Миссия России. В поисках русской идеи - Борис Вячеславович Корчевников

европейских стран. Что Россию населяет раса варваров. И против этих «варваров», заключает классик социалистической мысли, надо выступить военным походом для продвижения европейских интересов далее на Восток. Маркс представляет русских как народ не славянский, а пришлый, который по большей части является потомком или татар, или монголов; народ, который не в состоянии будет когда-либо измениться в силу господства «принципа почвы над сознанием»[84].

Еще за несколько лет до Крымской войны (в 1848 году) Карл Маркс писал, что немецкой газете для спасения ее либеральной репутации нужно было «вовремя проявлять ненависть к русским».

Ф. Энгельс в нескольких статьях в английской прессе, опубликованных в марте-апреле 1853 года, обвинял Россию в стремлении захватить Константинополь. В другой статье (апрель 1853 года) Маркс и Энгельс ругали сербов за то, что они не хотят читать книжки, напечатанные на их языке на Западе латинскими буквами, а читают только книжки на кириллице, напечатанные в России; и радовались тому, что в Сербии, наконец, появилась «антирусская прогрессивная партия».

Между тем оба очень хорошо понимали значение России в мире: «Ни одна революция в Европе и во всем мире не сможет достичь окончательной победы, пока существует теперешнее Русское государство». То есть даже они, безбожники, осознавали, что Россия, возможно, и есть тот самый евангельский «удерживающий», который не дает этому миру свалиться в бездну революции и хаоса.

Тютчев в те же годы провидел: «В мире есть две силы – Россия и революция».

Занятно, что сам Маркс скорее совпадал с нашими славянофилами, чем с западниками, в уверенности, что у России – свой собственный путь, и что его теория – никак не всемирная, а годится только для капиталистической Западной Европы. Видимо, это он имел в виду, когда говорил: «Я твердо знаю, что я – не марксист!»

Разгульная жизнь, алкоголь и никотин резко подорвали здоровье философа в 1870-х. Первый удар – смерть жены. Потом – смерть дочери, тоже Дженни, в январе 1883-го. Маркс пережил ее всего на два месяца, умер 14 марта 1883 года. Немецкого мыслителя похоронили на кладбище Highgate Cemetery рядом с его женой. В наследство после себя Маркс оставил только долги.

Могила Маркса, несмотря на обилие потомков, пребывала в запустении, ведь только «семя праведника благословится» (Пс. 111:2), пока однажды ее не задумал посетить Хрущев. Тогда тут все облагородили – теперь у надгробия Маркса всегда есть живые цветы. На памятнике выгравированы слова: «Пролетарии всех стран – соединяйтесь!», а чуть ниже: «Философы всего лишь изменяют толкование мира. Этот – изменил сам мир».

Как у него получилось? Как мы смогли сами презреть все то, чем владели, всю эту, по Бунину, «мощь, сложность, богатство, счастье» и поверить учению человека, который не мог сделать лучше хотя бы собственную жизнь и был ядом даже для своих близких?

Все более оторванный от Церкви народ и Церковь, все сильнее отдаленная от народа, стремительно ослабевали во внутреннем чувстве Правды – в том евангельском даре, который позволяет отличать добро от зла и ревностно хранить первое и бороться со вторым.

Оторвавшись от Евангелия, мы все хуже это умели. Страна стремительно погружается во внутренний хаос.

Русский терроризм, «Ад», «Бесы» и цареубийство

Нынешний дом № 2 на Цветном бульваре в Москве стоит на месте известного когда-то на всю Москву дома Внукова. В его первых этажах был трактир «Крым» – он уходил глубоко в подземелье и там носил другое название: «Ад». Более грязного притона Москва не знала – здесь царили неслыханные гульба и разврат. Символично, что в трактире «Ад» собирались первые террористы – не потому ли Достоевский в своем романе прямо назовет их «бесами»? Здесь они готовили план убийства царя.

Точнее всего эти подземелья описал Гиляровский:

«Заведовал «Адом», как и полагается, сатана. Только вот человека этого никто и никогда не видел. Между ним и случайными забредшими обывателями всегда были буфетчик и вышибалы. Но идите дальше, общий, пьяный и вонючий зал еще не преисподняя. Сердце «Ада» глубже и попасть туда могут лишь избранные. «Преисподняя» занимает половину подземелья, вся сплошь из коридоров и каморок, которые делятся на «адские кузницы» и «чертовы мельницы». Вот здесь идут игры по-крупному, а спускаются состояния. Здесь нет выходных, тут правят деньги. Зайдя сюда, вы можете пропасть навсегда. Погнавшись за обидчиком, никогда не найдете вы его – уйдет одним из многочисленных подземных ходов».

Студенты, решившие активно бороться с царским правительством, нашли здесь приют. В «адских кузницах» с 1866 года ковалось покушение на Александра II. Задумав цареубийство, студенты не стали долго думать над названием своей группы – прозвали по имени притона: «Ад».

Собрания «Ада» шли еще в пресловутой переплетной мастерской «Общества» (дом на углу Сытинского переулка и Большой Бронной улицы под нынешним № 3/25), а также в излюбленной московским студенчеством библиотеке-читальне Анатолия Черенина (Рождественка, дом № 8, строение 1 – доходный дом, который был недавно снесен).

Члены «Ада» с гордостью именовали себя «мортусами» («смертниками»).

4 апреля 1866 года первый «адовец» Каракозов был задержан в Петербурге сразу после неудачной попытки убийства царя – во время выстрелов его руку случайно оттолкнул оказавшийся поблизости мастеровой О. И. Комиссаров. При аресте стрелок пытался принять яд, но его тут же вырвало. Поначалу террорист отказался назвать себя, но 7 апреля его как «постояльца 55-го номера» опознал содержатель питерской гостиницы «Знаменская». При обыске в гостиничном номере жандармы нашли разорванные конверты и сложили из клочков адреса: «На Большой Бронной дом Полякова, Ишутину» и «Ермолову, Пречистенка».

Так был накрыт «Ад». Каракозов был повешен, девять «адовцев» попали на каторгу, но волна попыток цареубийства только поднималась. Второе покушение – в мае 1867 года – пытается совершить поляк Березовский в Париже. После этого либеральные реформы стали потихоньку сворачивать, многое опять ужесточилось.

То, что роман Достоевского о революционерах «Бесы», вышедший в 1871 году, становится бестселлером и приносит автору оглушительную славу – признак того, что эта тема была тогда самой болезненной в обществе. Все дышало предчувствием революции.

Евангельский отрывок об изгнании Господом бесов из бесноватого человека в стадо свиней (которые потом бросились со скалы в пропасть) Достоевский взял эпиграфом к роману – самому пронзительному пророчеству о будущих потрясениях России. Степан Верховенский в романе говорит:

«Эти бесы, выходящие из больного и входящие в свиней, – это все язвы, все миазмы, вся нечистота, все бесы и все бесенята, накопившиеся в великом и милом нашем больном, в нашей России, за века, за века! Но великая мысль и великая воля осеняет ее свыше, как и того безумного бесноватого, и выйдут все эти бесы… и сами будут проситься