Королеву играет свита - Светлана Успенская

Отсмеявшись, Аслан произнес окрепшим голосом:

— В общем, так. Сроку тебе — неделя. Или гони всю сумму — или убирайся с рынка. Ясно?

Катя пулей вылетела из «крышевой» комнаты. Лицо ее пылало.

Бывает ли большее унижение на свете! Она предложила себя мужчине, а он презрительно отверг, да еще и посмеялся над ней!

Вернувшись домой, она первым делом бросилась к зеркалу и точно впервые взглянула на себя со стороны. Как она изменилась за прошедшие шесть лет!

Одутловатое, обветренное лицо, поредевшие, тусклые от постоянного пребывания под шапкой волосы, фигура бесформенная от сотни одежек, надетых для тепла…

Действительно, такой женщине вряд ли удалось бы кого-нибудь соблазнить.

Катя опустилась на кровать и беззвучно, сухими глазами, зарыдала. Что с ней сотворила жизнь, что с ней сделал рынок, в кого она превратилась? Неужели это из-за нее мужчины теряли голову, швырялись деньгами, как тот капитан Витя из Новосибирска или океанолог с Курильских островов? Неужели это в нее когда-то, пусть на полсекунды, пусть на миг, был влюблен сам Высоцкий? Неужели это ее любил красивый и статный офицер ВВС Нельсон, неужели она, его жена, жила в роскошном особняке в тени развесистых пальм, имела служанку, ходила на приемы, где сверкала красотой среди сиятельного истеблишмента страны? Теперь в это невозможно было поверить. Катя откинула волосы, вытерла проступившие в углах глаз слезы. Что же, прошло ее время… Видно, ее жизнь и впрямь уже закончена. Но у нее еще есть дочь, ее кровиночка, ее Лара… Только бы она была счастлива, только бы ей было хорошо! Она готова отдать всю себя без остатка, только бы дочь не повторила ее ужасной судьбы!

Пришлось все свои накопления отдать бандитам за место и снова, сцепив зубы, выйти на рынок. Катя еще яростнее впряглась в работу. Во время шоп-туров в польский город Белосток, куда она ездила раз в две недели за товаром, она так ожесточенно кидала тяжелые сумки и передвигала ящики с товаром, что удивляла этим даже дюжих мужиков.

— Вот еще, платить за погрузку! — гордо фыркала она. — За погрузку плати, таможне плати, за место плати, «крыше» плати… А народ не больно-то спешит покупать, то и дело приходится розничную цену опускать. А мне что тогда останется? Какой навар?

Годы тяжелой работы не прошли для нее даром. Однажды в Белостоке она привычно рванула на себя огромный тюк и внезапно не смогла разогнуться от резкой боли в спине.

— Ой, мамочки, — только и смогла она прошипеть сквозь зубы.

Пришлось все же заплатить грузчикам за услуги. Всю ночь в автобусе Катя пролежала крючком, сцепив зубы от боли. Вернувшись домой, вместо работы она отправилась к врачу.

— Межпозвоночная грыжа, — констатировал он. — Кем работаете? А… — протянул он понимающе. — Вот что, работу вам придется бросить.

— Я не могу бросить работу! — воскликнула Катя, бледнея.

— Вам что дороже, здоровье или деньги? — Это был риторический вопрос. И на него не было ответа.

— А можно как-то вылечиться?

— Может, и можно, только не у нас. Нужна операция. Правда, у нас такие операции делают плохо, все равно останетесь инвалидом на всю жизнь, со спайками, швами и прочими прелестями существования. После операции вам светит третья группа инвалидности. Это значит, что пенсию вам платить не будут, потому что теоретически вы работоспособны, а вот практически… Практически на рынок вы уже не вернетесь. А вот в Москве… Там действительно могут помочь.

— Но там, наверное, лечат только за деньги. Ведь это теперь другая страна.

— Конечно за деньги, — согласился врач. — Зато нормально сделают. Там, в Москве, западные технологии, врачи мирового уровня… А я могу только купировать приступ. На время. Но сама проблема останется на всю жизнь.

Понурившись, Катя вышла из кабинета врача. Надо же! Только ее дела пошли на лад, только она стала подумывать о том, чтобы нанять себе работницу, а потом открыть маленький магазинчик, как вдруг… Новая неудача! На роду ей суждено маяться, что ли?

Катя в слезах поведала родителям о посещении врача.

— Решайся на операцию, — сказал отец, — ты еще молодая, а со здоровьем не шутят.

— Да, молодая, — мрачно усмехнулась Катя. — Сороковник скоро стукнет.

Почти вся жизнь прожита. Во всяком случае, лучшая ее половина.

