и Дэйн, находившиеся в постоянном контакте с больными, а Дэйн к тому же несколько раз брал кота на руки, оставались здоровыми. Этот факт, несомненно, имел какое‑то значение, как думал Дэйн, если бы кто‑нибудь из них обладал медицинскими знаниями. Тау не мог думать над этим. По всем правилам они должны были заболеть в первую очередь, но этого не случилось. И Вилкокс отметил этот факт в бортовом журнале. У них стало привычкой следить друг за другом, ожидая внезапных признаков болезни. Они не удивились, когда в кают–компанию вошел, шатаясь, Танг с бледным и искаженным от боли лицом. Рип и Дэйн довели его до каюты, прежде чем он потерял сознание. Но все, что они узнали от него за то время, которое он находился в сознании, это то, что у него разрывается от боли голова и что он не может это выдержать. Над его безжизненным телом они хмуро поглядели друг на друга.

— Шестеро больных, — подвел итог Али, — и шесть все еще на ногах. Как ты себя чувствуешь?

— Устал и больше ничего. Не понимаю, почему они так долго находятся в этом бессознательном состоянии. И мы не видим, чтобы им становилось хуже, у них не повышается температура, как будто они в летаргическом сне.

— Как Танг? — спросил из коридора Рип.

— Обычное состояние, — ответил Али. — Он спит. Ты чувствуешь боль, дружище?

— Здоров, как ЭВМ, — покачал головой Рип. — Не понимаю, почему заболел Танг, даже не выходивший из корабля, а мы все здоровы?

— Если бы мы это знали, — скривился Дэйн, — то, может быть, узнали бы и все остальное.

Глаза Али сузились. Он пристально смотрел на бесчувственного связиста.

— Я думаю, что мы просолились, — медленно сказал он.

— Что? — переспросил Дэйн.

— Послушайте, только мы трое, да еще и Уикс, пили этот сарголийский напиток, верно? И мы…

— Здоровы, как венерианские индюки, — согласился Рип. В сознании Дэйна мелькнул просвет.

— Ты думаешь… — начал он.

— Так оно и есть! — выпалил Рип.

— Возможно, что так оно и есть, — согласился Али. — Помните, как переселенцы из Комблайне сберегли свой скот? Они подмешивали в местную траву факсел и кормили ею коров. В результате, когда коров выгоняли в сухой сезон на пастбище, местные травы им не вредили. И, может, в напитках была “наша