Деревянный ключ - Тони Барлам

— Истинная правда, — ответил рыжий. — Тут, наверное, и кабаны, и медведи водятся. Только больше двоих мы с собой захватить не в состоянии, такая жалость!

— Да и все равно остальным потребуется некоторое время на реабилитацию, прежде чем они смогут передвигаться в нашем темпе, — подхватил Роу.

Рудольф вонзил ногти в ладони и улыбнулся наглецам еще лучезарнее, чем прежде:

— Право, мне до слез обидно лишиться вашего общества — вы такие занятные собеседники!

— Мы — да, — подтвердил азиат. — А вы?

— Кто знает? Может быть, и я. — Рудольф принял решение и, качнувшись несколько раз с пятки на носок, предложил: — А вы попробуйте меня в этом качестве! Взамен этих двоих! Вдруг нам удастся найти общий язык? А пока я буду с вами, эти ребята не станут отвлекать вас от вашей… гомеопатии.

Роу и Гольдшлюссель переглянулись, и рыжий кивнул:

— Это очень лестное предложение. И с нашей стороны было бы в высшей степени невежливо от него отказаться.

— Только вот глазки мы вам завяжем, — добавил азиат, — уж не обессудьте. Уж больно они у вас шустрые. А парням вашим посоветуйте оставаться здесь, иначе на обратном пути вы, чего доброго, с ними разминетесь.

Через двадцать минут хождения по лесу с завязанными глазами — Рудольф был уверен, что его водили кругами, — он услышал скрип отворяющейся двери, из-за которой густо пахнуло прелью и сеном, а вежливый голос Гольдшлюсселя предупредил о пороге. Оказавшись в помещении, Рудольф снял платок и осмотрелся. Красивая золотоволосая женщина, с лицом, почему-то утыканным китайскими иглами, возникла перед ним из полумрака и воскликнула, отпрянув:

— Вы?!

— Алло, алло! Меня слышно?

— Канцелярия генерал-фельдмаршала Геринга на проводе. Кто говорит?

— Оберфорстмайстер Фреверт. Из Роминтер Хайде. Восточная Пруссия.

— Я знаю, откуда звонок. Это прямая линия. Чем могу быть полезен, герр Фреверт?

— Мне необходимо срочно сообщить генерал-фельдмаршалу очень важную информацию.

— Говорите, я записываю.

— Прошу извинить, но я должен изложить это в личной беседе.

— Генерал-фельдмаршал чрезвычайно занят. Вы же знаете, идет война.

— И тем не менее я буду говорить только со своим непосредственным начальником. Речь идет о слишком важном деле. Я готов ждать у аппарата, сколько потребуется.

— Хорошо. Ждите. Я попробую вас соединить.

— …

— Геринг слушает.

— Здравия желаю, герр рейхсъягермайстер!{65}

— Рад вас слышать, Вальтер! Что, хотите пригласить меня на охоту, а? Придется подождать пару-тройку дней, пока мы окончательно не разделаем поляков, а потом уж я возьмусь за ваших оленей, хехе! Как там мой красавец Армлёйхтер?[102]

— В порядке, герр рейхсъягермайстер. Я по другому делу. Сегодня утром я обнаружил на территории заповедника…

— Неужели медведей? Тогда я плюну на войну и прилечу сегодня же! Хахаха!

— Увы, нет. Вооруженных людей.

— Так что же? Разве вы не знаете, как поступают с браконьерами? Поймайте их! А в связи с военным положением разрешаю вам отрезать им яйца, уххаха!

— Боюсь, что все обстоит несколько сложнее. Это не браконьеры, а вооруженные до зубов солдаты в маскировочных костюмах и без знаков различия. Тринадцать человек. Они действуют очень скрытно. Я наткнулся на них совершенно случайно, и, судя по их поведению, они за кем-то охотятся. За людьми, а не зверями, естественно. Я рассудил, что если все это происходит с вашего ведома…

— Нет, черт побери! И я собираюсь немедленно выяснить, с чьего ведома это происходит! Благодарю вас, Вальтер! Если заметите что-то еще — сразу информируйте меня! Я дам указание секретарям соединять вас в любое время. И будьте готовы оказать содействие моим людям!

— Слушаюсь, герр рейхсъягермайстер! До сви… то есть, Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер!

— …

— Макс, соедините меня с Гиммлером!

— …

— Кхм… Гиммлер у аппарата.

— Генрих, я в бешенстве! Ради чего я поставил вас над гестапо?

— Э… Что? Я не совсем понимаю…

— Нет, это я не понимаю, как? Как? В тылу армии! В моем заповеднике! Разгуливает чертова дюжина каких-то шпионов-диверсантов! Это не могут быть наши солдаты! Тот, кто послал их туда, копает лично под меня, я уверен! Да, они готовят на меня покушение! А вы — человек, отвечающий за имперскую безопасность, — ничего об этом не знаете? А может, знаете? Тогда почему об этом не знаю я?