Лара глядела на мать печальным, проникающим в душу взглядом. К пятнадцати годам из пухлого ребенка, эдакого пупсика с угольными глазами, она превратилась в тонкую длинноногую тростинку со смуглой, шоколадного цвета кожей и европейскими чертами лица. Только волосы у нее оставались типично африканскими — черными, непокорными, с крутыми блестящими завитками. Через несколько лет она обещала стать настоящей красавицей.

Кроме внешних данных, она еще была очень музыкальна, пластична, обладала своеобразной, свойственной только африканцам дикой грацией. Дядя Славик, все еще обретавшийся на поприще рок-музыки, обещал со временем пристроить ее в группу на подтанцовку. Для экзотики туда охотно брали чернокожих и мулатов.

После визита к врачу Катя ни о чем не могла думать, только о собственном здоровье. Она постоянно прислушивалась к своему организму, ловя в нем малейшие изменения, которые раньше оставляла вовсе без внимания. Теперь же они казались ей важными и значимыми.

В Московском медицинском центре ,по телефону сообщили, что операция ей, представительнице ближнего зарубежья, обойдется в три тысячи долларов. Это была неслыханно огромная сумма!

Ну, допустим, тысяча у нее сейчас в обороте, а где взять еще две?

У родственников? Родственники — отец, мачеха, сводный брат — бедны, как церковные мыши. У родной матери? Катя мрачно усмехнулась. Российские газеты пестрели сообщениями о том, что ее сестра Даша недавно вышла замуж за удачливого предпринимателя, нефтяного магната. Захлебываясь от восторга, журналисты описывали свадьбу в «Метрополе», медовый месяц в круизе вокруг Европы на личной яхте, рассказывали, что жених подарил своей невесте белый «мерседес», перевязанный шелковыми ленточками, точно коробка с тортом.

Итак, богатых родственников у нее не было, друзей тоже…

— Даниель! — пришла в голову спасительная мысль.

Даниель — вот кто ей поможет! Ведь сумма, которая для нее целое состояние, — по московским меркам это тьфу, ерунда. Для богатой Москвы сущие гроши. А она отработает, отслужит…

Катя сдала весь свой товар Амиру по оптовой цене, вернула вложенную в него тысячу долларов и купила билеты в Москву, никому не сказав, зачем она туда едет.

Уже отправляясь на вокзал с чемоданом, она задержалась возле почтового ящика. Там, в глубине, что-то смутно белело.

Ее словно что-то толкнуло в грудь. Какое-то странное предчувствие. Она остановилась, опустила сумку на пол и, шалея от нетерпения, выцарапала из ящика долгожданный голубоватый конверт. Он был надписан знакомым, родным и таким любимым почерком Нельсона…

Муж писал, что он жив и здоров, что несколько лет провел на базе повстанцев в плену, ремонтировал вертолеты ОПЕН. Что его освободили, когда правительству президента Душ Картуша удалось договориться с руководством мятежников о перемирии и об обмене пленными.

Он писал, что в стране произошли большие политические изменения и скоро все будет по-другому, с войной навеки покончено.

В 1997 году весной представители повстанцев официально вошли в правительство Нголы, а летом формально завершилось создание единой национальной армии. В марте 1998 года правительство Душ Картуша признало повстанцев в качестве политической партии. Это означало, что война из лесной и окопной теперь станет политической, бескровной, и у страны появился шанс завершить непрерывную двадцатипятилетнюю бойню.

Однако не все идет гладко, писал Нельсон. ОПЕН по-прежнему имеет по всей территории страны превосходно организованные, укомплектованные и оснащенные современной техникой компактные военные формирования в десять тысяч штыков. Порой случаются обострения ситуации из-за контроля над долиной реки Кубанго в провинции Северная Нгола, главном алмазодобывающем районе страны.

Отец Нельсона после недолгой эмиграции вновь занял крупный пост в коалиционном правительстве. Особняк семьи Жасинту, разрушенный во время военных действий, теперь восстанавливают наемные рабочие из Южной Африки.

Нельсон писал, что постоянно думает о своей жене и дочери, что он их любит и хочет увидеть. Он просил их вернуться. Теперь, когда настал мир, нечего бояться. Они с Катей будут жить еще лучше, чем раньше, а Лару дед Жонас отправит учиться в престижный европейский колледж — молодому государству нужны образованные люди, высококлассные специалисты. При связях его отца это будет несложно устроить…

Письмо взволнованно задрожало в Катиной руке. Неужели все это правда?

Неужели она вновь станет важной белой леди, перед которой трепещут слуги, которой с уважением пожимает руку сам президент? Неужели ее дочь будет учиться в Европе и со временем войдет в элиту страны?