Литературные сказки и легенды Америки - Джоэль Харрис

— Ты что, заболел? — спросил дядюшка Одиссей.

— Нет, — отвечал Гомер. — Я чувствую себя нормально. Он еще посидел с задумчивым видом и вдруг сказал:

— А я знаю, что выросло у Далей Дунера!

— Знаешь?! — завопил шериф.

И все они бросились к витрине кафе, приложили руку козырьком ко лбу и стали вглядываться туда, где за площадью, за Городской ратушей, над всеми домами и деревьями возвышались невиданные растения Далей Дунера.

— Даже отсюда немного видно, — сказал Гомер. — Их уже там, наверно, много тысяч... этих бутонов. Они появились сразу, прямо с утра.

— На что-то определенно похожи, — сказал парикмахер, — так и вертится в голове название!

— Я долго думал, — продолжал Гомер. — и наконец понял. Все дело в размере. Если б они были поменьше, все бы сразу догадались, что это такое... Не верите? Вот поглядите на них, а потом закройте глаза и представьте хоть на секунду, что они нормального размера... Ну попробуйте!

Все послушались Гомера и сделали, как он сказал. Первым начал смеяться, не открывая глаз, дядюшка Одиссей, за ним шериф, затем парикмахер, а потом они открыли глаза, но смеяться не перестали. К ним присоединилось еще несколько посетителей, и скоро все кафе просто сотрясалось от хохота.

— Бедный Далей, — выговорил в конце концов парикмахер, хлопая себя по бокам.

— Он не переживет этого, — сквозь смех прокудахтал дя дюшка Одиссей.

— Да, теперь мальчишки его просто задразнят! — хохотал шериф.

— Подумать только, — изнывая от смеха, заговорил парикмахер. — Так много труда и так много шума, а все из-за каких-то сорняков!

— Сорняков, правильно,--сказал Гомер. Он один из всех даже не улыбнулся. — Но каких сорняков? Как их называют? Знаете?

Все поглядели друг на друга, наморщили лбы, и внезапно ужас исказил их лица, а смех застрял в горле.

— Боже! — воскликнул дядюшка Одиссей. — Ну конечно! Парикмахер громко сглотнул и сказал:

— Я уезжаю из города. Парикмахерская закрыта.

— Я тоже, — сказал один из посетителей.

— И я, — сказал другой. — Сегодня же меня здесь не будет.

— Ну и дела! — воскликнул шериф. — Кто бы мог подумать, что это не что иное, как самая жедная врелтуха... То есть я хотел сказать — вредная желтуха!

— Да, правильно,--сказал Гомер. — А точнее, она называется «полыннолистая амброзия»... Мы ее в школе только что проходили. Я все про нее знаю... -Ее пыльца вызывает сенную лихорадку..

— Слезы! — воскликнул дядюшка Одиссей и поежился.

— Кашель! — сказал парикмахер и содрогнулся.

— Насморк! — прибавил шериф и громко высморкался.

Один из посетителей чихнул, а другой сказал что-то про повышенную температуру и озноб.

Когда все затихли, Гомер добавил:

— — Через несколько дней должно начаться цветение, и тогда пыльца полетит по всему городу!

— По всей стране! — крикнул дядюшка Одиссей и предложил немедленно отправиться в городскую ратушу и поговорить с мэром.

Предложение было принято сразу, и, позабыв о кофе и пончиках, все выскочили на улицу. По дороге к ним присоединились зубной врач со своими пацментями, а также ювелир, водопроводчик, наборщик из типографии и аптекарь.

— Боюсь, — говорил парикмахер, останавливаясь возле своего дома, — что с Далей Дунером не так-то легко будет договориться... Что касается меня, то, покя суд да дело, я укладываю чемоданы — и только меня и видели... От одной лишь мысли об этой амброзии у меня начинает щекотать в носу, и я готов рас... чих... чих...

чих... аться...

— Очень многие люди подвержены заболеванию сенной ли-радкой, — сказал аптекарь.

— Надо не забыть сегодня же заказать побольше бумажных носовых платков.

— Когда все эти огромные бутоны раскроются и начнут сыпать свою пыльцу, — сказал зубной врач, — наш город будет напоминать Помпею под слоем пепла. Или мусорную корзинку.

Дядюшка Одиссей и шериф прошли в кабинет мэра, остальные остались ждать.

И почти тотчас же мэр выскочил на улицу, прислонил руку созырьком ко лбу и уставился туда, где гордо высились тринадцать сорняков Далей Дунера. Мэр действовал по методу Гомера:

Он закрывал и открывал глаза, надолго задумывался, а потом, видимо поняв суть дела, побледнел и судорожно полез в карман.

Никто из присутствующих не удивился тому, что мэр достал юсовой платок, ибо все в городе знали, что их глава был очень подвержен сенной лихорадке и неоднократно страдал от нее с самого детства.