— Разумеется, я знаю об этом и принимаю меры. Зачем мне отвлекать вас от командования «Люфтваффе» в такой ответственный момент?

— В таком случае ответьте, что они там делают, а?

— Я как раз сейчас занимаюсь выяснением…

— Судя по всему, вам немногое удалось выяснить, Генрих! Даже мой егерь знает больше вашего о том, чем они там занимаются! Их надо загнать и прикончить, а не заниматься выяснениями!

— Но…

— Никаких «но»! С этой минуты я беру дело под контроль. Я присылаю к вам своего человека. Вы наделяете его полномочиями и немедленно отправляете в Восточную Пруссию, где он будет осуществлять координацию наших мероприятий. И я требую, чтобы не позднее, чем завтра вечером, вы доложили мне об уничтожении вражеской группы! И не подведите меня, Генрих! Хайль Гитлер!

— Хайль…

— Вы не поверите — я! Собственной персоной! — промурлыкал Рудольф.

— Но вас же… — Вера от волнения проглотила окончание фразы.

— Насколько мне известно, вас — тоже. Жизнь полна сюрпризов, не правда ли? Кстати, эти серебряные иголочки вам очень к лицу.

От его горячего обволакивающего взгляда тело Веры внезапно сделалось как мраморное, а по занемевшей коже побежали огненные муравьи. Она покачнулась, попыталась дотронуться до лица, но не смогла шевельнуть рукой.

— Ай-яй-яй, господин хороший, — вдруг сказал по-русски Шоно, — вы безобразничать-то бросьте, или мы вам сейчас глазки шаловливые снова завяжем!

— Дались вам мои глаза! — буркнул Рудольф, неохотно отводя их от Веры. — Я вообще не понимаю, к чему было ломать эту пошлую комедию с повязкой! Уж не думаете ли вы, что мои молодцы не сумеют отыскать ваш сарайчик в течение получаса, если я не вернусь вовремя?

— Не сомневаюсь, что сумеют, — уже по-немецки ответил Шоно, усаживая Веру на охапку сена и снимая иглы, — но мы приготовили им пару-другую сюрпризов по пути сюда. Жаль было бы лишать ребят удовольствия. Ну, и хотелось, по правде говоря, немножечко поколебать ваш авторитет в их глазах.

— А вот это вы зря, — тоже на немецком произнес Рудольф скучно. — Пока я держу их в узде, они не будут в вас стрелять. Вы же понимаете, что стоит им взяться за оружие, все это джиу-джитсу — или как там его — вас не спасет.

Его зрение приспособилось к полумраку, и он различил в глубине амбара неподвижный силуэт огромного мужчины.

— Мне отчего-то кажется — поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказал стоявший у гостя за спиной Мартин, — что вы сейчас немного кривите душой.

— Было бы чем кривить, — послышался из сумрака голос, заставивший теперь уже Рудольфа вздрогнуть. — Если хотите знать мое мнение, этот господин просто заговаривает нам зубы. Это у него профессиональное. — Беэр вышел на свет, и, увидав его физиономию, Рудольф закусил губу.

— Не сеновал, а какой-то дом свиданий, — пробормотал он.

— Что, в немецком цирке платят лучше, чем в итальянском, а? — Беэр завис над заметно побледневшим, но спокойным гостем.

— Не жалуюсь, — с достоинством ответил оберштурмфюрер немецкого цирка. — Хотя, наверное, не так, как вам — в английском.

— Так вы тоже знакомы? — воскликнула Вера.

— Весьма поверхностно, — поспешно ответил Рудольф.

— Поверхностно? — зловеще прорычал Беэр. — Да глубже вас в мой карман никто никогда не залезал, господин престидижитатор! Этот презренный шпагоглотатель с помощью своих грязных трюков меня подчистую обобрал в Цюрихе!

— Попрошу вас! — дерзко возвысил голос Рудольф. — Никаких трюков. Я играл честно! И коньяка не пил, в отличие от некоторых.

— А кто мне от коня глаза отводил, как цыган на ярмарке, а сам передвинул его на c4? Вы воспользовались тем, что я был беспечен и не записывал ходы!

— Ничего я не передвигал. Вы проиграли оттого, что я играю лучше, признайтесь!

— Да я тысячу раз потом разыгрывал в уме эту партию! — завопил Беэр, размахивая ручищами в опасной близости от носа оскорбленного фокусника. — Он никак не мог оказаться на с4, жалкий вы шулер, негодный космополит!

— От космополита слышу, — Рудольф скрестил руки на груди. — Я — сын венгерского немца и итальянки, волею случая родившийся в цирковой повозке под Нижним Новгородом. Патриотом какой страны я, по-вашему, должен быть?

— Порядочным человеком надо быть, беспутный сын итальянки! — проворчал Беэр, успокаиваясь. — И с нацистами не водиться. Учтите, что больше на ваши штучки я не попадусь! Берегитесь!