Хвост павлина - Феликс Кривин

Хорошо, что эти южнорыбцы уважают порядок: прежде всего позвонили в полицию. Хотя, если б они не позвонили, он бы уже был дома, мог бы воспользоваться НФД. Считанные световые минуты — сколько ж это по земному времени?

Инспектор подошел к окну. За окном был весенний вечер. Хорошо знакомая Манчестерская улица жила своей обычной вечерней жизнью. И вдруг… Инспектор с трудом верил своим глазам… На освещенной табличке, на которой прежде было написано «Манчестерская улица», он прочитал: «Малая Галактическая».

— Большой селех! — сказал инспектор. Это выражение он позаимствовал из повести «Будни планеты Ехи». Будни этой планеты были постоянным праздником. Разноцветные шары купались в зеленом небе, распространяя в слехе (тамошнем воздухе) мелодичные трели и свист.

«Это наши лехелы (то есть, деревья), — объяснил землянину Прайсту один из тамошних хесов (местных жителей). — А на них селы поют».

В том, что птицы поют, не было ничего удивительного, но что они летают вместе с деревьями, было, как сказала бы миссис Прайст, несколько экстравагантно.

Деревья-путешественники… Это, вероятно, имело свой смысл, но хес говорил об этом без восторга.

«Нет у них настоящей привязанности к родной ехе (то есть, земле). Да и откуда ей взяться? Хозяйства у них нет, семьи нет, потому и нет любви к ехе, на которой выросли».

Прайст спросил у него, неужели он всю жизнь сидит на одном месте. «Мы сидим, — сказал хес. — Мы не лехелы. И не селы. Мы хесы, поэтому мы сидим».

Прайст заметил, что от долгого сидения ноги его стали уходить в грунт и разветвляться там наподобие корней, как у сидящего против него хеса. Он решительно встал.

«Посидели бы еще, — сказал хес. — Я вам хлесо (хозяйство) покажу. Я недавно вывел новый сорт сехесы (пшеницы). Ой, какая сехеса! Она, представьте, не летает, а растет на ехе, прямо на ехе (то есть, на земле).

Но беспокойные лехелы устремлялись в неведомую даль, они звали туда, где светят далекие лесхи…

— Селех! — сказал Прайст. — Большой вам селех!

То есть, большой вам привет, я поехал!

Планета Еха произвела на инспектора впечатление, и кое-что из нее он запомнил. И теперь, прочитав надпись «Малая Галактическая», инспектор сказал, усомнившись в действительности:

— Большой селех!

В это время раздался звонок. Инспектор бросился к телефону.

Нет, это были не они. Звонил майор Стенли. Он получил официальное извещение, что, минуя все промежуточные чины, его производят прямиком в генералы. Да, конечно, можно поздравить, но дело в том, что произведен майор Стенли в генералы не в своей родной армии, а в какой-то неизвестной армии Альдебарана. Ему предписывается в течение ближайших двух дней явиться к месту несения службы, а куда явиться — не сказано.

Он перелистал все военные справочники, но армии Альдебарана нигде не нашел. Британская энциклопедия указывает, что до Альдебарана лететь шестьдесят восемь лет, если, конечно, лететь со скоростью света. Майору Стенли не привыкать к скоростям, военная служба требует оперативности, но шестьдесят восемь лет — это, конечно, не для него. Он не пролетит и десяти, как его уволят в отставку.

Инспектор посоветовал ему обратиться к доктору Фрайду.

Только он повесил трубку — опять зазвонил телефон. На этот раз инспектора потревожил Н.Ютон. Нет, не по поводу робота, робот — это что ж… Обещал — сделал, не стоит благодарности… Н.Ютон звонил по поводу украденного усилителя… Нет, не нашелся… И не нужно, чтоб находился… Только что Н.Ютон проходил по Квазарной… Это параллельно орбите Пульсарной… Неужели инспектор совсем не знает города?

— Назовите улицу.

— Это еще зачем? Жизнь во вселенной течет по орбитам, а не по этим… как вы их назвали?.. улицам.

— И что же на этой Квазарной? Неужели опять ограбили?

— Напротив, инспектор. Меня осенила мысль. Усилитель интеллекта морально устарел по сравнению с тем, что я сегодня придумал. Метод элементарно прост. Все клетки организма имеют примерно одинаковое строение, но мыслят только клетки мозга. Это создает огромные потенциальные возможности. Представляете, инспектор, каких мы достигнем вершин, когда мыслить у нас будет не только мозг, но и руки, ноги, живот и прочее? В голову будут приходить только самые великие мысли, а средние и незначительные будут приходить в другие части тела.

— Я это плохо представляю.

— Потому что мыслите только головой. Пока ваша голова набита пустяками, вместо того, чтоб заниматься великими мыслями. Но будьте спокойны: идея уже найдена, остается ее осуществить. Пожелайте мне успеха.