Мэр высморкался, чихнул, поглядел вокруг, и на какое-то мгновение могло показаться, что он хочет прямо сейчас убежать из города куда глаза глядят. Но мгновение прошло, мэр поднял голову, распрямил плечи и решительно зашагал в ту сторону, где стеной возвышались дунеровские сорняки. А вслед за мэром шла толпа горожан. Далей Дунер выбежал им навстречу из своей оранжереи.

— Они начали созревать! — кричал он. — Видите? На них тысяча тысяч бутонов!..

Здравствуйте, мэр. Я как раз хотел идти к вам. Думал попросить прислать ко мне пожарную машину с лестницей. Знаете зачем? Спилить несколько веток прямо с почками для выставки. Это будет интересно, верно? Моя лестница не достает даже до нижних ветвей.

Мэр был так огорошен напором Далей Дунера, что на время потерял дар речи, а Далей истолковал это по-своему: подумал, что мэр колеблется, давать или не давать лестницу. Поэтому Далси снова закричал:

— Я и вам подарю несколько веток, мэр, ей-богу! Пусть стоят у вас в кабинете в большой вазе. Это будет красиво, верно? Особенно когда они начнут цвести!

И, тут мэр обрел наконец дар речи, высморкался, чихнул, и проговорил:

— Э-э... Далей... я... я...

Больше он ничего сказать не мог.

Далей тоже замолчал, огляделся, увидел серьезные, испуганные лица своих сограждан и, почуяв неладное, спросил: — В чем дело? Опять я что-нибудь не то сказал или сделал? Что случилось? Да не смотрите вы так строго, шериф. Я ничего плохого не задумал. Ей-богу! Наоборот, хочу, чтобы наш город наконец хоть чем-нибудь прославился... А мои растения — поглядите! — разве не сделают они любой город знаменитым?! Неужели вам жалко дать мне какую-то пожарную машину с лестницей?..

— Далей, — снова заговорил мэр, — я.,, э-э... мы... э-э... — Он взял себя в руки, выпрямился и четко произнес: — В качестве мэра Сентерберга я уполномочен поставить вас в известность, что выращенные вами растения являются не чем иным, как сорняком, носящим название желтухи или... это... как ее... — мэр пощелкал пальцами, — амброзии полыннолистой.

Далей с трудом сглотнул и молча, скривив шею, уставился на -свои гигантские растения. В наступившей тягостной тишине неуместным до неприличия казался веселый щебет птиц, а в легком шелесте громадных листьев неожиданно появилось что-то зловещее.

— Желтуха, говорите? — произнес наконец Далей охрипшим сразу голосом. Полыннолистая, говорите?

Он умолк, не сводя глаз с огромных растений, а потом вдруг закричал, да так, что все вздрогнули:

— Точно! — кричал он. — Как я, дурак, раньше не разглядел?! Это она самая и есть, будь я неладен!..

Но потом Далей немного успокоился, даже слегка улыбнулся и сказал:

— А все-таки пусть это и сорняки, но зато самые большие в мире. Скажете, нет?!

Ну так как же, мэр, — добавил Далей после некоторого молчания, — дадите вы мне пожарную лестницу?

— Послушай, Далей, — сказал мэр. — Все это хорошо, но дело в том, что от этих растений бывает... — Он содрогнулся, — бывает сенная лихорадка!

Далей оглядел обеспокоенные лица сограждан, потом тряхнул головой и весело ответил:

— Чепуха! Не беспокойтесь за меня. Я здоров как бык. Меня не берет никакая лихорадка!

Но мэр официальным тоном пйюизнес такие слова:

— В интересах здоровья и процветания всех жителей вверенного мне города, от их имени и по их поручению я предлагаю вам, как сознательному гражданину, немедленно вырубить все ваши сорняки!

— Вырубить?! — закричал Далей, — Уничтожить эти удивительные, эти прекрасные сорнячки?! Сровнять их с землей?! Никогда! Слышите? Никогда и ни за что!

И тут Далей повернулся на каблуках и скрылся в оранжерее, что есть силы хлопнув дверью.

— Поговорили! — кисло ухмыльнулся шериф.

А мэр города молчал и с нескрываемым ужасом глядел на «етви амброзии полыннолистой с тысячами гигантских бутонов, невинно раскачивавшихся на ветру.

— Смотрите! — сказал дядюшка Одиссей. — Бьюсь об заклад, не пройдет и нескольких часов, как все эти штуки раскроются, их пыльца... брр!.. Страшно подумать!

— Да, — произнес мэр, — нельзя терять ни минуты. Дорог каждый миг. Мы сегодня же соберем чрезвычайное заседание городского управления и решим, какие меры принять. Начало в пять часов. Приглашаются все желающие. А до тех пор я буду аходиться за своим служебным столом — и добро пожаловать ко мне с любыми мнениями и предложениями по данному вопросу... Никогда еще нашему городу не грозила такая серьезная опасность, — добавил он уже менее официальным тоном.