Неистовый рыцарь - Шеннон Дрейк

— Где Брет?

— Осматривает сверху донизу крепость, миледи, — ответил за всех Этьен.

— Пойду, пожалуй, поищу его. Может быть, ему потребуется моя помощь. — Аллора ждала: вдруг кто-нибудь остановит ее и скажет, что приказано не выпускать ее за пределы главной башни. Но никто не сказал ни слова.

Ее приятно удивило, что в крепости действительно идет обычная повседневная жизнь и все заняты своими делами. Вдоль парапетов стояли на страже воины. Их было даже больше, чем тогда, когда крепость готовилась отражать нападение армии Брета. Но этому не следовало удивляться, потому что Брет, не рассчитывая на мирную жизнь, привел с собой много людей, а пока Роберт скрывается в лесах, о мирной жизни тем более нечего было и мечтать.

К тому же, как бы ни клялись служить ему верой и правдой ее люди, он все еще до конца не верит им, так что его собственные воины не теряют бдительности.

Она направилась в конюшню, решив, что Брет, наверное, делает объезд верхом. В полутьме конюшни, устроенной прямо в крепостной стене, она с удивлением увидела свою резвую кобылку Брайар, которую, убегая, оставила в Лондоне. Аллора бросилась к лошади и нежно заворковала ей на ухо:

— Как я рада снова видеть тебя, моя миленькая. Мне тебя не хватало. Как хорошо, что моя любимая лошадка вернулась ко мне…

— Моя лошадка, — услышала она и, быстро оглянувшись, увидела поодаль Брета — он наблюдал за ней, чуть расставив ноги и сложив руки на груди. Подойдя ближе, он погладил шелковистую шею кобылы. — Теперь это моя лошадка, миледи. Вы же бросили ее, когда убегали, помните?

Аллора опустила глаза — серьезно говорит он или шутит?

— Я и вас бросила в Лондоне, однако вы все еще считаете себя моим мужем. Поэтому, возможно, и лошадку можно считать моей.

— Хм-м, — задумчиво произнес Брет. — Пожалуй, можно позволить вам считать ее вашей, но при условии примерного поведения.

— Моего или лошадиного? — спросила Аллора.

— Вашего, миледи.

— Но мне показалось, что прошлом ночью я вела себя примерно, — сказала Аллора, чувствуя, что краснеет. Он тихо рассмеялся хрипловатым грудным смехом, от которого у нее по спине пробежали мурашки.

— Поведение было превосходным, — подтвердил он, — поэтому пока, пожалуй, можете считать лошадь вашей, как и мужа. Ладно, давайте прикажем ее оседлать и поедем вместе. Покажите мне крепость, миледи.

Она взглянула на него и пожала плечами:

— Ну что ж, следуйте за мной.

Сжав коленями бока Брайар, она послала кобылку с места в карьер и сразу же обогнала Брета, потому что отлично знала, как лавировать между пристройками и людьми, работающими во дворе. Но Брет отстал ненадолго. Одну за другой она показала ему башни, объяснив роль каждой в системе обороны крепости.

— А вот северная башня, которая вам уже знакома. Там мы держим заложников. Чаще всего она пустует, — задиристо произнесла Аллора.

К ее удивлению, глаза его сверкнули гневом.

— Ну, сейчас она не пустует.

— Но ведь я вчера ее покинула…

— Я ее снова заселил, миледи.

— Кем?

— Не ваше дело. И я требую, чтобы вы держались подальше от этой башни, понятно?

Брет снова говорил ледяным тоном, которого прошлой ночью уже не было. Видимо, она ошиблась и ей придется все время держаться с ним настороже.

Ее разбирало любопытство: кто же все-таки содержится в заточении?

— Если вы заточили туда моего дядюшку… — начала она.

— Нет, там не ваш проклятый дядюшка, — раздраженно сказал Брет. — И не забудьте, что я вас просил держаться подальше от этой башни. — Он пришпорил Аякса, быстро пересек двор и выехал за ворота крепости на песчаную полосу, соединяющую остров с материком.

Аллора, чуть замешкавшись у ворот, выехала следом за ним.

Добравшись до материка и не видя Брета, она продолжала скакать к югу, и, домчавшись до рощицы наверху холма, спустилась по пологому склону к песчаному берегу. Спешившись, она побрела по белому песку, глядя на море. Потом, внезапно вздрогнув, испуганно оглянулась. Она боялась не за себя. За Брета. Роберт и его ловкие, хитрые люди знали эти места как свои пять пальцев. Кроме того, многие из них приходились ей дальними родственниками. Вдруг кто-то бросился на нее сзади и сбил ног. Упав на песок, она вскрикнула и начала вырываться, но услышала негромкий мужской смех. Это был Брет.

— Извини, я, кажется, напугал тебя, любовь моя, — насмешливо сказал он.

— Правда. Ты напугал меня, норманн.

— Я хотел, чтобы ты знала на будущее, что у тебя нет ни малейшего шанса сбежать.

— Ты думал, что я сейчас сбегу?

— Нет, ведь Брайана осталась в крепости. Ты можешь сколько угодно носиться по округе, но помни, что мои люди постоянно знают, где находится моя дочь.

Аллора стиснула зубы.

— Вы все-таки слишком самоуверенны, милорд. Эти леса вокруг…

— А кроме того, — продолжал он, прерывая ее, — мне вспомнились кое-какие чудесные слова, которые я, кажется, услышал от вас перед сном. Вы вроде бы прошептали что-то о любви ко мне? Это правда или я ошибся, миледи?

Те слова так легко сорвались с ее губ ночью, после близости, а сегодня, когда он пристально смотрел на нее с насмешливой улыбкой на губах, ей было страшно произнести их еще раз.

— Прошлой ночью я была готова сказать вам что угодно…

— Понятно. Значит, эти слова у тебя вырвали под пыткой?

— Пытки бывают разными, милорд, — холодно сказала она, а он снова рассмеялся хрипловатым смехом. — Тебе не следует особенно веселиться! — серьезным тоном предупредила она. — Ты сейчас находишься вне стен крепости Дальнего острова, один, без своих людей. А дядюшка вдоль и поперек знает и эти леса, и эту крепость….

— Ушам своим не верю! Неужели ты пытаешься предостеречь меня от своего дядюшки?

Аллора потеряла терпение:

— Поступай как знаешь! Пусть он тебя схватит, но позволь предупредить тебя, что здесь свои порядки. Никто не отправит тебя на север, чтобы тобой занимался суд Малькольма. Старейшины кланов сами выносят приговоры и сами приводят их в исполнение. И если их очень разозлить, они иногда приговаривают к сожжению. Я уверена, что дядя считает, что ты достаточно долго испытывал его терпение и заслуживаешь самого сурового наказания.

Брет, пристально глядя на нее, невозмутимо грыз какую-то травинку.

— Что ты на меня уставился? — сердито спросила она. — Если ты будешь надо мной смеяться, то в следующий раз я не стану предупреждать тебя об опасности.

Он поднялся и, протянув руки, помог ей подняться.

— Благодарю за предостережение, любовь моя. Но мне хотелось бы знать, за что ты так сильно презираешь Вильгельма и норманнов. Вильгельм воевал — это правда, он завоеватель — это тоже правда, однако он крайне редко проявлял жестокость. За время своего правления он казнил всего одного человека, который без конца поднимал мятежи против него и просто не оставил ему выбора.