Прошло еще несколько минут. Несколько световых минут.

Наконец раздался долгожданный звонок:

— Следуем прежним курсом. Самочувствие нормальное. Пожалуйста, не отходите от телефона.

И опять повесили — что там было у них.

Как долго тянутся эти световые минуты!

— Беда, инспектор! Беда! Большое, огромное несчастье!

Инспектор с трудом узнал корректора Кректа. Лицо корректора было искажено ужасом.

— Что случилось, Крект?

— Послушайте, инспектор, вы не поверите. Я задремал над рукописью…

— Что ж тут особенного? Кто у нас не спит на работе.

— Я не об этом. Сплю я, конечно, сплю на работе. Правда, во сне я тоже читаю рукописи. Так было и на этот раз. Я уснул над брошюрой Фрайда и приснился мне роман Дауккенса. Я и над ним тоже уснул и приснились мне записки майора Стенли…

— Для вас, я вижу, нет преград.

— Ну почему же нет? В конце концов я проснулся. Смотрю — рукописи нет. Тогда я подумал: может, я ее во сне в шкаф положил? Со мной это тоже бывает. Спать-то спишь, а подсознание работает: как бы рукопись не стянули. Спрячешь ее, а потом сам не можешь найти. Подошел я к шкафу, смотрю…

Корректор Крект заплакал. Это было неожиданно для обоих, и оба смутились, не зная, как с этим быть.

— Понимаете, там, в шкафу, не осталось ни одной рукописи. Новая повесть Дауккенса, мемуары Стенли, медицинские статьи Фрайда, не говоря уже о бессмертном романе Даниеля Дефо… Рокгауз этого не переживет. Да и сам я этого не переживу. Рукописи почти все вычитаны, ни одной ошибки. И все исчезло. Вот — только это оставили.

Крект протянул инспектору клочок бумаги. Инспектор прочитал:

«Сегодня, в 24:00, в ночном баре «Звездочка» состоится встреча с пришельцами со звезды Фомальгаут (созвездие Южной Рыбы). Извините за позднее время: наша ночь в Южнорыбье — день».

— Вы считаете, что кража связана с этими космическими делами?

— Прежде этой бумажки не было. Исчезли рукописи — и она появилась.

— Значит, в 24:00. А сейчас? О, уже начало первого… Что-то наши пришельцы заставляют себя ждать.

— Как же заставляют ждать? Рукописи уже украдены.

В это время опять зазвонил телефон:

— Алло, инспектор Хост? Рады вам сообщить, что все протекает нормально. Самочувствие отличное. Настроение отличное. Можете отойти от телефона.

10. ЖИТЕЛИ ФОМАЛЬГАУТА ПРИВЕТСТВУЮТ ЖИТЕЛЕЙ ЗЕМЛИ

Сидя в приемной доктора Фрайда, пациенты Рокгауз, Стенли и Дауккенс обменялись информацией, и болезненные страхи каждого утроились. Издатель Рокгауз понял, что пришельцы, назначившие ему свидание в кафе «Звездочка», не только пытаются использовать издательство, но и вербуют наших военачальников для своих вооруженных сил. Писатель Дауккенс заподозрил, что вскоре инопланетные повести и романы обрушатся на Землю, расчищая путь грядущим военным действиям, ибо генералы нужны именно для военных, а не для каких-либо еще действий. А майор Стенли сообразил, что преждевременное его производство связано с веществом финин, которое может в любой момент превратить генерала в рядового солдата.

Затем появился коммерсант Борвик, который, непринужденно вмешавшись в разговор, заявил, что от всех болезней можно избавиться, если продать их куда-нибудь на другую планету. В конце концов есть планеты, на которых болезней недостаточно, а у нас их в последнее время явный переизбыток. Коммерсант Борвик затем и пришел, чтобы предложить доктору Фрайду сотрудничество, создание нового лечебного концерна «Борвик и Фрайд», Фрайд принимал бы пациентов, а Борвик сплавлял бы их болезни куда-нибудь подальше, в другие галактики. Главное — найти покупателя, но это уже забота коммерсанта.

Доктор Фрайд поставил всем один и тот же диагноз, который он на грекоизированной латыни назвал «морбус космус», что означает в переводе с этих двух языков «космическая болезнь» и связано с тем, что Земля со всех сторон окружена космосом. Он прописал им режим, строжайше запрещавший смотреть на небо, в особенности звездное, читать что-либо по астрономии, а также загорать на солнце. Предложение посетить ночной бар «Звездочка», чтобы хоть краем глаза взглянуть на пришельцев, доктор Фрайд категорически отверг, ибо, сказал он, общение с пришельцами особенно пагубно при заболевании морбусом космусом.