Скитальцы космоса - Андрэ Нортон

— Что‑нибудь случилось? — Дэйн потянулся за кружкой, но обнаружив, что она пуста, поставил ее обратно.

— Фрэнк заболел.

— Что?!

Болезнь, которой они переболели на Сарголе, была вполне объяснима, но болезнь на борту корабля — это ничто совсем иное.

— Тау изолировал его. У него сильная головная боль, а когда он пытается сесть, то теряет сознание. Тау исследует его кровь.

— Может, он съел что‑нибудь? Рип покачал головой.

— Он не был на празднике — помнишь? И не ел ничего сарголийского, он поклялся в этом Тау. Он вообще не выходил из корабля, а мы все выходили.

Дэйн вспомнил, что все так и было. Тот факт, что стюард не был на празднике и не ел туземных продуктов, отбрасывал простейшее и наиболее вероятное объяснение его болезни.

— А что с Фрэнком? — в дверях стоял Али. — Он вчера говорил, что у него болит голова. А сейчас Тау изолировал его.

— Он потерял сознание. Тау берет пробы его крови, — повторил Рип.

— Но он не был на празднике, — Али запнулся, когда смысл сказанного дошел до него. — А как чувствует себя Танг?

— Хорошо. — Инженер–связист, стоящий за Камилом, сам ответил на этот вопрос. — А почему ты интересуешься моим здоровьем?

— Фрэнк живет с тобой в одной каюте, — резко ответил Рип. — Он вел себя как обычно в последнюю ночь?

Танг долго смотрел на Шеннона, затем покачал головой.

— Нет. И он не выходил из корабля. Значит, Тау берет пробы… — и он замолчал.

Никто из них не осмеливался сказать то, о чем думали все.

Дэйн достал принесенный с собой микрофильм и пошел по коридору, чтобы положить его на место. Дверь грузовой секции была приоткрыта и он с облегчением вздохнул, обнаружив, что Ван Райка там нет. Он сунул микрофильм в нужную ячейку и достал следующий. Синдбад находился тут же, но не в своем гамаке, а на койке суперкарго. Он лениво посмотрел на Дэйна и тихонько мяукнул в знак приветствия. Почему‑то на Сарголе кот стал необычайно ленив, как если бы приключения на этой планете отняли у него всю энергию.

— Ты почему не работаешь? — спросил Дэйн, поглаживая пушистую шерсть Синдбада. — Ты собираешься осмотреть груз попозже?

Синдбад щурился. Подобно другим представителям своего рода, он выглядел презрительно скучающим. Когда Дэйн повернулся к выходу, вошел суперкарго. Он не удивился присутствию своего помощника. Напротив, он указал на микрофильм пальцем, прочитал название, забрал его у Дэйна и положил на место. Затем он принялся изучать названия имевшихся там фильмов. С довольным видом он выбрал один из них и протянул его Дэйну.

— Посмотрим, сумеешь ли ты разобраться в этой путанице, — распорядился он.

Плечи Дэйна распрямились, как будто с них сняли большую тяжесть. Прежняя непринужденность не вернулась к нему, но он понял, что Ван Райк подобрел к нему. Держа микрофильм, словно это был первосортный камень корос, Дэйн вернулся в свою каюту, вставил его в проекционный аппарат, надел наушники и лег на койку, приготовившись слушать. Он был глубоко погружен в описание сложностей торговли, когда, открыв глаза, увидел в дверях Али. Помощник инженера энергично махнул рукой и Дэйн снял наушники.

— Что тебе нужно? — вопрос Дэйна был лишен доброжелательности.

— Мне нужна помощь, — коротко ответил Али. — Кости потерял сознание.

— Что?! — Дэйн одним прыжком вскочил с койки.

— Я не могу унести его один, — объяснил Али, гигант был вдвое тяжелее Камила. — Мы должны дотащить его до каюты. А просить о помощи Штоца нельзя.

Дэйн понял причину. Помощник, даже сто помощников могут заболеть, но офицеры должны быть здоровы, для “Королевы” они нужнее. Если на борту инфекция, то пусть она лучше коснется Али и Дэйна, чем Иоганна Штоца с его энциклопедическими знаниями о механике корабля. Кости находился в нескольких футах от двери Дэйна. Он полусидел–полулежал стены. Очевидно, он шел в свою каюту, когда начался приступ. Когда Али Дэйн подхватили его под руки, он застонал и схватился руками за голову. Вдвоем они дотащили его до каюты и уложили на койку. Там он вновь потерял сознание. Дэйн взглянул на Али.

— Тау?

— У меня не было времени позвать его, — и Али принялся развязывать тугие шнурки башмаков Кости.

— Я пойду, — обрадовавшись полученному заданию, Дэйн взлетел по лестнице в верхнюю секцию, пробежал по узкому коридору, ведущему в медицинский кабинет, и постучал в дверь. После некоторой паузы выглянул Тау Крэйг. Две глубокие морщины прорезали его лицо, начинаясь от уголков рта.

— Кости, сэр, — быстро сообщил свою дурную новость Дэйн. — Он потерял сознание. Мы отнесли его в каюту.

Тау не проявил признаков удивления и его рука потянулась за медицинской сумкой.

— Вы притрагивались к нему? — спросил он и, увидев утвердительный кивок Дэйна, распорядился: — Оставайтесь в своей каюте, пока я не приду осмотреть вас. Понятно?

Ответить Дэйн не успел — врач ушел. Дэйн побрел в свою каюту. Он понимал причину своего домашнего ареста, но внутренне негодовал против него. Не желая сидеть без дела, он опять включил аппарат и надел наушники, но хотя слова звучали в ушах, он почти ничего не слышал.

Опасности звездных сношений неисчислимы и смерть бродит по пятам за каждым космонавтом. Для вольных торговцев это был как бы добавочный член команды. Дэйн не мог забыть ужасных легенд, собирать которые было хобби Ван Райка. Тот записывал и хранил в своей каюте космический фольклор. Например, он рассказывал о призрачной “Новой Надежде”, несущей беглецов первого марсианского восстания. Тот корабль взлетел к звездам, но никогда не приземлился — он вечно бродит в космосе с задраенными люками, на нем незримо написано “смерть”. В течение столетий его встречали только корабли, терпящие бедствие. И подобные легенды были многочисленны. Были и другие легенды о зачумленных кораблях, блуждающих с мертвым экипажем. При встрече их расстреливают патрульные крейсеры, чтобы они не могли распространить инфекцию. Чума — худшее, с чем могут столкнуться космонавты.

Дэйн плотно сжал веки, стараясь сосредоточиться на звучащих в ушах голосах, но не мог контролировать ни свои мысли, ни свои чувства. Почувствовав прикосновение к своей руке, он так сильно вздрогнул, что опрокинул аппарат. Смущенный, он встал перед Тау. Врач приказал ему раздеться до пояса и подверг его такому тщательному осмотру, какой